Кевин Кван - Секс и тщеславие

— Мм … конечно.

Официантка сняла другую чашку с полки и поставила ее перед Сесилом.

— Спасибо, что попросила поменять чашку, Люси. Ты такая заботливая, и потому я совсем ничего не понимаю. Ты разрываешь помолвку?

— Прости, Сесил … Я недавно поняла, что мы совершенно друг другу не подходим и в долгосрочной перспективе не сможем сделать друг друга счастливыми.

— Не подходим? Ты с ума сошла! Да мы идеальная пара! Все так говорят. Даже журнал «Таун энд кантри»! Там хотят сделать нашу свадьбу главной темой номера.

— Если бы ты действительно знал меня, то был бы в курсе, что этого я хочу меньше всего на свете.

— Ну ладно, не будем ничего там публиковать, но, по крайней мере, надо засветиться в колонке «Брачные обеты» в «Таймс».

— Видишь? Ты меня даже не слушаешь …

— Но я тебя обожаю! Ты самое ценное мое приобретение.

— Я именно об этом и говорю. Ты относишься ко мне, как к вещи, которой обладаешь. Типа яхты или картин Ротко.

— Это неправда. Ты больше, чем просто какая-то вещь. Куда больше. Ты свет моей жизни. Ты единственный человек, который меня по-настоящему понимает, Люси.

— Но при этом ты меня не понимаешь.

— Как ты можешь так говорить? После всего, что между нами было за эти пять лет. Я понимаю и ценю тебя, как никто другой.

— Если бы это было так, Сесил, ты бы не пытался постоянно изменить меня: мой образ жизни, прическу, наряды.

— Мне казалось, тебе нравится мода.

— Нравится. Но мой стиль кардинально отличается от стиля твоей мамы. Меня не интересуют вещи от-кутюр, и мне не по душе оригинальные украшения, которые обожает твоя мама.

— Слушай, не нужно носить то, что ты не хочешь. Я подарю тебе самый маленький бриллиант в мире, если это сделает тебя счастливой. Достаточно трех каратов? И меня не волнует, если ты не попадешь в Международный список самых элегантных людей. Я просто не хотел, чтобы ты чувствовала себя обделенной, поскольку мы с мамой попали в Зал славы самых шикарных нарядов.

— Вот еще кое-что, Сесил. Ты очень близок с матерью, и меня это не беспокоит. На самом деле, я думаю, что это одно из самых приятных качеств в тебе. Но задумывался ли ты когда-нибудь о том, насколько я близка со своими родными? И когда ты обижаешь их, ты заодно обижаешь и меня?

— Разве я обижал твоих родных? Это они обижали тебя, мерзкие снобы.

— Я не о Черчиллях и Барклаях. Я говорю о моих ближайших родственниках. О маме и Фредди.

— Чем я их обидел?

— Сесил, ты даже не позвонил своей подруге сегодня, когда моя мать готова была на коленях умолять тебя. Это действительно расстроило ее.

— Люси, я не хотел, чтобы твоя мать разочаровалась. Я знал, что Корнелия никогда не скажет «да». Я избавлял Мэриан от унижения.

— Но она это сделала, Сесил. Она согласилась.

— Что ты имеешь в виду?

— Фредди связался с ней. Фредди заставил ее сказать «да».

— Я не верю! Как, черт возьми, ему это удалось?

— Он просто вежливо попросил. Можешь мне не верить, но она придет на гала-концерт.

— Уж этот твой брат! Интересно, что он ей наплел?

— Ничего не наплел. Фредди никогда не врет. Я свидетель. Он просто отправил эсэмэску, и она ответила согласием. А вот еще кое-что, Сесил: тебе никогда не нравился Фредди и ты никогда особо не любил мою маму. Не спорь, я знаю, что ты чувствуешь. Понимаю, что ты изо всех сил старался все эти годы ладить с ними, но вижу, что это не делает тебя счастливым. А я действительно хочу, чтобы ты был счастлив, Сесил. Моя семья навсегда останется важной частью моей жизни. Мы близки, и это не изменится. Я не хочу праздновать Новый год на Сен-Барте или проводить лето на твоей яхте в Сен-Тропе. Я хочу быть со своей семьей в Ист-Хэмптоне летом и в городе во время каникул. Я хочу пойти в церковь Всех Душ в канун Рождества и отпраздновать китайский Новый год в «Конджи-Виллидж», как мы всегда это делаем. Ты терпеть не можешь китайскую кухню, Сесил. Не делай вид, что это не так.

— Мне нравится эта закуска… краб рангун.

— Это не настоящая китайская еда, Сесил. Я хочу сказать, что у нас на самом деле так мало общего, если проанализировать все досконально. И я знаю, ты думаешь, что я сейчас говорю какую-то ерунду, но, уверена, тебе будет плохо, если мы поженимся. Ты заслуживаешь того, чтобы рядом была девушка, у которой есть аккаунт в «Инстаграме» с более чем восемью постами. Девушка, которой понравится сидеть в первом ряду на показах высокой моды в Париже, которая с радостью станет носить огромные изумруды и загорать на твоей суперъяхте. Она будет с энтузиазмом связывать тебя в гондоле в твоем городском доме и воспроизводить сцену из «Смерти в Венеции». Я знаю, в мире есть та, что идеально подходит для тебя, — девушка, которая будет любить тебя именно таким, какой ты есть, Сесил.

— Но я думал, что эта девушка … ты …

— Какое-то время я и сама так думала, но пришла к выводу, что это не так.

Официантка подошла к столу с чайником кипятка.

— Хотите освежить ваш чай? Вы в порядке, сэр? Вам принести салфетки?

— Нет. То есть да, спасибо …

— Мне очень жаль, Сесил. Правда.

— Мы можем остаться друзьями?

— Конечно можем. Я и хочу остаться друзьями. Ты мне небезразличен. Вот почему я делаю это сегодня, хотя очень грустно видеть, что тебе больно. Просто я знаю, что ты в будущем скажешь мне спасибо. Я верю, что ты найдешь свою идеальную вторую половинку, родственную душу, и намного раньше, чем предполагаешь.

— Ты вдруг так изменилась — передо мной какая-то новая женщина.

— Новая женщина?

— Я не могу толком объяснить. Как будто вся твоя энергетика изменилась, даже голос. В нем появилась некая четкость, пылкость. Как будто тебя что-то преобразило.

— Что ты имеешь в виду? Надеюсь, ты не думаешь, что я влюбилась в кого-то еще?

— Я совсем не это хотел сказать.

— Или, может быть, ты решил, что я тебе изменяю или что-то в этом роде …

— Это никогда не приходило мне в голову.

— Но ты сказал, что я преобразилась, как будто подразумевал, что меня охватила какая-то новая страсть.

— Люси, расслабься, я ничего такого не имел в виду.

Люси надеялась, что утренняя пробежка вокруг водохранилища поможет ей проветрить голову, но этого не произошло. Накануне ей удалось поспать около четырех часов, что было достижением по сравнению с предыдущими днями, но голова по-прежнему была как в тумане. Люси не удавалось избавиться от странного ощущения где-то глубоко внутри, которое она не могла описать словами. Что это? Беспокойство? Страх? Чувство вины? Сожаление? Все это не могло точно определить те эмоции, что она испытывала.