Кэти Эванс - Раунд 1. Любовный нокаут

Я больше не могла выносить его взгляд, терзающий меня.

Горячие слезы продолжали стекать по моим щекам, когда я порывисто бросилась к нему. Я наклонилась над ним, взяла ладонями его здоровую руку и, поднеся к губам, принялась покрывать лихорадочными поцелуями разбитые костяшки пальцев, обильно поливая их солеными слезами. Я не могла остановиться, потому что сейчас могла целовать эти руки в самый последний раз, и это было… невыносимо больно.

Он застонал, неловко положил руку на мой затылок и попытался погладить меня по волосам. В горле у него торчала трубка, он не мог говорить, но когда я вытерла слезы и посмотрела на него, то увидела, что его глаза кричали мне что-то такое, что я уже не в состоянии была вынести. Я выпрямилась, отстранившись, и подумала, что Мел права, называя меня трусихой. Но Ремингтон уцепился за мою руку и никак не желал ее выпускать. Я не хотела этого, мне это было не нужно и невыносимо. Я с силой вырвала руку, но просто так уйти не смогла. Я наклонилась и поцеловала его в лоб на прощание, вложив в свой поцелуй все свои чувства и надеясь, что он поймет меня правильно. Он хрипло замычал, заворочался, попытался вырвать трубку из горла, и приборы заверещали, когда он принялся обрывать все подключенные к его телу провода и катетеры.

– Реми, не надо, не надо! – умоляюще бормотала я. Но он, словно не слыша и гневно рыча, начал дергаться еще ожесточеннее, и тогда я бросилась к двери и принялась звать: – Сестра! Пожалуйста! Кто-нибудь!

В палату вбежала медсестра со шприцем, и когда она впрыснула что-то в капельницу с лекарственной смесью, я почувствовала невыразимую боль. Мне показалось, я больше уже ничего не чувствую, кроме этого сгустка боли, который стал мной. Я не могла поверить, что собираюсь сделать это с ним, что я такая же трусливая, такая же малодушная и бесполезная, как и многие другие. Но когда я уже подошла к двери и оглянулась, а медсестра уложила Ремингтона, поправила респиратор и он начал успокаиваться и расслабляться, я улыбнулась ему в ответ на его отчаянный взгляд. Ненавидя себя за свою фальшивую дрожащую улыбку, я ушла, оставив его навсегда.

Мне невыносимо было думать, что, когда он проснется и глаза его снова станут голубыми, то может не вспомнить, что я говорила, или где была, или что со мной случилось. Но я просто не могла остаться.

Я нашла Райли в кафетерии и показала ему конверт, который несколько дней назад купила у одной из медсестер.

– Я ухожу, Райли. Мой контракт закончился несколько дней назад. Просто… попрощайся с Питом и, пожалуйста… – я протянула ему конверт с именем Ремингтона, отметив, как сильно дрожит моя рука, – отдай это ему, когда… его глаза снова будут голубыми.

Тем же вечером я улетела в Сиэтл. Сидя в самолете, безвольно откинувшись на спинку сиденья, чувствуя себя такой же тяжелой и пустой, как заброшенное здание, и глядя невидящим взглядом в окно, я гадала, пришел ли Реми в себя и читает ли мое письмо. Я тысячу раз мысленно прокручивала то, что написала, и тысячу раз перечитывала, когда писала его на третью ночь в больнице, когда уже точно решила, что не останусь с ним.

Дорогой Ремингтон,

В первый же миг, когда я увидела тебя, я поняла, что принадлежу тебе. И я думаю, что ты это тоже понял. Как же ты мог не увидеть, что пол качается у меня под ногами? Разве могло быть по-другому? И это именно ты заставил его качаться. Ты снова добавил в мою жизнь красок. И когда ты пошел за мной и поцеловал меня, я уже знала, чувствовала где-то глубоко внутри, что отныне моя жизнь никогда не будет прежней. И так оно и случилось. Самые удивительные, невероятные и прекрасные моменты моей жизни были связаны с тобой. Ты и твоя команда стали моей новой семьей, и я ни на секунду не собиралась уходить, бросать вас. Ни их и, конечно же, ни тебя. Каждый день, проведенный с тобой, заставлял меня еще больше стремиться к тебе. Все, чего я хотела в те дни, – это быть ближе к тебе. Это мучительно – быть рядом и не прикасаться к тебе, я хотела проводить с тобой каждое мгновение днем и каждую минуту ночью – в твоих объятиях. Я хотела рассказать тебе о своих чувствах, но сначала надеялась услышать это от тебя. Теперь мне не до гордости, я не хочу жалеть, что не сказала тебе главного. Я люблю тебя, Реми. Всем своим сердцем. Ты самый красивый, хоть и сложный человек, неустрашимый боец с добрым и нежным сердцем, которого я когда-либо знала. Ты сделал меня безумно счастливой. Ты бросал мне вызов и дарил радость, заставляя ощущать себя восторженным ребенком, ожидающим чуда, которое непременно вскоре случится, поэтому я с надеждой смотрела в будущее и мечтала поделиться всем этим с тобой. Я никогда не чувствовала себя в большей безопасности, чем в те минуты, когда была с тобой, и хочу, чтобы ты знал – я безоглядно влюблена в каждую частичку тебя, даже в ту, которая только что разбила мне сердце. Но я больше не могу оставаться рядом с тобой, Реми.

Я не могу смотреть, как ты вредишь себе, потому что при этом ты причиняешь мне такую боль, которую я не в силах вынести. Я боюсь сломаться и никогда больше не подняться. Пожалуйста, никогда, никогда не позволяй никому причинять тебе такую боль. Ты боец, на которого все хотят быть похожими, и именно поэтому все твои поклонники так любят тебя. Даже когда ты проигрываешь, ты поднимаешься и снова начинаешь бороться. Спасибо, Реми, за то, что открыл мне свой мир. За то, что делился со мной своей жизнью. За мою работу и за каждый раз, когда ты мне улыбался. Я хочу пожелать тебе поскорее выздороветь, я уверена, что ты поправишься. Я знаю, что твои глаза снова будут голубыми, ты снова станешь дерзким и непобедимым бойцом, а я останусь лишь в твоем прошлом, как и все те сложности, которые ты смог преодолеть до меня. Только, пожалуйста, знай, что всегда, когда я стану слушать песню «Айрис», я буду думать о тебе.

Даже Мел было не под силу вытащить меня из безрадостного настроения.

Я постоянно разговаривала с родителями, уверяя их, что у меня все прекрасно, особенно когда не хотела, чтобы они начали беспокоиться по поводу Норы, пока я не придумаю, как вернуть ее домой. Я уже знала, что новый турнирный сезон в этой лиге начнется в феврале следующего года и первые бои пройдут в Вашингтоне.

Я думала, что, наверное, мне все же стоит принять предложение Военной академии Сиэтла поработать с курсантами средних курсов начиная с августа, но если я соглашусь, то, скорее всего, не смогу никуда поехать в феврале, чтобы разыскать сестру. А мне это совсем не нравилось. К тому же, если я все-таки решусь отправиться на поиски Норы, вряд ли у меня хватит сил и решимости встретиться с Ремингтоном.

Мелани, порыскав в Твиттере, говорила, что его фанаты теряются в догадках по поводу того, будет ли он участвовать в боях следующего сезона.