Виктория Мальцева - Моногамия [СИ : ред. 2017 г.]

— Ну допустим, ты видела меня 17-летнего, почти уже 18-летнего…

Я вначале оторопела, но потом догадка осенила меня, и я сказала:

— Ну на видео это не совсем то, и тебе там не 17, а 15 лет. Ты там мальчишка совсем.

— Ты видела меня не на видео, — произнёс он ещё таинственнее, и снова посмотрел на меня, и в глазах его было что-то вроде триумфального оттенка. До меня совершенно не доходило, что за игру он затеял.

Алекс сообразил, что я не понимаю его и сказал:

— Ты ведь отдыхала в Крыму, примерно в 16 лет?

Coldplay — Always In My Head — по кругу до следующей

Да, конечно, такое было. Мы ездили с родителями Артёма, тремя семьями, тремя машинами в Крым. В то лето мы впервые познакомились с ним, в то лето и начались наши отношения. Это было первое такое волшебное лето в моей жизни, я становилась девушкой. Артёму только исполнилось 17, мы праздновали его День Рождения прямо на берегу, я подарила ему какую-то ерунду, наши родители остались доедать угощения, а мы пошли на дискотеку, и под звуки романтичной баллады его любимой группы он признался мне в любви… Как томительно и сладко это было, он впервые поцеловал меня и каким сладким был тот поцелуй, самый первый в моей жизни, ведь до этого меня никто не целовал. Меня словно качало на волнах счастья, нас обоих, этого невозможно было скрыть, и вся компания взрослых подшучивала над нами. Боже, как восхитительно это было… Эти сладкие воспоминания вызвали на моём лице улыбку. Алекс наблюдал за мной, потом очень тихо сказал:

— Помнишь праздник Нептуна? Молодёжь таскалась в сетках по пляжу, изображая морских тварей. Это было на пляже санатория с огромным красивым садом…

— Это был Карасан…

— Да, точно Карасан. Мы дурачились там, пьяные и счастливые. А потом пошли по побережью в сторону какой-то горы, за которой был дикий пляж, там ещё нудисты жили в палатках. И мы жгли там костры…

— Она называлась Медведь — гора… — мои глаза, я боялась, вылезут из орбит, откуда он знает всё это? Я помнила, конечно! Да точно, так и было, это был праздник Нептуна, и мы с Артёмом ходили смотреть представление, и это было чудесное действо, весёлое с конкурсами, в которых я хотела поучаствовать, но Артём не пускал меня, он всегда был против, как он выражался «любого кипиша». Тогда уже мне не нравилось, что он пытался манипулировать мной, приказывая, что можно делать, а что нельзя. Я была живее его, гораздо живее. После спектакля мы прибились к большой группе молодёжи, которая зажигала на пляже, и потом с ними же пошли смотреть «Бухту Анастасии» и дикий пляж. Мы жгли там костры, пели, резвились. Там было много юношей и девушек, все они были свободные, они отдыхали сами по себе, без родителей, они вели себя развязнее нас, смелее. Это завораживало меня, я впитывала всё как губка, то, как девушки заигрывают с парнями, то, как парни шутят и рисуются, для меня всё это было новым и таким увлекательным. Я была классической отличницей и ничего не знала кроме занудной учёбы в школе: математика, история, химия, экзамены. Да, в то лето со мной произошли огромные перемены, я бы даже сказала метаморфозы.

— Ты был среди них?

— Да, я был там — сказал Алекс, улыбаясь.

Но кто? Кто же? Я напрягла изо всех сил свою память, пытаясь возродить в ней события почти 25- летней давности. Догадка яркой вспышкой буквально ослепила меня. Я вспомнила: да, там был парень, красивый, широкоплечий, он был сердцем всей этой шайки юных потребителей наслаждений, он был центром всех происходивших событий, генератором безбашенных идей и глупостей. Девчонки вечно висели на нём, всегда кто-то торчал на его коленях или обнимал сзади. Я тогда подумала ещё, что такой классный мальчик ни за что не заметил бы меня, хотя мне это особенно и не нужно было, у меня итак как раз начинались отношения с другим, тоже очень симпатичным мальчиком, и который уже успел всю меня исцеловать. Я попыталась разглядеть его получше, и вспомнила, каким красивым был его совсем юный, едва только сформировавшийся торс, он был таким стройным, но уже широкоплечим, и с такой тонкой талией, что и без того небольшие красные шорты всё время спускались чуть ниже приличного, а он их то и дело подтягивал. Парни играли в волейбол на пляже, и когда он поднимал руки вверх, чтобы забросить или поймать мяч, девчонки пищали и болели все за него одного. У него были длинные волосы, завязанные в хвост, а это мне уже не нравилось. Ещё у него была серебряная серёжка в ухе, я точно помню, она была в виде креста с камнями и она добавляла ему модности и шарма.

Я посмотрела на левое ухо Алекса, да там было что-то вроде следа от прокола, но уже едва заметно. Я не верила своим глазам, я не видела никогда у него этот прокол, я не замечала его.

На запястьях у него были накручены какие-то кожаные шнурки или кожаные ленты, тогда так модно было. И на нём не было никаких татуировок. А когда жгли костры, он пел под гитару невероятно красивым голосом, и тогда мне так замечталось, чтобы он был моим парнем, но я подумала, что среди всех этих смелых красоток, он не то, что не выбрал, но даже и не заметил бы меня. А я там была… была в объятиях Артёма, который не отходил ни на секунду, не выпускал меня из своих рук и постоянно ныл, что хочет уйти, что хочет остаться со мной наедине. Ни о каком сексе не было тогда и речи, мы были детьми совсем ещё, может не физически, но в головах своих мы были дети. Секс в моей жизни случится гораздо позже. Но тогда мы без конца целовались, и Артём, влюблённый, с огромными блестящими глазами не мог оторваться от меня, и для него я была самой красивой и желанной, и мне это нравилось, так нравилось!

Когда только рассветало, красивый парень предложил прыгать в воду с обрыва. Он прыгнул первым, и это было не просто красиво, это было сногсшибательно, эффектно, сексуально: он снял резинку с волос, и они рассыпались по его плечам шикарной тёмной волной. Потом он разбежался, и они развевались сзади невероятно красиво, подпрыгнул вверх и, поджав ноги, изменил совершенно своё положение в пространстве, так что голова оказалась внизу, он вытянул руки стрелой и его тело, пролетев метров 20–30, изящной изогнутой линией вошло в воду, практически не подняв брызг. Вскоре он вынырнул, улыбаясь, как дельфин из воды. Остальные ребята, увидев, что он цел и невредим, тоже стали прыгать в воду.

Мне неудержимо захотелось тоже прыгнуть. Артём стал отговаривать меня, и сказал, что это полнейшая глупость, что если сделать что-то не так, можно разбиться о воду, ведь она плотнее бетона с такой высоты. Но я подумала, что мне вряд ли доведётся ещё когда-нибудь переживать всё это. Страх и азарт манили меня, адреналин кипел в моей крови, и, вырвавшись из его рук, я разбежалась и прыгнула прямо в шортах, ногами вниз, вытянулась ровной струной, скрестив только руки, чтобы не удариться грудью, ну и чтобы у меня не слетел купальник. Я вошла в воду легко, мне не было больно, я всё сделала правильно, и это было восхитительно… Да, я помню, до сих пор помню, как лечу совершенно свободная, счастливая, как мои ноги разрезают прозрачную голубую воду, как она проносится мимо меня слоями, как темнеет, как страх и волнение смешиваются с радостью в моём сердце…