Дана Стар - Немой крик

В этот вечер в поместье Орлова собралась вся самая известна знать светского мира. Гости прибывали бесконечными партиями, чтобы поздравить молодых.

Госпожа Вербицкая радушно улыбалась, хохотала и хвасталась своим обручальным кольцом перед каждым встречным гостем. А я вдруг на себя в отражении окна посмотрела и на её оттиск в стекле. Как два разных мира… Как грязь и золото. И с ужасом поняла, что мне никогда не выползти из вечного болота, что я для Дмитрия реально никто. Так… мимолётная игрушка. Он теперь женатый мужчина. Его материальное состояние увеличилось в сотню раз. А с такой красивой женщиной за спиной Дмитрий станет ещё более успешным королём бизнеса.

Когда они поцеловались, я побежала прочь со всех ног. Мне очень больно.

Хочется взять и вырвать предательское сердце из груди, чтобы приказать ему остыть! Остыть и забыть Орлова как страшный, но такой прекрасный кошмар.

Дни летели как минуты. Прошло несколько дней с момента свадьбы. Три дня меня лихорадило, но на четвёртый немного полегчало, поэтому мне срочно пришлось вернуться к работе после грандиозного банкета.

Отработав половину рабочего дня, я поднялась на хозяйский этаж, чтобы навести порядок в гостевых комнатах, как вдруг услышала шум, от которого у меня волосы дыбом встали, а горло сжалось в тиски.

Выглянув из-за угла, я увидела обеспокоенную Евгению, вместе с прислугой:

– Пошли все вон! Вон! Чего тут шастаете, сплетни по углам собираете?! Каждую розгами высеку, если хоть слово об этом в прессе прочту! Испарились быстро! Хозяину отдых нужен. После такого-то горя…

– Да мы просто… Может помощь какая нужна? Врача бы вызывать.

– Господин не желает никого видеть. Пусть пока отоспится.

Схватив служанок за воротники, фурия потащила девушек прочь по коридору, а у меня сердце в груди словно задымилось и мёртвым огнём вспыхнуло, предчувствуя нечто недоброе. О чём ведьма трепалась? Что там с Дмитрием произошло? Заболел? А где же его Лизонька? Где его жена, которая обязана утешить в трудный час?

Я даже толком опомниться не успела. Ноги меня сами к двери в его комнату понесли. На ручку надавила, открыла, заглянув внутрь.

У меня душа в пятки рухнула, когда по ушам ударили чудовищные мужские вопли, а когда я вошла в комнату, плотно прикрыв за собой дверь, то увидела Дмитрия, лежащего на кровати вверх тормашками.

Он ворочался в постели как одержимый, рвал на себе волосы, извивался, рычал и грязно ругался матом. Мне стало до головокружения зябко. Я даже за стену схватилась, чтобы не упасть в обморок.

Подошла к нему. За руку взяла. Дрожит. Пульс прощупала – как трактор стучит, гоняя по венам не кровь, а атомное топливо. Дмитрий вдруг резко подскочил, сел на кровати и на меня уставился. Не моргая, дышал хрипло, со свистом. А я побледнела до состояния мела, глядя в эти жуткие, чёрные глаза, с расширенными до предела зрачками.

В глаза Орлова не было ни капли адекватности. Лишь жуткая, замогильная тьма. Я никогда не видела человека в подобном состоянии. Он напоминал мне одержимого монстра. Мужчину трясло в лихорадке. Он дышал глубоко, рвано, широко открыв рот, будто никак надышаться не мог. Тогда я ему воды холодной принесла, даже ладони свои смочила и умыла. Он дёрнулся, опешил, оскалился. Я думала наброситься на меня и придушит. Но слава богу Дмитрий немного успокоился. Ведь с виду он напоминал неадекватного, дикого зверя. И, кажется, Дмитрий употреблял наркотики…

Господи! Что же произошло такого ужасного, что он себя довёл до подобного состояния?!

В комнате орудовал полный хаос. Такой, словно тут пробежало стадо носорогов. Ни одной целой вазы. Вещи разорваны, разбросаны по всему периметру комнаты. Даже хрустальные люстры варварски уничтожены.

Дмитрий упал на подушки, закрыл глаза, вроде бы уснул. Странный такой. Смотреть жутко. Один взгляд на мужчину, меня колотит от страха, да так, что охота перекреститься, сорваться с места и бежать без оглядки.

И как его вот так вот одного оставлять? Жалко стало. Очень. Решила раздеть. Ведь он в своём шикарном костюме спать завалился.

Помнёт же! Единственную уцелевшую вещь.

Стащив ботинки с мужчины, я с предвкушением залезла на кровать. Осторожно сняла пиджак, не спеша растёгивая каждую пуговицу, аккуратно сложила. Затем галстук. И… рубашку. С восхищением и жадностью рассматривая совершенное, гладкое тело с красивыми кубиками пресса. Внизу живота сладко защекотало, а в груди приятно запульсировало. Тело вспомнило, как его руки, его губы и язык… не так давно ласкали каждый сантиметр моей кожи, как властно клеймили своими прикосновениями, своими поцелуями, превращая каждую клетку в подобие лопающейся хлопушки.

А когда я, сглотнув ком в горле, дрожащими руками потянулась к ремню на брюках, Дмитрий… он вдруг резко дёрнулся, схватил мою руку за запястье, рванул на себя и крепко сжал, заставляя меня беззвучно всхлипнуть. Настолько сильно сжал, что думала сломает.

А дальше начала твориться страшная, необъяснимая вакханалия. Дмитрий превратился в дьявола. Грубо швырнул меня спиной на кровать, навалился всей своей мощной массой сверху, намертво пригвоздил к матрасу. Порыкивая, совершая горячие, интенсивные выдохи, он принялся исступленно рвать на мне одежду и… с бешенством набросился на моё тело, несколько раз укусил за шею, оставляя багровые засосы на чувствительной коже, выкручивая запястья до хруста, до синяков, до резкой боли!

– Дмитри-й-й-й! – Беззвучно, закричала я, забилась в когтях одержимого коршуна, но тщетно. Не слушал, не воспринимал за человека. Я для него превратилась в сладкий и легкодоступный кусок сочного мяса, в которой он с лютой яростью вгрызался острыми зубами, оставляя глубокие отметины.

Изорвав в клочья одежду, он, до хрипоты в трахее, удерживая меня левой рукой за горло, также быстро избавил себя от брюк. Толстый, пульсирующий и горячий… его член острым мечом воткнулся в мой живот и я, распахнув глаза, хватая ртом горячие выдохи Дмитрия, поняла…

Что сейчас он войдёт в меня. Войдёт резко, глубоко, на всю свою огромную длину, а утром даже не вспомнит, о том, как ему было хорошо и о том, как было больно мне.

Пульсирующая головка втыкается в пупок, а жгучие губы мужчины алчно накрывают мои. Он хватает меня за запястья, заводит руки высоко над головой, крепко смыкая пальцы в замок, будто стальные цепи, и с остервенением насилует мой рот, толкаясь языком глубоко и властно, воруя мой кислород, мою беспомощность, сжирая меня досуха, испивая мою душу до последней капли.

Меня накрывает такое же необъяснимое безумие! Трясёт, подбрасывает в ознобе, когда Дмитрий вот так вот грубо заявляет на меня права. Безжалостно берет, подчиняет, наказывая своим превосходством!