Александр Уваров - Лемурия

Раскупорю бутылочку, выпью пару-тройку рюмок.

Посмотрю ночную программу… Кажется, по местному каналу должны показать пару уморительнейших серий с мистером Бином.

Половина третьего ночи.

Ты циник, Игнат. Скажешь, что именно этого и ждал.

Себя-то хоть не обманывай.

Не ждал ты ничего подобного.

Не ждал!»

Закопчённый пароходик-паром, широко раскачиваясь на длинных океанских волнах, с неровным, хрипловатым тарахтением, время от времени переходящим в глукий и протяжный рёв, сменябщийся обиженным, захлёбывающимся фырканьем, длинным хвостом отбрасывая взбаламученную, пенную воду, отошёл от заливаемой приливным течением пристани и, с трудом набирая скорость, пошёл к выходу из бухты, по дороге в залив.

— Вовремя успели, — сказал Михаил и, отступая от наступающей воды, потянул за собой Ирину.

— Почему? — спросила она.

Михаил показал на скалистые уступы местрах в двухстах от причала, где по чёрно-серому камню въевшимися в породу отметинами проходили отчётливо видимые белые полосы.

— Видишь, как хорошо пристаёт к камню морская соль?

— Соль? — удивлённо произнесла Ирина. — Разве море поднимается так высоко?

Вода, обиженно ворча, плеснула ей на ноги.

— Ой!

Ирина вздрогнула испуганно и прижалась к Михаилу.

— Уходим, — сказал Искандеров.

И…

Она совсем не ожидала этого. Нет, не ожидала, что он…

Он подхватил её на руки и быстрым шагом пошёл по причалу, унося её всё дальше и дальше от догоняющих волн.

Кажется, ноша его нисколько не тяготила. Дыхание его не сбилось и он на ходу продолжал рассказывать Ирине о коварном нраве здешних вод, правда перейдя почему-то на шёпот.

— Не море, океан. Большие массы воды…

Покачнулся, едва не потеряв равновесие на влажном бетоне. Ирина теснее придалась к нему.

«Как часто у него сердце стучит!»

— …высокий уровень приливов. А потом на отливе вода отступает далеко-далеко. Так далеко, что от причала виден лишь заспанный ракушками песок, по которому бродят мальчишки и собирают моллюсков, кусочки кораллов, зазевавшуюся рыбёшку и морских ежей.

— Ежей? — удивилась Ирина. — Они же такие противные! У меня подруга отдыхала на Пхукете и наступила однажды на такого. Она так мучилась! Её вывезли в Москву и один профессор сказал, что она родилась в рубашке, потому что ещё бы несколькол часов промедления и её нога…

— Местные умеют добывать из ежей лекарство, — пояснил Искандеров. — Какая-то вытяжка… Точно не знаю. В общем, дары Нептуна… Но сейчас от этого самого Нептуна лучше держаться подальше!

Он донёс её до к конца причала и бережно поставил на край бетонной площадки.

— Стой! Здесь такой неудобный спуск… Я помогу!

И в самом деле, спустить с причала на берег было не так-то просто. От края площадки до земли (точнее, белого песка) было было чуть больше метра, но спуститься можно было только по составленной из трёх проржавевших железных скоб лестнице, надёжность которой весьма невысоко оценивалась даже местными жителями.

Скобы и впрямь подозрительно далеко выступали из бетона, и торчали вкривь и вкось, лёгкого и надёжного спуска явно не обещая.

— А как здесь… — удивлённо произнесла Ирина.

Михаил спрыгнул и, встав вплотную к краю площадки, вытянул руки.

— Давай! Не бойся!

Ирина, зажмурившись, нерешительно сделал шаг и…

Михаил подхватил её, задержлся, помедлил секунду, словно не хотел отпускать…

«Словно? Нет, и впрямь — не хочет», — подумала Ирина.

Ей и самой хотелось задержаться в его объятьях…

«Что ты, глупая! — мысленно прикрикнула она сама на себя. — Как ты можешь…»

«Можешь… можешь… — ответила она сама себе. — Разве не за этим ты пришла? Пришла к нему? Зачем ещё? Если…»

Господи, как мысли мешаются в голове.

«Да поставь ты меня, поставь!» — взмолилась она.

«Или? — с вызовом спросил её внутренний голос. — Или ты не выдержишь? Не справишься сама с собой? Голова пойдёт кругом… Голова… Так трудно справится с собой, когда голова идёт кругом!»

Она закрыла глаза. И рука её… будто сама собой…

Легла на его шею.

Но Михаил, похоже, не хотел торопить события. Или находил особое удовольствие в постепенном возрастании страсти?

Или…

— Часть игры? — прошептала Ирина.

Михаил поставил её на песок. Она убрала руку с его шеи. С замедлением, будто с сожалением.

— Идём, — сказал Михаил.

И тут только заметил, что она стоит с закрытыми глазами, покачиваясь. Словно в подступающем сне. В находящем мороке.

— Ира, — тихо сказал Михаил. — Ира, проснись…

Она открыла глаза. И взяла его под локоть.

— Не отпускай меня, — попросила она.

И добавила жалобно:

— Слабость какая-то…

— Сейчас пройдёт, — успокоил её Михаил. — Я сам первое время ходил здесь будто во сне. Перелёт, смена часовых поясов, акклимати…

Он положил ей руку на талию.

— Мы идём в особое место.

— Туда?

И Ирина посмотрела в сторону леса. В глазах её пявилось выражение беспокойства и даже отчасти испуга.

Михаил, перехватив её взгляд, улыбнулся успокоительно.

— Там безопасно. И очень спокойно. Потому что нет туристов. Вся грязь цивилизации тащат за собой туристы. Включая попрошаек, мошенников и грабителей, которые непременно появляются в освоенных туристами местах. Но в этом лесу первозданная тишина и не уничтоженная ещё людьми чистота.

— А звери? — недоверчиво спросила Ирина.

— Да они любят людей! — воскликнул Искандеров.

И добавил:

— В самом хорошем смысле!

Он показал на тропинку, ведущую от берега прямиком в лес.

— Пойдём? Мы…

«…будем сегодня одни» — завершила за него фразу Ирина.

И сказала:

— Пойдём. Только поддерживай меня… Иногда. Хорошо?

Алексей прошёл вслед за мальчиком по улице вдоль рядов красной пылью присыпанных соломенно-глиняных домов, над тростниковыми крышами которых струилось хорошо уже заметное на фоне посветлевшего неба послеполуденное марево.

Дома показались Алексею пустыми, необыкновенно тихими, как будто совершенно безжизненными. Ему не хотелось думать, что безжизненность эта нарочитая и обманчивая, и что притаившиеся в глубине обитатели деревни именно при его появлении постарались оказаться незамеченными.

«Что я им, пугало? — с некоторой обидой, покуда лёгкой и едва ощутимой, но нараставшей с каждым пройденным домом, думал Алексей. — Не такие уж дикие тут места, не острова какие-нибудь заброшенные. Чего было прятаться? Или…»

Впрочем, оставалась ещё надежда, что он тут совсем ни при чём, и что не он виновник пугающей этой и тревожной для него пустоты, и что деревня опустела по каким-то иным причинам, вовсе не связанным с неожиданным появлением иноземца.

«И то верно! — уговаривал сам себя Алексей. — Это у тебя мания величия. Привык, что в московском офисе подчинённые прячутся, едва тебя заметят. Вот и переносишь опыт на чужую почву. А здесь, брат, ты не босс. Даже с водителем…»