Ава Рид - Нежно [litres]

Его правая рука отпускает мой бок, замирает у меня на шее, и я думаю, что вот-вот сгорю, когда большой палец Дилана гладит мою щеку. Нет ни неприятных мыслей, ни сомнений, ни прошлого, и это настолько драгоценно, что меня охватывает дрожь. Совсем легкая, но, очевидно, достаточно ощутимая, чтобы ее заметил Дилан.

– Я не хотел тебя напугать, Зоуи. Прости.

Он пытается от меня отстраниться, но я его удерживаю.

– Ты не напугал. Все хорошо, правда. – Его взгляд медленно изучает мое лицо, и я надеюсь, оно покажет ему, о чем я думаю. Что я чувствую. – Пожалуйста, останься. – Я не собираюсь портить наш вечер, попросив его об этом. Мы могли бы продолжить, смыть с себя рис и приготовить суши. Вместо этого мои ладони перемещаются с его плеч на шею, поглаживают кожу, и я вижу, как он сглатывает. Пульс Дилана отчетливо стучит под моими пальцами, быстро и сильно, так же, как мой… а когда я провожу ими по его щекам и бороде, он сжимает губы. Его взгляд прикован ко мне, Дилан не отворачивается и не уходит. Просто стоит, предоставляя мне свободу. У меня есть выбор. Настоящий выбор.

– Зоуи, – произносит он осипшим голосом и одновременно сдавленно стонет, стоит мне сильнее обнять его ногами. Я осторожна, прислушиваюсь к себе, хорошо ли себя при этом чувствую.

Не только из-за того, что задумываюсь, каково было бы переспать с Диланом, или из-за того, что хочу этого, а из-за того, что знаю: это нечто другое, нежели одна из немногочисленных интрижек, на которую я потрачу всего одну ночь. Потому что с Диланом не было бы простого удовлетворения физической страсти – или попытки выяснить после трех-четырех лет, до сих пор ли я слишком травмирована для этого. Лишили ли они меня тогда способности доверять кому-то, любить и получать удовольствие от секса. Или желания получать от него удовольствие. Я не знаю. Не уверена. Единственное, что мне ясно, – это что я такого не допущу. Мне нравится Дилан, и я не отступлю из-за страха. Никогда больше.

А что в этом самое безумное? Похоже, мужчине передо мной это прекрасно известно.

– Я не очень хорош в этом, – негромко говорит он, все так же оставаясь очень близко ко мне. – Но… я дико хочу тебя поцеловать. Если ты позволишь.

Моя улыбка становится шире и шире, и я чувствую, как засыхает рис на щеке.

– Спасибо, что спросил. Сама я не решилась, – шепчу я в ответ, и теперь он тоже улыбается. Так открыто и искренне, что во мне поднимается волна тепла.

– Я всегда буду спрашивать тебя, если хочешь.

У меня мало опыта, мной управляют неуверенность и боль. И вопреки моему желанию в голове проносится тысяча вопросов. Два из них кричат громче остальных: Что, если все получится совсем не так? Что, если у тебя получится плохо?

Однако Дилан обвивает меня руками, придвигает ближе к краю и вплотную к своему телу, как будто хочет тем самым задушить мои сомнения на корню.

И тогда я сама наклоняюсь вперед, накрываю его губы своими, и мое сердце грозит разорваться.

Это, безусловно, лучшая дерьмовая идея, которая у меня когда-либо возникала. Тут я уверен.

Понятия не имею, о чем я думал, когда размазал рис по лицу Зоуи. А тем более тогда, когда вдруг поднял ее и усадил на столешницу.

Перемена настроения едва не сбила меня с ног, настолько она оказалась ощутима. Не только для меня, но и для нее. И все же я должен был ее спросить. По-моему, я обязан был спросить, можно ли взять ее на руки. Может, я смотрю на вещи со слишком узкой точки зрения, а может, абсолютно правильно – в конце концов судить об этом может лишь девушка передо мной. Она устанавливает свои границы, не я.

Она не оттолкнула меня, а посмотрела открытым взглядом и казалась мне при этом бесконечно красивой, невзирая на рис на лице. И желание больше никогда ее не отпускать давило мне на грудь, как тяжелый камень. Пока она не задрожала. Не сильно, но достаточно, чтобы меня отрезвить. Я бы ушел, если бы Зоуи меня не остановила – и тогда я просто это сделал.

Я ее спросил. Я надеялся, что она скажет «да», однако не рассчитывал на признание, что она сама этого хотела, но не осмелилась. Поэтому я притянул ее ближе к себе, уничтожил последнее крошечное расстояние между нами и решился сомкнуть руки у нее за спиной.

Теперь ее губы касаются моих, и я почти забываю, как дышать. Они теплые и мягкие, и я даже не могу вспомнить, случалось ли в моей жизни что-то лучше. Целоваться с женщинами всегда было приятно, однако это – это желание. Более мощное и пугающее, чем я ожидал. Когда я углубляю поцелуй, она наклоняет голову набок, подается мне навстречу, а я ловлю ее тихий стон, отвечаю на него, не в силах с собой справиться. Я чувствую ее руки у себя на щеке и на затылке, она зарывается пальцами мне в волосы, тянет за них, и мне кажется, я вот-вот сойду с ума. В ту секунду, когда Зоуи прижимается ко мне и ее язык встречается с моим, я ощущаю, что мое возбуждение увеличивается и начинает давить на джинсы. Это как удар по лицу. Я не хочу, чтобы для нее это стало чересчур, не хочу загонять ее в угол, я…

– Зоуи. – Мы тяжело дышим, я прислоняюсь лбом к ее лбу и слегка отвожу бедра назад.

– Все в порядке. – Она целует меня под подбородок, потом смахивает остатки риса с носа и покрасневших щек и в ожидании смотрит на меня. – Обещаю. Я всегда буду говорить тебе, если… чего-то не захочу. – Я просто киваю и даю себе минуту. Зоуи не просто какая-то женщина. Она для меня особенная. Но это не все. Ее прошлое… и мое. Я не имею ни малейшего понятия, сумею ли соответствовать ей.

– Что с тобой? – спрашивает она так робко и в то же время смело, что я вновь отбрасываю свои сомнения.

– Думаю, нам не стоит торопиться. – Не хочу все испортить. И не собираюсь строить карточный домик из лжи.

– Л-ладно. – Она выглядит неуверенно, и я готов на что угодно, лишь бы у нее не возникло впечатления, что я хотел бы остановиться. Черт, я хотел бы всего, но только не этого.

Поэтому я беру ее лицо в ладони и целую еще раз. Целую ее так, как будто это первый и последний раз – спокойнее, осторожнее, напряженнее.

А когда отпускаю, ее губы блестят почти так же, как и глаза.

– Давай уберемся здесь. – Мне с трудом удается выговаривать слова, потому что ни одно из них не верно. А те, что грозят сорваться с моего языка, звучат так: Плевать на еду, давай продолжим. Давай перейдем в постель. Давай… прекратим, пока я тебя не разочаровал.

Я не думаю плохо о Зоуи, не считаю, что она ужасно отреагирует, если увидит мою ногу. За этим кроется гораздо больше. Если я покажу ей свой протез, если распахну эту дверь, доверюсь ей полностью, то неизбежно должен буду посвятить во все и остальных. А когда откроется эта дверь, то придется отпереть следующую, ту, которая по сей день разбивает мне сердце и за которую я стыжусь.