РуНикс - Готикана (ЛП) [калибрятина]

Она хотела, чтобы он гордился ею так же, как она гордилась им, хотела, чтобы он смотрел на нее и видел талантливую, страстную девушку, а не тяжелый случай, какой она была. Она перетасовывала с особым талантом, по общему признанию, немного выпендриваясь перед ним, и по легкому подергиванию его губ он понял.

Карта упала, и она посмотрела на доктора Кари, который с беспокойством ждал ее ответа. Это было почти комично. Она перевернула его карту. Девять Чашек.

— Думаю, вам определенно следует сделать предложение, доктор Кари, — сказала она и увидела облегчение на его лице.

— Я рад. Моя жена надеялась на это.

— Пожалуйста, профессор.

Доктор Кари пошел своей дорогой, а Корвина продолжала тасовать карты, когда небо потемнело еще больше.

— У меня есть вопрос, Мисс Клемм, — глубокий голос заставил ее внутренне сжаться, когда она посмотрела ему в глаза. — Не будете ли вы так любезны вытянуть для меня карту?

— Конечно, Мистер Деверелл, — она одарила его нарочитой улыбкой, которую он знал, которую много раз видел на ее лице в постели. — Какой вопрос?

Он засунул руки в карманы и склонил голову набок.

— Девушка, в которую я влюблен.

Ее сердце остановилось.

Как и ее руки.

Она услышала вздохи студентов вокруг нее, потрясенных тем, что он из всех людей сказал что-то подобное, испытывал что-то подобное. Корвина почувствовала, как глаза повернулись к ней, и едва сдержалась, снова тасуя карты в слегка дрожащих руках, ее внутренности разрывались и сливались вместе, когда он смотрел на нее со всей свирепостью на лице.

— А что с ней?

Корвина сглотнула, ее голос, к счастью, был ровным, хотя внутри у нее все бушевало.

— Я хотел бы узнать, испытывает ли она те же чувства, — заявил он, не сводя с нее глаз.

Если бы они были одни, Корвина повалила бы его на землю и сорвала с него одежду. Интенсивная смесь возбуждения, эмоций и чего-то такого необъяснимого пульсировала в ее венах, ее глаза хотели заплакать, а губы улыбнуться, грудь вздымалась от одышки, а сердце колотилось от перевозбуждения. В толпе воцарилась тишина, пока они ждали карту.

Корвина тасовала, зная, что карта станет ее ответом, станет всем, что она чувствовала, но не могла сказать в то время. Ей нужно было, чтобы он знал это, а небо, солнце и земля были тому свидетелями.

Карта выпала.

Дрожащими руками она подняла ее, губы тряслись, и повернула к нему.

Две Чаши.

Карта любви обменялась, соединилась, углубилась.

— Она чувствует то же самое, Мистер Деверелл, — Корвина поймала его пылающий взгляд. — Она чувствует то же самое.

Он бы поцеловал ее тогда.

Она увидела это в его глазах, в том свирепом взгляде, который он бросил прямо перед тем, как приподнять ее подбородок и попробовать на вкус ее губы. Но он замер, оставаясь прикованным к месту, его руки сжимались и разжимались в карманах, которые она могла видеть.

Это был один из самых глубоких, напряженных моментов в ее жизни, разделенный только между ними двумя посреди толпы.

— Это приносит облегчение, — заметил он, прежде чем бросить на нее еще один горячий взгляд и уйти.

Корвина сидела на траве, ее мир снова накренился вокруг своей оси от его небрежного заявления, с улыбкой на лице она смотрела ему вслед.

Глава 24

Корвина

Он не упоминал об их заявлении, как и она.

Сразу после этого он на два дня уехал из Веренмор на какую-то работу, пока Корвина занималась, но, боже, она скучала по нему.

На третий день он оставил ей записку с просьбой встретиться с ним в башне после полуночи.

Корвина выскользнула из своей комнаты в черной кружевной ночнушке, одной из тех, что она надела специально для него, и двинулась по коридору, освещая путь свечами. Весь этаж спал, когда она тихо поднималась по каменной лестнице, дойдя до винтовой и тоже поднялась по ней.

Добравшись до самой высокой площадки, она остановилась, вспоминая, как впервые увидела его несколько месяцев назад прямо с того же места, вспоминая, как она была очарована, как все еще очарована.

С легкой улыбкой на губах она слегка приоткрыла тяжелую дверь, поморщившись от громкого скрипа петель, и проскользнула внутрь, направляясь прямо к большому арочному окну с витиеватым узором по краю. Поставив подсвечник в сторону, она выглянула наружу.

Ночь была на удивление ясной. С высоты башни она могла видеть мерцающие огни города далеко в долине, бесконечную гору, окруженную бархатистым черным лесом, полумесяц так близко, что она могла протянуть руку и коснуться его. Ей было интересно, как будет ощущаться ветер на ее лице на такой высоте. Окна были заколочены стеклами, возможно для того, чтобы не дать стихиям проникнуть в комнату.

На долю секунды она задумалась, как Трой, должно быть, чувствовал себя так высоко на крыше, печаль заставила ее отбросить эту мысль. Внизу она смотрела на пустую мощеную дорожку, погруженная в свои мысли о смерти Троя и Алиссы и их сверхъестественном сходстве.

Ей потребовалась минута, чтобы ощутить на себе чей-то взгляд.

Она посмотрела на отражение в стекле, когда Вад прислонился к двери, засунув руки в карманы и пристально глядел на нее. Дверь, через которую она вошла, была закрыта, почему-то не издав ни звука. Знал ли он какой-нибудь трюк?

— Ты пялишься, — сказала она ему, не поворачиваясь, просто видя его отражение, ее пульс трепетал на шее.

Он склонил голову набок в движении, которое было так похоже на него, рассматривая ее.

— Мне нравится наблюдать за тобой.

Она отодвинулась в сторону и удивилась, как он вообще мог видеть ее в скудном лунном свете.

— Вы следите за мной, Мистер Деверелл. И все же я вижу вас лучше.

— А сейчас? — спросил он, делая шаг ближе к ней. — Что ты видишь?

— Загадку, — сказала она ему, играя с ним, как он играл с ней, зная, что эта игра закончится только одним способом, и наслаждалась этим. — Моя загадка. В твоих глазах таится опасность.

— А в твоих глазах все еще светится голод, — его глубокий, хриплый голос резко прорезал пространство между ними. — Скажи, тебе нужно, чтобы я удовлетворял тебя больше?

Корвина почувствовала, как эхо его слов вибрирует где-то глубоко внутри нее. Он видел ее, по-настоящему видел, ее голодное существо, обнаженное перед ним. Тяжело дыша, она прижала руку к окну и уставилась на луну, другой рукой сжимая ночнушку. Она почувствовала тепло его тела позади себя, почувствовала, как он встал у нее за спиной, ее дыхание было громким.

Он оставался у нее за спиной, не совсем прижимаясь к ней, но так близко , что ее спина горела огнем. Его руки уперлись в окне по обе стороны от нее, заключая ее в клетку, и ее соски затвердели. Она видела его пальцы, длинные, красивые пальцы, с аккуратными ногтями, его большие и умелые руки, легкую копну темных волос, зная, что они чувствуют, обхватывая ее груди, когда они кажутся тяжелыми, пощипывая ее соски, скручивая их, причиняя ей боль, прежде чем успокоить. Она слегка покачнулась, головокружение образов и его теплый мускусный запах окутали ее в кокон, где существовали только они двое.