Виктория Мальцева - Моногамия [СИ : ред. 2017 г.]

Через небольшое время снова входит Алекс с очередной коробкой, кладёт её на кровать и достаёт неимоверно длинную фату со шлейфом.

— Батюшки! А фату то зачем?

— Хочу невесту с фатой! — снова целует в лоб. — Не упрямься!

Замечаю, как Лаура с ужасом разглядывает татуированные запястья и предплечья Алекса. В глазах её больше нет благоговейного восхищения, желания и заигрывания, она смотрит на него как… на чужого мужа…

Невероятно, как мало было нужно для этого, всего несколько слов правды…

Наконец, я готова, Лаура тепло прощается и желает нам счастья. А я знаю, никуда оно от нас уже не денется. Входит Алекс, потрясающе красивый, сногсшибательно элегантный, но самое главное, невероятно счастливый. Он в светло сером, неповторимо изысканном костюме, белоснежной рубашке с раскрытым воротом.

— Бог мой! — вырывается у меня восхищение.

— Не совсем. Я только будущий муж, а Бог — он там, — показывает вверх, — и мы сейчас поедем в его офис оформлять сделку.

Лаура улыбается.

— Венчание?

— Конечно! Ты же знаешь, я люблю быть в ладах с законом. А перед Всевышним мы так и не отчитались. Живём в грехе! — хитро улыбается.

— Перечить не буду. Дело говоришь, жених.

Лаура уже смеется.

— Вы самая замечательная пара из всех, кого я знаю. Я вас никогда не забуду!

— Только посмейте, — улыбается ей мой… жених.

Band of Horses — The Funeral

Белый лимузин подкатывает нас к церкви… Это до боли знакомая Сант-Винсент, в прибрежном городке Тосса дел Мар. За все годы она так и не изменилась — всё те же серые резные стены, всё те же ангелочки и святые.

Алекс выходит первым, открывает мою дверь и помогает мне, долго смотрит в глаза и опускает фату на лицо, берёт под руку, и мы направляемся к центральному входу. Большие тяжёлые створки открывают два мальчика в костюмах, и мы входим в полупустую, утопающую в белых цветах церковь. У самого алтаря я вижу небольшую группу людей и… едва не падаю в обморок. Здесь все: наши девочки, Алёша с невестой, Мария со всей своей семьёй, Марк и Кэтрин, Тони, Ян! моя родная сестра Кира с детьми и мужем и… мои родители!

Порядок во всём…

— Я хочу прожить свою жизнь полно и счастливо и возможно это только с тобой, любимая. Я не обижу тебя никогда, не причиню боли, посвящу свою жизнь тому только чтобы защищать тебя от всего плохого, от всех возможных бед и опасностей. Благодарю тебя за детей, которых ты мне подарила. Я не представляю своей жизни без тебя, будь мне женой!

Господи, он помнит до сих пор всё, что говорил мне тогда…

Глаза предательски защипали…

— Буду…

Далее священник на испанском, а Алекс повторяет за ним:

— Я, АЛЕКСАНДР, БЕРУ ТЕБЯ, ВАЛЕРИЯ, В ЖЁНЫ И ОБЕЩАЮ ТЕБЕ ХРАНИТЬ ВЕРНОСТЬ В СЧАСТИИ И В НЕСЧАСТИИ, В ЗДРАВИИ И БОЛЕЗНИ, А ТАКЖЕ ЛЮБИТЬ И УВАЖАТЬ ТЕБЯ ВО ВСЕ ДНИ ЖИЗНИ МОЕЙ.

Затем мой черёд:

— Я, ВАЛЕРИЯ, БЕРУ ТЕБЯ, АЛЕКСАНДР, В МУЖЬЯ И ОБЕЩАЮ ТЕБЕ ХРАНИТЬ ВЕРНОСТЬ В СЧАСТИИ И В НЕСЧАСТИИ, В ЗДРАВИИ И БОЛЕЗНИ, А ТАКЖЕ ЛЮБИТЬ И УВАЖАТЬ ТЕБЯ ВО ВСЕ ДНИ ЖИЗНИ МОЕЙ.

Все в церкви: Аминь.

