Дана Стар - Немой крик

Но мне совесть не позволяет. Надоела прежняя жизнь. Скучно. Я уже начал всерьёз задумываться о детях. Надеюсь, после свадьбы долго ждать не придётся. Лиза мне нравится. Мы ведь, считай, с детства дружим, как и наши предки. Отец всегда говорил, что лучше девушки во всём мире не сыскать. И я ему верил. Он всегда мечтал о том, чтобы мы надели друг другу на пальцы обручальные кольца и объединили наши семьи уже как родственные. Но он, увы, не дожил до этого момента.

Я хочу исполнить его мечту. Совсем скоро мы с Элизабет распишемся. И это будет правильным решением. Поэтому, чтобы не изменять жене, до этого момента я должен отыметь мою занозу во всех углах поместья и во всех позах, чтобы забыть, чтобы не думать, чтобы осточертела до тошноты, маленькая, миниатюрная напасть! С синими, как бездна дикого океана, глазами!

С этими прожорливыми мыслями, поздним вечером, я направился на кухню, чтобы выпить воды и успокоиться. А может, я сделал это специально, чтобы её найти? Найти и избавиться от грёбаного напряжения в трусах!

И я, конечно же, встретил Лину. На кухне. Она сидела спиной ко мне в полной темноте, не считая фонарей за окном, и жадно лакала остывшую куриную похлёбку из тарелки. Одной рукой – уплетала суп, а другой – картофельное пюре. Причём, картофель она ела руками. Руками! Как дикий, голодный зверёныш.

Съела всё до крошинки, а потом ещё и тарелки облизала.

Вот ведь… Как странно. Я действительно жалость почувствовал. Откуда она, чёрт возьми, на мою голову только свалилась? Надо бы обратно вернуть в тот клоповник из которого выползла. Но с другой стороны… Не могу! И не понимаю почему? Её ведь опять могут в рабство слить. А она вся такая маленькая, хрупкая, беззащитная. Ещё и немая.

Мне не нужны лишний раз неприятности. Особенно в прессе. Пусть на дно пока месть заляжет у меня в доме и долг отрабатывает. Пол состояния нахер спустил, чтобы шейха проклятого задобрить.

Меня увидела, сжалась, будто испуганный ежонок, когда я, кровожадный демонюга, из темноты выполз. Сидит, глазки испуганно бегают. И тут меня вдруг повело… нереально повело! Когда я размазанный крем от эклера на её губах увидел. В уме моментально самые озабоченные фантазии кобрами дикими заклубились, когда я представил, как языком губы этого ангельского создания тщательно вылизываю, тая от эйфории. А этот крем… вовсе не крем! А мой горячий белок, которым я бессовестно замарал её маленький ротик.

– Ты что это натворила?! Грязная девчонка! – С чёрного хода Евгения заскочила, и тряпкой со всей яркостью девчонку ударила. Она со стула практически на пол свалилась, но я подхватить успел. На ноги поставил и быстро опешил, снова обернувшись ледяной глыбой.

Кухарка повторно замахнулась тряпкой, но я успел перехватить удар.

– Евгения. Уймись!

– Но Господин! Она ведь украла! Бессовестно! С хозяйского стола!

– На первый раз прощаем. – Я развернулся и к выходу зашагал, еле-еле сдерживаясь от бесконтрольного бешенства. Не потому, что паршивую тарталетку стащила. А потому, что в штанах начался настоящий конец света. Член копьём встал. Болезненным таким, пульсирующим! Жгучей кровью налился! Настолько, что двигаться некомфортно было. И даже стыдно немного. Перед персоналом, естественно.

И я, блин, не понимал почему? Что же могло так сильно зацепить меня в неприметной сиротке?

Спустя какое-то время я увидел Лину в саду. Среди колышущихся белоснежных простыней. Лина сидела на стуле, с закрытыми глазами, откинув голову назад. Рот слегка приоткрыт, тело расслабленно. Девочка спит. А меня как маньяка больного манит к её сладким губам. Они такие нежные и влажные… Я хочу впиться в них зубами, как дикий зверь предъявить свои права на её плоть. Она и так уже моя, эта девчонка. Вопрос лишь во времени. Пока не хочу срывать обертку со своего подарка, со своей недешевой покупки. Пока Лиза рядом. А когда Елизавета укатит в Милан я избавлюсь от адского напряжения в трусах, вдоволь вытрахав сочную синеглазую малышку. Пару раз выдолблю раком до искр в глазах, чтобы члену больно стало! А затем забуду, насладившись восхитительной начинкой заветной конфеты, на которую смотрю и подыхаю от жажды полакомиться.

В тот момент, когда подо мной лежала и стонала моя невеста я почему-то, сука, думал о другой! И думал, что вместо Лизы на моём члене скачет и орет во всю глотку Лина. Но сладкая иллюзия превратилась в беспощадную реальность, когда я понял, что кричать Алина не может. Сегодня мне даже показалось, что я чувствовал ее запах. Запах хрупкого синеглазого ангела. Что она где-то рядом. Смотрит на меня своими огромными бездонными глазами, а у меня сердце в груди отчего-то останавливается. Смотрит тем самым взглядом как тогда, во время торгов. Возможно, я совершил наиглупейшую ошибку, когда выкупил девчонку у араба. Но эта ошибка – стала моей удачей. Пока я это не понял. Я ведь хладнокровный монстр, который волен контролировать абсолютно всё. В том числе и эмоции. Именно поэтому, порой, я веду себя как равнодушный кретин. Но по-другому просто не умею. Меня так воспитали. По нормам нашей семьи с древними корнями.

Думая об Алине во время секса с будущей женой, я зверел ещё больше, превращаясь в дикого хищника, вбиваясь в идеальное тело Лизы на максимальной скорости, пока не кончил и чуть было сдуру не прорычал чужое имя. Лина. От этого слова у меня холодок по члену бежит, и сперма мощным напором наружу выталкивается. Хотя, по сути, темноволосая малышка – всего лишь мимолётное влечение. Настанет время, и когда Лиза уедет в Милан за свадебным платьем, я тупо оттрахаю девчонку в какой-нибудь подсобке или в конюшне, чтобы мозги мне своим образом не плавила. До неё у меня тоже были бабы. Много баб. И порой я также думал о каждой из них. Но со временем, наигравшись, они быстро надоедали. А Лизу я люблю. Ещё с пелёнок. И не хочу испоганить наши идеальные отношения мыслями о безродной оборванке.

Оправдывал я себя…

То, что произошло в сегодня во время ужина, меня реально выбесило. Вот только я не могу понять, что именно?! То, что Лина перевернула поднос с рыбой на мою девушку, или то, что я должен был за такое дерьмо выпороть оборванку до шрамов на спине, но сдержался!

Мои прадеды были великими графьями, у них в подчинении числилось более двух тысяч крепостных душ. Они воспитывали их жёстко, а за провинность, бывало, отсекали пальцы. Уважение к нашему роду передавалось из поколения в поколение. То, что сделала Лина… должно понести серьёзное наказание.

Я не смог вершить суд. Не смог отхлестать девчонку по рукам, хотя должен был. По сути, она моя рабыня, а не работница. Она здесь долг отрабатывает. Долг, длиной в полжизни.

По её потемневшим глазам, было видно, что Лина опрокинула поднос специально. Неужели… девочка влюбилась? Или что это было тогда? Не иначе, как проявление ревности?