Кэти Эванс - Раунд 1. Любовный нокаут

Я застыла на месте от шока и ужаса. Услышав это требование, я инстинктивно сжала покрепче губы, а потом посмотрела в зал за его спиной, где в уголочке за маленьким столом сидела сестра. Я встретила затуманенный взгляд золотистых глаз Норы и пришла в отчаяние – они казались пустыми и бессмысленными.

Как я могла позволить ей так поступать с собой? Я не могла этого выносить.

Просто не могла.

Скорпион явно хотел позабавиться и заодно унизить меня. Хотел показать мне, кто сейчас хозяин положения. Но ему не удастся это сделать, если я сумею лишить его удовольствия видеть, какое отвращение вызывает во мне его просьба.

Изо всех сил стараясь убедить себя, что ничего особенного не происходит, я сделала обманчиво уверенный шаг к нему. Но все мое тело напряглось при мысли о том, что мне предстоит, лицо залила краска смущения.

– Брук, – предостерегающе произнес Райли почти умоляющим тоном.

Либо я поцелую дурацкую татушку, либо оставлю Нору на растерзание этому монстру. Третий вариант – попросить Ремингтона разобраться с этими придурками, но я ни в коем случае не могла позволить случиться ничему подобному.

Этот мерзкий тип смотрел на меня, как удав на кролика, когда я приближалась к нему, но я старалась думать только о сестре. Я сделала глубокий вдох, пытаясь унять дрожь.

До него оставался всего шаг, и я поняла, что гнусную просьбу исполнить невозможно. Это как предложение подняться на вершину Эвереста и вырыть там колодец до самого подножия горы. Меня вот-вот вырвет при виде черного насекомого, ползущего по щеке Скорпиона.

От него мерзко воняло рыбой и еще чем-то отвратительным.

Как бы мне хотелось вышибить из него все дерьмо.

Внезапно я вспомнила телешоу, которое любил смотреть мой отец. Называлось оно «Фактор страха», и там люди делали кучу всяких неприятных вещей, в том числе залезали в ящики со змеями и скорпионами. Если люди могут вытворять такое ради денег, то я уж точно могу на это решиться ради родной сестры.

Отбросив гордость и самолюбие и собравшись с духом, я поднялась на цыпочки, сложив губы трубочкой. Еще до того, как мои губы коснулись татуировки, к горлу подступила тошнота.

– Только гляньте, шлюха Реми целует нашего Скорпиона, – презрительно произнес один из его мордоворотов, и мне захотелось сбежать куда подальше. Я никогда в жизни не испытывала подобного унижения. Переполненная острым отвращением к себе, я быстро чмокнула его в щеку, почти не касаясь ее, и опустилась на пятки.

– Вот. Я это сделала, – произнесла я, ненавидя себя за дрожь в голосе.

Скорпион засмеялся низким, гадким, зловещим голосом, повернувшись к своим шестеркам.

– Это называется поцеловала? Разве эта подстилка Рипа меня поцеловала по-настоящему? Что-то мне так не кажется. – Он повернулся ко мне, сощурив маленькие, как бусины, зеленые глазки, и сверлил меня взглядом, отчего мне стало не по себе, так как я остро чувствовала свою беспомощность. – Не почувствовал я твоего поцелуя. Придется повторить, и на сей раз ты должна лизнуть моего скорпиончика. – Он оскалился в мерзкой улыбке, сверкнув всеми своими бриллиантами.

Мои глаза округлились от ужаса, и, как это ни прискорбно, решимость добиться встречи с сестрой стала таять из-за такого развития событий. Боже всемилостивый, я хотела только одного – бежать из этого места без оглядки, мои мускулы, накачанные кровью, словно кричали о том, что нужно срочно спасаться бегством. Как можно скорее нестись к машине, к моему Реми.

Райли схватил меня за руку, его лицо выражало крайнее беспокойство.

– Брук, – предостерегающим тоном произнес он, и это вернуло меня к реальности.

Я резко высвободилась из его рук и повернулась к Скорпиону.

Как я могу уйти? У меня не появится другой возможности поговорить с Норой и объяснить ей, в каком дерьмовом положении она оказалась. Меня начинало тошнить от одной мысли о том, что она во власти этого чудовища в обличье человека. Разве я могу позволить ей оставаться с этим извращенцем, ничего не предприняв? В горле у меня пересохло от волнения, и я судорожно сглотнула, готовая на что угодно, лишь бы не дотрагиваться языком до кошмарной татуировки на щеке мерзавца, и с напускной храбростью произнесла:

– Я тебя поцелую, даю слово.

Вспомни «Фактор страха».

Ты же можешь что угодно сделать ради Норы.

Если ты могла пробежать стометровку за 10:52 секунды, значит, ты не побоишься поцеловать дурацкий тотем на щеке этого придурка.

Он внимательно изучал мое лицо, и глаза его светились неприкрытой злобой, а потом заговорил с явной издевкой:

– Что ж, если не решаешься лизнуть его, тогда прижмись губами на пять секунд. Как тебе такое? Эй, маленькая шлюшка? Давай же, поцелуй моего скорпиона. – Он постучал пальцем по своей отвратительной татуировке, и у меня свело живот спазмами, когда я, изо всех сил сохраняя на лице невозмутимое выражение, всем своим видом старалась не показать негодяю, как меня пугает его возмутительное предложение.

Глубоко вдохнув и отчаянно пытаясь унять дрожь в коленях, я снова поднялась на цыпочки, вытянула губы трубочкой, крепко зажмурила глаза и коснулась его грубой сухой кожи, содрогаясь от отвращения и ненависти. Я чувствовала себя отравленной. Сердце мое словно почернело, пока я считала до пяти. В жизни я не испытывала такого полного уничижения. Я словно попала в ад и терпела невыносимые мучения – мои ноги подкашивались, казалось, вот-вот откажет тело, каждая его клеточка сопротивлялась контакту с этим воплощением зла и порока, и только огромным напряжением воли мне удавалось стоять на ногах.

Это были самые длинные пять секунд в моей жизни. Я ощущала себя бесконечно оскверненной и растоптанной и в то же время полной негодования и гнева. Такой униженной я чувствовала себя, только когда посмотрела в первый раз на YouTube видео, запечатлевшее момент моего падения на отборочных соревнованиях.

– Ну вот теперь хорошо.

Я снова опустилась на пятки, удивляясь, что пол не уходит из-под моих ног, а Скорпион с мерзкой улыбкой до ушей указал рукой в сторону Норы. Меня до краев переполняла ненависть и презрение к себе, но я гордо выпрямила спину и направилась к столику, за которым сидела сестра, подавляя непреодолимое желание побежать на кухню и прополоскать рот, чтобы не ощущать себя грязной дешевкой. А именно так я себя и чувствовала, и при мысли о том, что буду целовать моего прекрасного Реми теми же губами, у меня на глазах навернулись слезы, и сердце болезненно сжалось.

Я чувствовала, что силы мои на исходе, когда, наконец, добралась до стола, за которым сидела сестра. Вокруг пустовали столики с поставленными на них перевернутыми стульями, и только на одном горела свеча и лежали четыре пары палочек для еды.