Кэти Эванс - Раунд 1. Любовный нокаут

Когда она собирается вернуться?

Ты уверен, что Райли привезет ее оттуда?

Почему они еще не приехали?

Пит рассказал, что закрыл тему денег и отправил Ремингтона в его комнату, как только Райли прислал сообщение, что мы уже едем обратно. Именно тогда Реми слушал оглушительный хард-рок, а на его лице застыло мрачное, задумчивое выражение. Неужели он опасался, что я могла не вернуться?

Наверное, он всегда слушает хард-рок, когда приходит в смятение.

Ответа на этот вопрос не было. Я знала только, что в ту ночь он трахнул меня четыре раза, как будто ему было важно предъявить на меня свои права, а теперь стал совершенно неуправляемым и буйным, как будто злоупотребляет энергетическими напитками типа Red Bull 24/7.

Он кипел энергией, как полностью заряженная батарейка.

И вел себя в десять раз более самоуверенно и вызывающе, чем обычно.

Тем утром, едва проснувшись, он сразу набросился на меня в постели.

– Ты сегодня выглядишь особенно соблазнительно, Брук Думас. Такая очаровательная, теплая и мокрая, что я не прочь съесть тебя целиком на завтрак. – Мой лев провел языком между моими грудями, оставляя мокрую полоску, потом принялся лизать ключицу. – Не хватает только вишенки на торте, но это дело поправимое.

Глаза его приобрели озорное выражение, когда он раскрыл ладонь, предъявляя мне вишню, и я подумала, что он раздобыл ее ночью на кухне и ждал, чтобы удивить меня, как только я проснусь.

Боже, он настоящий хищник.

Тихонько застонав, я перевернулась на спину и посмотрела в его умопомрачительно красивое лицо. Четко очерченный подбородок, покрытый легкой щетиной. Сверкающие глаза. Улыбка с ямочками на щеках.

Боже, я совсем потеряла от него голову.

– Скажи-ка мне, кто твой мужчина? – хрипловатым голосом спросил он, потирая мой клитор вишенкой. – Кто твой мужчинка, крошка?

– Ты, – едва слышно произнесла я.

– Кого ты любишь?

От этих слов у меня затряслись конечности, а он продолжал терзать клитор вишней, проникая внутрь меня длинным пальцем, а я смотрела в его глаза затуманенным взглядом. Я видела в их таинственной глубине почти синие искорки, и мне так хотелось признаться ему: «Да, ты единственный, кого я когда-либо любила», но я не могла себе этого позволить.

– Ты сводишь меня с ума, Реми, – прошептала я, а потом беззастенчиво схватила его член и притянула его к себе, чтобы он мог наполнить меня, поделиться своим запахом.

Всю неделю он был просто переполнен энергией, и я едва могла угнаться за ним, но мне это на самом деле нравилось. Я получала кайф от того, что приходилось вместе с ним выкладываться на полную катушку. Его лицо светилось, он постоянно улыбался. Теперь во время тренировок он устраивал перерывы на занятия сексом. При одном только виде меня у него возникало желание заняться любовью. Когда я начинала помогать ему растягиваться после тренировки, он тут же вспыхивал страстью, не успевала я к нему прикоснуться.

Я заметила, что, когда у него наступало помутнение, его глаза не становились совершенно черными – скорее темно-синими, с серо-голубыми крапинками. И тогда его настроение можно было назвать… мрачным. Правда, это случалось лишь изредка. Чаще он пребывал в возбужденном, даже приподнятом состоянии, но иногда становился капризным и обидчивым, и в такие минуты ничто его не устраивало. Диана, видите ли, плохо его кормила. Тренер не давал большой нагрузки во время тренировки. А еще я слишком много глазела на Пита.

Как ни смешно это звучит, все эти мелочи имели огромное значение для Реми, и я крутилась целый день, совершенно измотанная его всепоглощающей энергией и выносливостью, с которыми тяжело было тягаться.

– Зачем здесь собрались все эти люди? – спросила я, когда наш самолет приземлился в Нью-Йорке и мы увидели огромную встречавшую нас толпу, которую с трудом сдерживали ограждения и сотрудники охраны аэропорта.

– Ради меня, разумеется, ради чего еще? – заявил он.

Это прозвучало так самоуверенно, что даже Пит усмехнулся:

– Может, хватит выпендриваться, Реми?

Ремингтон игриво притянул меня к себе.

– Иди сюда, малышка. Я хочу, чтобы все мои фанаты знали, что ты принадлежишь мне. – Он уверенно положил свои большие руки мне на задницу, вокруг нас сверкали вспышки фотоаппаратов.

– Прекрати, Ремингтон!

Он засмеялся и провел меня к встречавшему нас лимузину, и прежде чем туда успели усесться остальные, он крепко прижал меня к себе и прижался губами к моему рту, целуя меня с такой дикой страстью, словно нам предстояла последняя ночь.

– Хочу тебя сегодня куда-нибудь увезти, – произнес он, почти не отрывая от меня губ. – Давай съездим в Париж.

– Почему именно в Париж?

– А почему бы и нет?

– Потому что у тебя три дня подряд будут бои.

Мне было весело, когда он вел себя так безрассудно. Я прижалась к нему и быстро, но крепко поцеловала в ответ, и прошептала:

– Пойдем куда-нибудь, где есть постель.

– А давай сделаем это на качелях.

– Ремингтон!

– А может, в лифте, – продолжал фантазировать он.

Я рассмеялась и погрозила пальцем моему большому плохому парню.

– Никогда в жизни не соглашусь заниматься этим в лифте. Если будешь настаивать, тебе придется поискать кого-нибудь другого.

– Но я хочу тебя трахнуть. Именно в лифте.

– Я тоже тебя хочу. Но в нормальной обстановке.

Его взгляд опустился ниже моей талии, и он из игривого, улыбающегося бога секса тут же превратился в требовательного и очень возбужденного бога секса.

– Хочу взять тебя прямо в этих миленьких брючках.

Чувствуя себя бесконечно желанной, я кивнула, улыбнулась, переплела наши пальцы, поднесла его руку к губам и перецеловала все его костяшки, покрытые ссадинами.

Он наклонил голову, явно удивленный, и ямочки на его щеках медленно исчезли. Похоже, раньше он никогда не удостаивался таких знаков внимания со стороны женщин. Мне внезапно захотелось дарить ему эти ласки еще и еще.

Я так и сделала.

Придвинувшись к нему, я сжала его подбородок ладонью и пробежала пальцами по волосам, наблюдая, как его взгляд становится тяжелым от желания и в нем появляется какое-то странное выражение.

Тут двери лимузина открылись.

Тренер устроился на переднем сиденье, а Пит, Райли и Диана сели напротив нас. Реми сжал мои пальцы, мешая убрать руку, словно запрещая мне это делать. Потом он подвинулся ближе к краю сиденья и опустил свои широкие плечи, как будто хотел стать меньше, что ему не удалось из-за мощных мускулов и роста. Неожиданно он схватил меня, притянул поближе и положил голову на самое мягкое место на моей груди, тихо вздохнув.

Я настолько удивилась, что застыла не шевелясь.

Пит удивленно поднял бровь, увидев, как Ремингтон, слегка застонав, с легким вздохом обнял меня еще крепче за бедра и притянул ближе, устраиваясь поудобнее. Брови Райли тоже поползли вверх. Диана, растаяв от умиления, с нежностью улыбнулась.