Дана Стар - Немой крик

– Сервер! Ко мне!

Пёс мигом поджал уши и послушно юркнул между покрывалами. А меня будто мечом проткнули, и вдоль разрезали, когда я услышала этот голос, с ноткой льда и власти. Я хотела бросится наутёк, со всех ног, чтобы ни на миг не встретиться с его опасно-прекрасными глазами, которые за секунду засосали бы меня в беспросветную бездну. Но ушибленное колено дало сбой. Через секунду я всё же утонула в его дивных глазах, цвета авантюрина, когда мужчина торопливой походкой, будто профессиональный разведчик, выскочил из укрытия, и, сделав два широких шага, навис надо мной огромной скалой, прищурившись, глядя сквозь пушистые, бархатные ресницы.

Я уже подставила ему свою левую щёку для пощёчины в наказание за ледачество, но он… он с невероятной лёгкостью подхватил меня за талию, будто соломенную марионетку, и усадил на стул, внимательно осматривая счёсанную коленку.

Сердце в груди пропустило несколько ударов, а внизу живота проснулись надоедливые бабочки. Лучше бы ударил! Я не хочу страдать от безответной любви. Лучше бы он никогда больше не появлялся в моей жизни. Мне становится очень больно. Осознавать то, что я для него всего лишь колорадский жук, который существует лишь просто потому, что так барин желает, просто потому, что ему жалко его давить.

– Болит? – Затаив дыхание, я почувствовала, как его нежные пальцы едва-едва прикоснулись к дрожащей коленке.

Отрицательно качнула головой.

– Какая же ты растяпа! – Орлов ухмыльнулся. Поднял голову, и я вдруг осознала, что мы находимся друг к другу слишком близко. Его горячее дыхание вплетается в мои лохматые волосы и колышет их словно ветер. Я как обычно чувствую себя беспомощной рыбой. На языке жестов ему бесполезно что-либо говорить – не поймёт. По привычке я покрутила перед его красивым лицом руками, а он вдруг… он их своими накрыл, большими такими, сильными, и крепко сжал.

Я сейчас лопну от переизбытка эмоций!

– Совсем как лёд. Ты почему спишь на холоде? Соплей твоих мне тут ещё не хватало и эпидемии среди персонала! Ну-ка марш в дом! Живо! И чтобы одевалась нормально, когда на улицу выходишь!

Как же мне стало жарко! А какие у него горячие руки… Они отправили меня в беспощадную пустыню. Там, на нежной коже, где его ладони накрыли мои, у меня будто образовались ожоги с волдырями. И я снова чуть было на асфальт не свалилась. Потому что крикнул Дмитрий так гласно, что у меня уши заложило. А когда я вскочила со стула, вырываясь из его цепкой хватки, он меня снова за талию обхватил, к себе припечатал и рыкнул:

– Я помогу. Обопрись об меня. Ходячая заноза в мягком месте…

Покрываясь острой дрожью, я поковыляла обратно в кухню, а Дмитрий меня за талию придерживал, не позволяя упасть. И снова кожа до костей плавилась, там, где я чувствовала его властные ладони.

Когда Евгения увидела нас на кухне, она позеленела, а в глазах мигеры вспыхнул ураган ненависти.

– Господин! Зачем же вы сами эту грязнушку тащили? Мне так неудобно, простите! – Она демонстративно подскочила к Орлову и полотенцем начала отряхивать его пиджак. – Запачкала же вас. Ходячая напасть! Столько проблем мне создаёт! – Евгения, хватит! Ты утрируешь. У меня важное совещание, буду поздно. Предупреди Лизу. Когда он ушёл, приказав Евгении обработать рану, я ещё долго не могла оправиться от шока. А управляющая в этот момент выливала на меня словесные помои и шипучую перекись. Но я даже не дернулась от жгучих ощущений. Потому что меня накрыло. Как лавиной. Когда он снова мне в глаза посмотрел. И особенно тогда, когда до меня дотронулся.

Закончив с обработкой раны, ведьма огрела меня щедрым подзатыльником. Схватила за локоть, с силой сдавила:

– Послушай меня, мартышка! Больше не смей к Хозяину ближе, чем на километр подходить! Поняла? Не смей к нему прикасаться своими грязными руками! Я что не вижу, что ты его клеишь? У него невеста есть, и он в ней души не чает. Уяснила? Теперь пошла работать! В конюшню. Будешь сегодня навоз подчищать. Там тебе самое место, в своей стихии! Грязь сродни грязи.

Через пару дней я поняла, что превращаюсь в одержимую наркоманку. В голове только ОН, в сердце ОН, и в душе, кажется, тоже ОН. Каждый час я искала любой встречи с Дмитрием. Даже самой мимолётной. Высматривала его в окнах, когда выходила на улицу с поручениями, в псарне и в конюшне. А когда видела высокого темноволосого мужчину – у меня сердце от радости автоматом в груди трещало. Но тут же расстраивалась, если это был просто похожий человек.

Вот таким вот образом проявлялась моя сумасшедшая зависимость, которую я ни в какую не могла контролировать. Я видела его везде. Во снах и в других людях. Иногда я грезила им настолько, что забывала то, что приказывала мне Евгения. Она из-за этого до остервенения злилась и нагружала меня за невнимательность дополнительной работой.

Сначала, когда Дмитрий вышвырнул меня из машины как ненужную дребедень, я его возненавидела до скрежета зубов, но потом, спустя несколько недель, ненависть подавилась иными чувствами. Странными такими… Он глубоко во мне засел. В самом центре сердца. Впился острой пулей, которую теперь ни один хирург не достанет. И мне приходится жить с этой пулей. А она всё кровоточит и кровоточит. Так сильно, что сердце захлёбывается в крови. Хочется ее изъять, выдрать вместе сердцем! Потому что оно болит. Как же оно дико болит! Когда я вижу его с другой женщиной. А он… меня не замечает. Я для него всего лишь невидимка. Как мираж в пустыне роскоши.

Как бы разуму, в отличии от сердца, не хотелось принимать этот фактор, но я… я, кажется, заболела Дмитрием. Отравилась! И активированной уголь тут не поможет. От этой заразы не существует лекарства.

Однажды мне приказали навести порядок в хозяйской комнате. Я делала там уборку уже несколько раз и внутренне просто верещала от счастья, когда слышала заветное указание. Спальня Дмитрия была самым шикарным местом в доме. Куда ни посмотри – сплошная роскошь. Мне даже приходилось разуваться, когда я туда заходила, так как к дорогому, персидскому ковру строго-настрого запрещалось прикасаться, тем более наступать. Там, я находилась словно в музее. И сколько бы раз не заглядывала в комнату господина – не могла привыкнуть к тому, что вижу. Здесь всё буквально пело от помпезности и исключительного вкуса. Мебель в антикварном стиле, дорогие шторы, дорогое постельное бельё. Негде и пылинке упасть. Мы, рабы-холопы, используя руки вместо тряпок, щепетильно натирали диковинную фурнитуру, до тех пор, пока не видели там свой холодный оттиск. И вот я снова тут… Стою посреди комнаты и как одурманенная вдыхаю потрясающий запах, от которого перед глазами звёзды пляшут. Его запах. Мужчины моей мечты. Взгляд на кровать, а там вмятина от его крепкого тела. Я представляю, как он там голый спит, весь такой идеальный, безупречный, с телом олимпийского бога, и у меня коленки подгибаются от бесстыжих мыслей.