Виктория Мальцева - Игры на раздевание

— Чёрт, это круто. Реально круто!

— Ты считаешь? — удивляюсь её горящим глазам.

— Ты же девушка с изюминкой! Парням нравится защищать слабых. А ты с этим отпечатком чего бы там ни было выглядишь так, будто именно тебе эта забота нужнее всех! Я Адити, — протягивает руку. — Тебе больше нравится кровать у стены или у окна?

— Ты серьёзно мне уступишь?

— Почему нет?

— Когда-нибудь ты уступишь мне в чём-нибудь для меня важном, — подмигивает.

Походы на вечеринки, все до единого, были моими ей уступками. Я не знала, какую цель преследовала Адити, таская меня на них, но она не могла и предположить степень моих мучений всякий раз, как я оказывалась в замкнутом пространстве, громыхающем музыкой и набитом незнакомыми людьми. Поэтому мои уступки случались крайне редко и только по той причине, что являлись частью моего собственного «Плана Социализации».

— Викки, только ты своей непорочностью способна удержать меня от очередного грехопадения! — восклицает в одно прекрасное июльское воскресенье Адити. — Только оденься по-человечески!

В результате долгих и мучительных споров мы сходимся на джинсах и блузке. Но когда Адити предъявляет мне жёлтые босоножки на высоченной танкетке с заявлением: «Твой рост может заинтересовать только педофилов!», у меня возникают подозрения, что миссия моя заключается вовсе не в избегании секса, а в удвоении его количества. Как бы там ни было, я соглашаюсь. Причин у меня для этого масса, и Адити совершенно не обязательно о них знать.

Это была не первая в моей жизни вечеринка, но совершенно точно первая настоящая, когда хитросплетения человеческих симпатий внезапно становятся частью тебя — ты больше не аутсайдер.

В квартире на тринадцатом этаже новой стеклянной высотки, расположенной в одном из недешёвых районов Большого Ванкувера — Китсилано, я сразу чувствую себя не в своей тарелке. На подобных мероприятиях со мной никогда не случается ничего хорошего.

Я слышу голос. Среди всей какофонии звуков — орущей бестолковой музыки, смеха, возгласов, монотонного гула чьих-то историй, мои уши улавливают один особенный мужской голос. Необычный. Он громкий и глубокий, даже где-то грудной, но главное — терзающий нечто первобытное во мне своим тембром и породистым британским произношением. Такими голосами говорят рекламы дорогих автомобилей.

Мои глаза рыщут в толпе, шарят и находят… ну конечно! В моей жизни не бывает простых случайностей, только сложные. Я не знаю, о чём они говорят, и успеваю выхватить лишь отрывок беседы:

— Женщина умеет творить магию и красоту, её любовь — это солнечный зайчик, отражение света в воде, — говорит парень с татуировкой не злой, но опасной собаки на плече.

— Как это, Лейф?

— На самом деле, проще некуда: мужчина — солнце, женщина — вода, если солнце светит, его отражение в воде расцвечивает их мир бликами.

Лейф обнимает свободной рукой сидящую рядом симпатичную девушку и кивает в сторону монитора, показывающего сменяющиеся изображения очертаний обнажённой пары — ничего пошлого, всё скрыто бледными цветными пятнами.

— Если светит… — повторяет за ним девушка с волосами, похожими на паклю.

— Да, Дженни, только если солнце светит, вода даёт жизнь.

Дженни… Я сразу обратила внимание на её волосы: какая-то пародия на кудри. Волосы ведь тоже вьются по-разному, у Дженны настолько мелко и некрасиво, что её локоны, скорее, не локоны, а тусклые спутанные дреды. Вероятнее всего, она использует какую-нибудь выпрямляющую химию, чем только усугубляет ситуацию.

— Каким светом будет светить твоё солнце, если вода плеснёт в тебя предательством? — негромко интересуется британский акцент.

Не в шумной квартире в целом, но в этом тесном кружке сидящих на диванах людей виснет неловкая пауза. И мой незнакомец продолжает:

— Если не знаешь, что ответить, я помогу: сначала будет один большой «пшшшшшшш», — он разводит руками, — потом несколько столетий ядерной ночи. В конце, если повезёт — очень тусклый свет. Потому что светить у тебя больше нет ни сил, ни желания.

— Люди ошибаются, Кай! Никто не безупречен, такие вещи случаются…

— Всему виной свободная любовь, свободные отношения, эмансипация, опять же — не мы это придумали, Кай! Скажи нашим родителям «спасибо»! — предлагает свой вариант Лейф. — Верность, честь и порядочность уже давно стали атрибутами рыцарской эпохи. Женщины равны в правах с мужчинами, все хотят секса и все хотят разнообразия…

— Иногда нужно прощать, а в отдельных случаях это жизненно необходимо! — выдаёт красивая черноволосая девушка. — Ситуации бывают разные, и знаешь, я бы выбрала любовь и время рядом с любимым, а не принципы, которые делают всех несчастными.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Кай молчит, затем с неподдельной тяжестью в голосе выдаёт:

— Думаешь, так ты будешь счастлива? Предательство убивает всё. Предательство уничтожает всё. Предательство нельзя прощать! НИКОГДА НЕЛЬЗЯ ПРОЩАТЬ!

В его последней фразе столько экспрессии, а может, виной всему его чеканный британский говор, но у меня на руках, шее и спине поднимаются невидимые волоски, ползут мурашки, да так резво, что я даже вздрагиваю.

Британец чувствует мой взгляд и непроизвольно реагирует — находит меня. Мы смотрим друг на друга совсем недолго, и что для меня важно — он отводит глаза первым, причём резко, как будто с досадой, затем делает глоток из своей банки с пивом. Кто-то из ребят спрашивает:

— И что дальше?

— А дальше ничего, — отвечает.

— Как это, ничего?

— А вот так. Нечто в любой момент может превратиться в НИЧТО.

— А НИЧТО в нечто! — добавляет та самая девушка, волосы которой похожи на паклю, и улыбается ему так, словно оборачивает, окутывает его собой.

Но его взгляд снова обращён на меня — всего несколько мгновений зрительного контакта, но именно в этом ничтожно малом отрезке времени словно решается наше будущее, а мы двое замерли, застыли на месте, не дыша и наблюдая за тем, как судьба скрипит пером, вписывая в свою скрижаль наши имена, располагая их рядом, вместе.

— Интересный этот парень, — тычу пальцем в моего автобусного незнакомца.

— Да, классный, — соглашается Адити.

— Голос у него необычный.

— Голос? Да ты обрати свой девственный взор на эти плечи, руки, талию… мать честная! А губы? Это ж самые «целовабельные» губы, чтоб ты знала! Я только смотрю на них, а во рту уже сладко-сладко…

Да, мой незнакомец хорошо сложен. Даже слишком. Мужского много не только в его голосе, но и в каждой детали впечатляющей пропорциями фигуры. Смятая вечеринкой футболка собирается влажными складками на его плечах и лопатках, вызывая желание протянуть руку и отлепить её от его кожи, снять и вышвырнуть вон, а затем внимательно изучить то, что он там под ней прячет.