Алексис Холл - Идеальный парень [litres]

– А меня – да, – усмехнулась Чарли. – Мне нравится думать, что люди, которые злят мою жену, ничтожные и жалкие.

Кимберли нежно шлепнула ее по руке.

– Может, хватит изображать из себя старообразного патриарха? И кстати, кто из нас сидит в офисе и целый день ворочает деньгами других людей вместе с кучкой кретинов, окончивших Оксфорд? А кто последние три месяца бегал за койотами в Центральной Америке, чтобы взять у них интервью?

– Да, но ты вернулась, и какая-то противная женщина нагрубила тебе на вечере.

– На вечере, куда ты меня затащила. Потому что ты все еще хочешь потратить свои деньги на жуков, которые едят навоз.

Я очень надеялся, что эта супружеская перебранка не станет началом серьезной ссоры, которая поставит под угрозу их брак, или, что было еще важнее, повредит моей работе и сбору пожертвований.

– Как представитель сообщества любителей жуков-навозоедов, – сказал я, – выражаю свою благодарность за то, что вы обе все-таки пришли.

Кимберли лишь махнула рукой.

– Я не переживаю, правда. И мне понравилось выступление мужского хора. В Бангоре тоже есть похожий хор, который работает с неблагополучными подростками.

Стало понятно, что, кажется, ситуация спасена. И, насколько я знал Кимберли, она была не из тех, кто станет препятствовать пожертвованиям только из-за того, что ее самолюбие было задето. Скорее напротив. К тому же они с Чарли специально выбирали разные независимые фонды и компании для благотворительных взносов. Однако у всего есть предел. И если твою жену оскорбляют прямо в лицо в самых лучших ее чувствах – очевидно, что это абсолютно недопустимо. Очевидно для всех, кроме доктора Фэрклаф.

– А теперь позвольте покинуть вас, – сказал я. – С удовольствием пообщаюсь с вами после обеда.

Чарли крепко пожала мне руку.

– Было бы чудесно. А если не получится, с удовольствием встречусь с вами за ланчем. И передайте мой горячий привет Джеймсу. В моей компании для него всегда найдется место.

– Непременно передам.

Я оставил их радостно препираться по поводу разных жизненных взглядов и пошел петлять между крупных спонсоров, пока не добрался до укромного уголка, куда доктор Фэрклаф умудрилась затащить Оливера. Насколько я мог судить, она по-прежнему рассказывала о взаимоотношениях между жуками-стафилинидами и колониями муравьев, и, хорошо зная ее, я не сомневался, что она говорила уже так минут десять без перерыва. Я сам несколько раз оказывался в положении Оливера, потому что доктор Фэрклаф просто не способна была понять, что далеко не все люди так же увлечены жуками, как она; однако в отличие от Оливера мне никогда не удавалось проявлять столько самообладания, такта и искренности.

Это было офигеть как очаровательно… просто сплошные эмодзи-сердечки. Я даже остановился на мгновение и залюбовался им.

А потом понял, что чем дольше буду тут стоять в любовном полузабытьи, тем дольше Оливеру придется слушать истории о жуках. И бросился ему на помощь.

– …оставляя следы феромонов, – говорила доктор Фэрклаф.

– О, как это увлекательно, – отозвался Оливер недрогнувшим голосом.

– Если вы пытались сейчас изобразить сарказм, то, поверьте, у меня против него иммунитет.

Он на мгновение задумался.

– Даже не знаю, как вам ответить, чтобы вы случайно не услышали в моем голосе сарказма.

Она, кажется, тоже задумалась.

– Да, похоже, что вы только что выявили довольно сложный парадокс. Знаете, если это вам как-то поможет, то когда я была еще студенткой, мои соседи по комнате предпочитали использовать вот этот жест, – она приложила палец к щеке, – показывая, что их слова не стоит воспринимать всерьез.

– Я постараюсь принять это к сведению. Но, прошу вас, продолжайте.

– А еще, – быстро вмешался я, – мы можем пойти сейчас в обеденный зал, ведь столы уже сервируют.

Доктор Фэрклаф снова задумалась.

– Нет. Я лучше останусь здесь и поговорю с Оливером.

– Эм…

– Я думаю… – Оливер снова перебил меня с удивительным… тактом и с изяществом лебедя, скользящего по водной глади, – …Люсьен пытается вежливо намекнуть нам, что пора идти обедать.

– Почему же он прямо об этом не сказал?

– Потому что он ведет себя в соответствии со своими должностными обязанностями. В противном случае он ходил бы весь вечер по залу и кричал во весь голос: «Отдайте нам свои деньги!»

– У Боба Гелдофа [75] Лидер группы Boomtown Rats. Сыграл роль Пинка в фильме М. Формана «Стена», основанном на одноименном альбоме Pink Floyd. Организатор нескольких масштабных благотворительных акций. это неплохо получалось. – Она презрительно сморщила нос. – Не понимаю, почему все нужно так усложнять?

С этими словами она направилась к столику для сотрудников фонда, а мы с Оливером последовали за ней.

Вкусная еда была одним из главных достоинств «Жучиных бегов». Спонсоры платили кучу денег, чтобы прийти сюда, поэтому на выборе блюд нельзя было экономить. И хотя Барбара Кленч настаивала на том, чтобы меню для сотрудников составлялось отдельно и мы не тратили бы деньги на хорошую еду для… себя, на деле вышло, что так получилось бы еще дороже. Я должен был быстро все съесть и продолжить общаться с гостями, но поскольку мы заказывали блюда «новой кухни», то каждое из них легко можно было проглотить в два счета.

Все коллеги уже расселись, большинство привели с собой по одному гостю. Алекс был с Миффи, и разумеется, она ослепительно выглядела в своем новом наряде, который стоил дороже всей моей одежды вместе взятой и за который она наверняка ничего не заплатила.

– Клара, я так рад снова видеть вас, – сказал Оливер, усаживаясь на свой стул. – Диор?

Она удивленно заморгала.

– Какой еще ди и ор? А, вот вы о чем! У вас наметанный глаз!

– Блин, – устало пробормотал я, плюхаясь рядом с Оливером. – Опять мне придется всех друг другу представлять.

Барбара Кленч злобно зыркнула на меня через стол.

– Следите за языком.

– Не волнуйтесь, я буду говорить только по-английски. – Если честно, то, наверное, я не очень хорошо вел себя с Барбарой. Без нее НАВОЗЖ давно бы обанкротился. Но наша взаимная ненависть давно уже стала чем-то вроде традиции. А традиции не стоило нарушать. Я указал на нее Оливеру: – Оливер, это Барбара Кленч – наш офис-менеджер. А это ее муж Габриэль.

Оливер ни капли не удивился тому, что мужем Барбары Кленч оказался златовласый Адонис ростом метр восемьдесят, который был лет на десять ее моложе и, тем не менее, каким-то магическим образом совершенно искренне любил ее. Мне это представлялось полной бессмыслицей. Она не была богатой, и, хорошо зная Барбару, я сомневался, что ее можно было полюбить за прекрасную душу. Но знаете что? Она, черт возьми, была молодцом!