Дана Стар - Немой крик

Ну твою ж…

В этот момент я как раз использовала швабру в качестве микрофона. Неловко крутанулась вокруг своей оси, подражая Джексону, так, что один наушник выпал из уха, позволяя весьма чётко и ясно услышать этот тяжёлый, бархатный голос, от которого моё тело тут же прошибло ордой острых мурашек:

– Как самочувствие?

И тут же шмякнулась задницей в ведро.

Кажется, на его ухоженном лице блеснуло некое подобие улыбки.

Интересно, и давно он тут вот так вот статуей притворяется, да на меня бессовестно пялится?

Я пожимаю плечами, быстро вскакиваю на ноги, нервно собираю инвентарь по паркету, а он всё жрёт и жрёт меня своими дикими, орлиными глазами, особенно тогда, когда я наклоняюсь. Хорошо, что форма служанок тут действительно форма служанок, а не маскарадный костюм стриптизёрши. Но так, или иначе, юбка есть юбка, пусть хоть и длиной ниже колен.

– Судя по твоим пируэтам – прекрасное! Это хорошо, а то я немного волновался по поводу вчерашнего. – Дмитрий сексуально провёл пальцами по шелковистым и влажным после душа волосам, пропуская бархатные пряди между пальцами.

Задыхаясь, я застыла как статуя, глядя на Орлова. Какой же он невероятный! Сильные, упругие мышцы, по которым стекают капли воды, визуально слепят глаза… до такой степени, что в районе трусиков становиться мокро и щекотно. Полотенце едва держится на упругих бёдрах. Одно неловкое движение… и кое-кому придётся вызывать скорую. В данном случае мне.

Мерзавец! Нарочно соблазняет! Знает ведь, что перед гадом невозможно устоять. И чего он добивается? Что мы прямо сейчас закончим начатое? А как же супружеская верность?

Ох, нет, нет, нет! Бежать надо, Лина, немедленно причём. Хоть у кого-то из его верных подчинённых всё-таки должна быть гордость. Пусть этим исключением буду Я. Ибо я не намерена прогибаться перед напыщенным монстром за какой-то там эклер!

Я мысленно даю себе отрезвляющую оплеуху, отклеиваю глаза от шикарного пресса и спешно начинаю собирать своё барахлишко. Но как на зло всё будто по закону подлости валится из рук. Монстр внутри Дмитрия, вероятно, ликует и наслаждается моей неуверенностью.

Вещи были собраны за пять секунд. Кивнув на прощание, как прокажённая я бросилась к выходу, но Дмитрий уверенно преградил мне путь, двинувшись на меня стеной из мраморных мышц. Так, что я с маху впечаталась лбом в его каменную грудь, хмыкнув от боли. Твёрдую такую, влажную, ароматную… Я ещё раз мысленно треснула себя по лицу, чтобы не растворяться в проклятом соблазне! В моей бесстыжей голове воображение уже во всю рисовало картинки, где я языком слизываю капельки влаги с его совершенного тела, опускаясь всё ниже и ниже, срываю полотенце… воплощаю в реальность самые пошлые фантазии, когда начинаю ласкать своего хозяина там… ниже пояса. Языком, губами, ртом. А затем он ласкает меня. Огромным, мощным членом.

Я сошла с ума. Ментально заболела. На фоне одержимой любви. К сущему бесу, скрывающемуся за маской успешного бизнесмена. Почему Дмитрий такой идеальный? И почему для него не существует слова «нет»?

Всё верно. Он просто всемогущий дьявол.

– Послушай, – мужчина собирается поймать за плечи, но я отскакиваю от него в противоположную сторону, как от чумы, – я спать сегодня не мог. О тебе постоянно думал… – Голос мягкий, искренний. – О том, что чуть было живьём в снегу не замуровал. Прости. Не разобрался толком, вспылил. Впрочем, как обычно. Характер дерьмо.

