Джессика Эттинг - Растворяясь в ярком свете [litres]

– Вид у тебя такой, будто стараешься придумать, о чем бы меня спросить.

Он обнимает меня за талию.

– Не-а. Я сдаюсь. Не думаю, что мне удастся угадать твою историю. Остается ждать, когда ты сама ее расскажешь.

В волейболе это называется идеальной подачей. Бен забросил мяч разговора в самое подходящее место, чтобы я могла отбить его. Вот и наступило мое пресловутое «то самое время».

С чего же начать?

С начала.

– Ладно… – Пытаясь набраться мужества, я краснею. Неужели я правда это делаю? Подходящий ли сейчас момент?

– Что такое? – удивляется Бен. Похоже, мне удалось всецело завладеть его вниманием.

Идеальнее момента просто не сыскать, это я понимаю. Сердце у меня колотится как сумасшедшее, а перспектива во всем признаться кажется весьма соблазнительной. Хочется стереть, наконец, стоящую между нами тайну.

Ничего не происходит.

– Что ж… Я тебе уже говорила, что мои родители тоже в разводе, но не рассказывала, почему.

У меня перехватывает дыхание, и Бен пожимает мне руку, подбадривая и поощряя продолжать.

– Отец ушел из семьи, когда мне было пять лет, и с тех пор я его не видела.

Чувствую, как мысленно он помещает эту частичку информации в нужную папку существующего в его голове банка данных обо мне – точно так же, как я прежде делала касательно его.

– Ого. Вообще ничего о нем не знаешь?

Вот оно. Начну с письма и перейду к последним шести месяцам своей жизни.

Прежде чем я успеваю произнести хоть слово, представляю лицо Бена после того, как он все узнает. Он, конечно, отнесется ко мне по-доброму. Это же Бен. Взращенный на терапевтических встречах, побуждаемый матерью озвучивать свои чувства, сопереживающий по натуре и просто хороший человек. Правильных слов он, разумеется, найти не сумеет – а кто на его месте сумел бы? – и потому ограничится подходящими случаю расхожими фразами. Также он ухватится за исследования того медицинского препарата и станет уверять, что для меня есть надежда. Она и в самом деле есть.

Но его отношение ко мне изменится. Как у любого нормального человека. Даже если он лучше большинства просто нормальных людей. Так всегда и бывает после открытия конверта. Такое признание навсегда запечатлеет меня в его глазах определенным образом.

Теперь я точно знаю ценность мгновения до. Ну и пусть я эгоистка, не могу заставить себя признаться.

Я с трудом выталкиваю из горла будто проржавевшие слова:

– Нет, никогда.

Полуправда, маскирующая откровенность. В эту игру я играю все лето и так поднаторела, что делаю это без труда, хотя ощущение такое, будто камень проглотила, а обнимающая меня рука Бена вдруг кажется тяжелой, как доспехи.

Потом Бен возвращает меня на пристань, действуя очень бережно, словно я поделилась с ним большим секретом, хотя на самом деле я этого не делала. Он провожает меня к дому Синтии и долго целует на прощание. Наконец я ложусь в постель, но сон не идет.

Была ли я не права, солгав Бену сегодня?

Прежде чем в моих размышлениях возникнет вездесущий доктор Голд, я сама признаю, что верного или неверного решения в моей ситуации нет. У меня есть моральное право держать эту часть своей жизни при себе столь долго, сколько сочту нужным.

А еще есть так называемое безвыходное положение, созданное противоречащими друг другу пунктами правил. Попробую объяснить, в чем оно заключается. Если ты расскажешь кому-то о гене до того, как этот кто-то узнает тебя поближе и когда ты для этого человека всего лишь девчонка, с которой приятно целоваться, он с легкостью может бросить тебя и уйти. Но если ты расскажешь обо всем после того, как ваши отношения получат развитие, то точно знаешь, что потеряешь, если тебя бросят.

Воздух в комнате убийственно неподвижен. Сжимая в кулаке аметист, я выбираюсь из кровати и вылезаю в окно в надежде ощутить прохладу.

Медленно вдыхая и выдыхая, я пытаюсь выискать крупицы правды, за которые удастся уцепиться.

Этим летом мы с Беном существуем на острове в здесь и сейчас. С болезнью или без, любой сторонний наблюдатель с легкостью заметит стремительно надвигающуюся дату окончания наших отношений, как если бы она была вытатуирована у нас на лбу. Даже если мы пообещаем друг другу сохранить отношения за пределами острова, это не изменит того факта, что через три недели я буду играть в волейбол в Колорадо, а он – либо участвовать в съемках документального фильма, либо учиться в киношколе в Лос-Анджелесе. Как бы отчаянно мы ни старались сдержать слово, я понимаю, что в долгосрочной перспективе мы не сможем оставаться парой. Так зачем портить отведенное нам время, посвящая Бена в истинное положение вещей? Не лучше ли насладиться последними беззаботными деньками, безраздельным вниманием Бена и нынешней версией самой себя, пока не случится неизбежное?

Эти размышления усыпляют мою совесть и позволяют вернуться в постель. Однако заснуть мне не удается еще несколько часов.

Через десять часов мы узнаем, является ли Брук носительницей гена. А еще двадцать четыре часа спустя придет мой черед.

Очередное дурацкое правило. Нельзя сообщать результаты в один день. Доктор Голд объяснил, что каждой из нас нужно время на то, чтобы свыкнуться с новостью, причем независимо друг от друга. Два положительных результата сразу – это чересчур. Не менее тяжела и ситуация, когда оказывается, что одному человеку повезло, а другому – нет.

Мы с Брук придумали, как нам казалось, отличную отвлекающую тактику для ночей, предшествующих получению результата, – составили список самых смешных комедий, чтобы смотреть их одну за другой, пока не заснем. Если заснем.

Добравшись до четвертого фильма, мы вообще перестали смеяться, а оставшийся нетронутым попкорн остыл и слипся комками.

В последние два дня у меня в голове вертелась лишь одна мысль, от которой никакому фильму в мире было не по силам меня отвлечь. И времени рассказать Брук почти не осталось.

– Мне нужно кое-что тебе сказать, – негромко начала я, отчасти надеясь, что она не услышит.

Сестра тут же повернулась, чтобы смотреть мне в лицо. Она так сгорбила плечи, что казалась совсем маленькой.

– И мне тоже. Но ты первая.

Сосредоточившись на пространстве между нами, я отпустила весь остальной мир.

– Я думала о том, что нам не следует этого делать. Узнавать результаты, то есть.

– Что? Почему?

– Потому что это не то, что нам в самом деле нужно прямо завтра. Возможно, стоит подождать до тех пор, пока нас к этому не вынудит жизнь.

Брук кривится.

– Нам необходимо все выяснить, чтобы выработать план на будущее. Известно ли тебе, сколь много усилий требует одна финансовая сторона вопроса? Мы будем не в состоянии сделать ни единого шага, пока не узнаем все наверняка.