Аньес Мартен-Люган - Мне надо кое в чем тебе признаться…

— Да, я не сомневаюсь, и не только потому, что люблю его. Он хороший человек, который старается делать добро окружающим. И я так говорю вовсе не для того, чтобы его защитить.

— Знаю… В глубине души я это подозревал.

— В последние дни он немного растерян… Наверняка вы догадываетесь… Авария все перевернула…

Он кивнул, по его лицу промелькнула тень, которая зарифмовалась с той, что накрыла меня. Я старалась подавить слезы, подступавшие вопреки всем моим усилиям. Но мне так и не удалось их скрыть.

— Расскажите, чем занимаетесь вы, — снова заговорил он. — Должен признаться, меня мучает любопытство.

Я быстро вытерла мокрые щеки и мысленно поблагодарила его за ту легкость, которую он только что сумел привнести в наш разговор, ставший тяжелым и пугающим.

— Попробуйте угадать.

Он уселся поудобнее — двигался он весьма элегантно, отметила я, — и принялся меня изучать, обдумывая ответ.

— У вас есть знакомые художники… Вы художница?

— Нет, моя мать мечтала об этом, но я лишила ее такого удовольствия.

— Значит, вы последовали пожеланиям отца?

— И деда… который оставил свою галерею моему отцу, а он…

— Передал ее вам. Итак, вы галеристка.

Я улыбнулась в ответ.

— И…

— Будете обедать? — прервал нас официант.

Он появился возле нашего столика, словно вынырнув из другого мира. Саша выпрямился, ему не понравилось, что его захватили врасплох и лишили контроля над ситуацией. Он бросил на меня озадаченный взгляд. Я колебалась, не зная, что ответить официанту. Судя по всему, Саша тоже. Хотела ли я обедать? И, главное, хотела ли я обедать вместе с ним? У нас синхронно вырвался один и тот же ответ: почему бы нет. Почему бы нет — это может означать и да, и нет.

— Но вы готовы сделать заказ? — не отставал официант.

— Принесите мне дежурное блюдо, меня вполне устроит, — ответил Саша не слишком убежденно.

Наш официант в разношенных туфлях ждал, когда я тоже что-нибудь выберу.

— Эээ… крок-мадам и салат.

— Что будете пить?

Мы переглянулись, как два идиота, Саша вздохнул и махнул рукой.

— Позволим себе немного выпить, мы заслужили, согласны?

Я молча кивнула.

— Принесите нам воду с газом и бутылку наименее плохого вина из ваших запасов.

После этого официант оставил нас в покое.

— Он может принести вам что угодно.

— Все равно надо что-то есть.

— Можно и так сказать.

Мы замолчали впервые после того, как сумели начать разговор. Вмешательство реальности затормозило наш порыв и продолжало его сдерживать, поскольку опять подошел официант с тарелками и приборами, налил нам воды и вина. По мере того как стол заполнялся, до меня все лучше доходило, с кем я собралась обедать — с мужем женщины, которую сбил Ксавье. Непостижимо. Заказ нам принесли на удивление быстро. Мы немного поели, точнее, поклевали. Еда потеряла всякий вкус. Саше хватило смелости перестать притворяться раньше, чем мне, и он отодвинул тарелку на край стола. Я с трудом проглотила последний кусок и последовала его примеру. Тут зазвонил его телефон, он извинился, встал из-за стола и вышел из ресторана. На улице он машинально принялся расхаживать взад-вперед перед окном, возле которого сидела я. Разговор явно раздражал его: он прерывисто дышал и пытался сохранить спокойствие, пощипывая нос. Я подозвала официанта, чтобы он убрал со стола, и заодно попросила принести два кофе. Я допила свое вино, чувствуя, как меня засасывает хаос и я погружаюсь в туман непонимания. Только что я ненадолго отвлеклась, но теперь пауза подходила к концу… Саша появился так же молча, как ушел, взял свой бокал и выпил одним духом.

— Это мой продюсер, — мрачно сообщил он.

— Плохие новости?

— Ему трудно согласиться с некоторыми моими решениями.

— С какими именно?

— Я аннулировал все контракты, чтобы остаться с Констанс.

— Я вас понимаю.

— А как вы справляетесь с галереей?

— Я не была там с вечера аварии, сбежала в разгар крайне важного для меня вернисажа.

Он криво ухмыльнулся, я вопросительно посмотрела на него.

— Я выступал с оркестром на концерте Радио Франс и узнал о том, что случилось с Констанс, в антракте. Я бросил своих музыкантов, зрителей, сел в машину и четыре часа мчался сюда на бешеной скорости.

— Ничто не имеет значения, когда речь идет о любимом человеке…

Саша улетел мыслями куда-то вдаль, наверное, вспомнил жену, а я подумала о Ксавье. У нас была одинаковая боль. Вопреки необычности ситуации мне стало немного спокойнее, потому что я ощущала себя уже не такой одинокой.

— Вы не скучаете по галерее, по картинам?

— Я стараюсь не вспоминать свою работу, не могу… А у вас как с музыкой?

— Я не слышал ни единой ноты после последнего такта на том концерте.

— Вам ее не хватает?

— Конечно.

Пока мы разговаривали, в зале стало не так людно, полуденный час пик, судя по всему, закончился, а мы продолжали сидеть. Я с изумлением узнала, что перевалило за половину третьего. Ксавье должен ждать меня.

— Мне пора к Констанс.

Этот мужчина деликатничал меньше, чем я, он все высказывал напрямую. Практически сразу вскочив и надев пальто, он пошел расплачиваться. Зря я торопилась и расстраивалась, что может показаться, будто я гонюсь за ним: когда я подошла к стойке, он прятал карту в бумажник.

— Я хотела заплатить за себя!

Он не ответил, знаком направил меня к выходу, придержал дверь, потом мы вместе вошли в больницу. В лифте мы переглянулись, вдруг смутившись из-за возобновления каждым из нас своей привычной жизни. Что до меня, должна признать, я уже немного скучала по этой странной паузе.

— Спасибо, Саша. Не только за обед, но и за беседу, которая позволила мне ненадолго забыть…

— Это я должен вас поблагодарить, Ава. Возможность поговорить о чем-то другом успокаивает… И если позволите дать совет, возвращайтесь в галерею, я не сомневаюсь, что вам станет легче.

— Я подумаю. Но при условии, что вы тоже подумаете, не послушать ли музыку, если уж не можете играть. Я уверена, что Констанс точно не хотела бы, чтобы вы лишали себя музыки.

По его загоревшемуся взгляду я догадалась, что попала в яблочко. Лифт звякнул.

— Ваш четвертый этаж, — объявил он.

— А разве вам не нужно было выйти на третьем?

— Сначала вы.

Я кивком поблагодарила его. Уже ступив одной ногой в коридор, я обернулась и придержала дверь, не давая ей закрыться.

— Я пока не смогла спросить Ксавье насчет скрипки Констанс, сделаю это сегодня днем.

— Не надо… не морочьте ему этим голову. У вас есть и другие заботы, более важные. Как и у него, я полагаю. Не переживайте. Идите, он вас ждет.

Я отступила, последние слова тронули меня.

— До скорой встречи, — прошептала я, когда лифт начал спускаться.