У меня наверно глаза из орбит выпали от удивления. Хладнокровный тиран сейчас что, оправдывается? Словно провинившейся ребёнок? А ещё… ещё он сказал, что думал обо мне. Спать не мог. Услышать такое от человека, у которого в груди бьётся не сердце, а камень – величайший нонсенс.

– Но, чтобы загладить вину, – продолжает, – я хочу отвезти тебя в медицинский центр для обследования. И ещё… в общем я тут нанял репетитора по обучению языку жестов. Так что теперь в твоём окружении будет тот, кто научится понимать тебя без слов. Но знаешь что… Ты должна будешь извинится перед Элизабет.

Всё было идеально. Я даже думала, что ко мне ночью приходила фея, точнее к Дмитрию, и она напоила его волшебным зельем. Пока мужчина опять не напомнил бесноватой стерве.

– Я ведь случайно поднос опрокинула… – я быстро черкнула лже-оправдания в блокноте, барину протянула.

– Тем более. Если случайно, то и стыдиться нечего.

– Баран… – Махнула руками, развернулась и побежала к выходу.

– А-ну стоять! Это что ты только что сказала? Осёл, или козёл? Так ведь? Я пока ещё не силён в языке жестов, но намёк понял! Выпороть бы тебя за такие словечки, Лина! – Мужчина ехидно хмыкнул, а я остолбенела, схватившись за дверную ручку.

Чёрт! Похоже он и вправду начал обучение языку жестов.

– Ой, – я обернулась, наигранно шлепнула себя ладошкой по губам, якобы наказывая свой вредный рот за дерзость, а он… он вдруг улыбнулся. Мило так, нежно. И у меня от этой потрясающей улыбки соловьи в душе запели.

Какая редкость. Его улыбка – словно редкий алмаз в куче грязи.

– Иди уже, Алина. Я сегодня добрый.

Уставшая после долгой работы, еле-еле волоча ноги, я направилась в подсобку. Как вдруг, со стороны своей «комнаты» услышала громкие истерические крики и какой-то шум. А когда заглянула в подсобку, перед глазами потемнело от шока. Там творился лютый хаос.

Евгения вместе с Елизаветой переворачивали всё вверх дном. Крушили, ломали, швыряли мои вещи! МОИ вещи! Точнее всё, что у меня осталось в память от родителей, в память о сестре. Рисунки, несколько фотографий… Бешеные коровы просто по ним топтались!

Лупоглазая мымра схватила моего медвежонка и принялась грубо отрывать ему оставшиеся лапы. От ярости я бросила на них с кулаками, пытаясь отобрать вещь погибшей сестры, но Евгения с маху ударила меня по щеке.

– Вот она! Воровка! Явилась наконец! – Завопила блондинистая выдра.

– Мерзкая преступница! На зону поедешь, там тебе быстро пальцы повыдёргивают за воровство! – Я даже не успела переступить порог комнаты, Евгения сбила меня с ног, грубо схватила за косу и швырнула на пол. В её руках появилась острый прут, которым управляющая угрожающе принялась рассекать воздух, нагоняя страх.

Что происходит? За что они так со мной? Я не понимала. Но догадывалась.

Лахудры решили от меня избавится, подставив в воровстве. Классика жанра!

Вот ведь курвы… Всё предусмотрели.

– Преподай паршивке урок, Евгения!

– С удовольствием, Госпожа!

Я зажмурилась. И не шевелилась. Сидела на холодном полу, чувствуя, как колени от сумасшедшей дрожжи крошатся в пыль.

Только не реветь! Только не реветь! Мои слёзы для этих ведьм – верх триумфа.

– Воровка! – Хлёсткий удар по спине. Я вздрагиваю, прикусываю губы до металлического привкуса во рту, но терплю до напряжения в челюстях. – Знаешь, что делали за такое раньше? Отрезали руки! – Ещё один шлепок, и ещё один. – Хочешь в тюрьму? Там тебе такое устроят, век помнить будешь, оторва поганая! Руки сюда давай!