Святой отец снимает столы с наших рук и благословляет кольца, горящие бриллиантовой россыпью в белом золоте. Алекс берёт мою руку, целует её, затем надевает мне кольцо:

— ВАЛЕРИЯ, ПРИМИ ЭТО КОЛЬЦО КАК ЗНАК МОЕЙ ВЕРНОСТИ И ЛЮБВИ — ВО ИМЯ ОТЦА, И СЫНА, И СВЯТОГО ДУХА.

Я дрожащими руками повторяю всё тоже самое с его кольцом:

— АЛЕКСАНДР, ПРИМИ ЭТО КОЛЬЦО КАК ЗНАК МОЕЙ ВЕРНОСТИ И ЛЮБВИ — ВО ИМЯ ОТЦА, И СЫНА, И СВЯТОГО ДУХА.

Алекс поднимает медленно фату и нежно целует меня, а меня уже просто топят слёзы:

— Ну что ты, родная, всё же хорошо, спасибо, что согласилась на этот раз… — шепчет он мне уже сам растрогавшись.

Я кошусь в сторону родителей, и с недоумением обнаруживаю, что там рыдают почти все… и Кира, и мама с отцом, и Соня с Лурдес, и Мария, и даже Марк.

Господи, неужели мы так выболели себе это счастье, так выстрадали его, что даже другие люди, пусть и близкие, не могут сдержать слёз, глядя на это венчание… Ведь мы отнюдь не чистые и невинные молодожёны, мы прошли уже всё то, что несли слова этих свадебных клятв…

И только в тот момент меня осенило: сегодня 19 сентября — ровно 17 лет назад, ровно в это же время, в этой же самой церкви после утренней мессы Алекс впервые попросил меня стать его женой, спустя два месяца после нашего знакомства. Что было бы, ответь я тогда «да»? Какой была бы наша жизнь? Стал бы Алекс тем, кем стал, стала бы я той, кем стала, были бы наши дети теми же самыми или какими-то другими? Наверняка, не было бы его болезни, наших натянутых струнами жизненных нитей, где сладость и боль были обвенчаны взаимным недоверием и бесконечной страстью друг к другу… Но несмотря ни на что все эти 17 лет мы любили, мы оба любили…

Band Of Horses — No One's Gonna Love You

Ещё через два дня мы сидели на тёплом золотом песке испанской Коста Бравы, залитом ласковым вечерним солнцем, моя голова на коленях у Алекса, он гладил мои волосы с нежностью, а я наслаждалась его запахом, тем самым который был особенным именно в этой части его тела. На берегу, почти у воды, резвилась молодёжь. Эти вчерашние дети, внезапно повзрослевшие физически, ребячились так, как можно только в самой ранней юности, не отдавая отчёта своим поступкам, не запихивая их в рамки приличий и благоразумности. Их окатывало холодной волной, они смеялись, толкали друг друга в воду, брызгались. Среди них было две влюблённые пары, которые то и дело отвлекались на поцелуи. Искренность их чувств, их молодость, их свежесть, их красота, та красота, которая бывает только в этом возрасте, когда юноши открывают в себе мужчин, а девушки женщин, всё это очаровывало меня.

Мне 40 лет, у меня трое детей, моё тело изуродовано шрамами, мои почки изношены, у меня начинают появляться морщины в уголках глаз, мой живот никогда уже не будет таким плоским и упругим, как у этих девочек. А Алекс всё такой же, каким был и в 25 лет, если бы не редкая седина на висках, сложно было бы найти хоть какое-нибудь отличие, ну разве с возрастом его плечи стали ещё шире, а глаза мудрее. Он такой же стройный, такой же крепкий, его смуглая кожа всё такая же упругая, только волосы он теперь стрижёт короче. Я подумала, о том, как много времени я потеряла, проживая их не рядом с ним.

— Знаешь, я так жалею о тех 5 годах…

Он молчал.

— А ещё у меня прям физическая потребность знать, каким ты был в 17–18 лет. Как бы мне хотелось увидеть твоё взросление, то, как ты из мальчика превращался в мужчину, как просыпалась твоя сексуальность. Ты же наверняка был красавцем, и девчонки бегали за тобой? — я улыбалась ему, пытаясь представить себе его 18-летнего. Он смотрел на меня сверху и тоже улыбался, потом резко поднял голову, и, глядя в даль, на море, очень как-то вкрадчиво, с таинственной улыбкой, вдруг сказал: