Марина Светлая - Воскресный роман

- Она даже слушать не захотела! – неслось по всему дому. – Я пыталась поговорить, а она трубку бросила!

- Совсем без причины? – голос отца был, наоборот, спокойным.

- Не совсем! Но все и вполовину не так, как она это восприняла! – воскликнула Марина. – Там всего-то пара параллелей, а ей померещилось черт знает что!

- Фантазия не только у тебя, смирись.

- Да я вообще не то имела в виду! А она сказала, что я предательница и… крыса! Макс, крыса! – до Кира донеслись рыдания, и он решил еще постоять. Подслушивать, конечно, плохо, но больно интересно.

- Тебе валерьянки накапать или коньяку налить? – спросил Вересов-старший.

- Мышьяк подойдет! – взвизгнула «мачеха» и пулей вылетела из кухни, не заметив пасынка. Промчалась мимо него по коридору и взлетела вихрем по лестнице на второй этаж. Дверь сверху хлопнула. И Кирилл выдохнул. Не женщина – стихийное бедствие.

Потом он деловито отправился на кухню – жрать-то хотелось. Отца застал сидящим у барной стойки с бокалом в руке.

- Что за шум? – поинтересовался Кир, замерев возле холодильника.

- Мара с подругой поссорилась. Точнее, подруга с ней, - сказал Максим и выпил содержимое бокала.

- Беда… обидела чем?

- Книжку написала, - усмехнулся отец и перевел разговор на другое: – Сам как?

- Нормально.

Марина Вересова – писательница. Это был для Кира зверь неизведанный. Он знал, что она пишет. Не представлял, что именно. И ни одной ее книги на книжных прилавках не наблюдал, потому что не имел привычки бродить по книжным магазинам. Но то, что у отца жена – личность творческая, стало еще одним кирпичиком его идеального мира, в котором, как оказалось, бывают и слезы с криками.

Кирилл сунулся в холодильник. С удовлетворением увидел там пару сэндвичей на тарелке. И всю тарелку умыкнул с полки.

- Спокойной ночи, - брякнул он.

- И тебе, - хохотнул Максим, наблюдая за сыном.

Кир кивнул и вышел, оставив Вересова-старшего в одиночестве.

Макс, захватив бутылку и капли, вышел вслед за ним и поднялся в спальню.

- Мышьяка не держим, - сказал он, подходя к жене. – Советую чего-нибудь менее радикального.

Мара плашмя лежала на кровати и никак не реагировала. Только периодически всхлипывала, явно пребывая на своей волне.

- Не переживай так, - предпринял новую попытку Вересов. – Остынет Ника. Помиритесь!

Она подскочила, резко села и воззрилась на супруга. Покрасневшие глаза опухли, волосы, подстриженные по плечи, были взъерошены. И она являла бы собой совершенно забавное зрелище, если бы не была то ли подавлена, то ли ужасно зла. Разобрать сейчас представлялось невозможным.

- Может быть, она и права, что я предательница! – трагическим голосом заключила Мара. – Она мне как подруге, а я в работу взяла… Но Макс! Честное слово, я там ничего такого! Там всего-то и совпадает, что она – разводится с олигархом, а он – адвокат. Все!

- Все? – он протянул все же жене коньяку. – Нууу… Ника импульсивна. Остальное додумала. Или вспомнила. Спи! С утра будет проще.

Марина взяла из его рук бокал и быстро осушила. Поморщилась, фыркнула и посмотрела на мужа. Нет, ничего забавного в ней не было. Жалко было.

- Может, со Славой поговоришь? – робко спросила она.

- Может, и поговорю, - Макс поцеловал ее и откинул покрывало. – Устраивайся!

Она тяжело вздохнула, стащила брюки, бросила их на стул и залезла в постель. Похлопала ресницами и выдала очередное потрясающее умозаключение:

- Утро вечера мудренее.

- Тоже верно, - сказал Макс, потушил верхний свет и вышел из комнаты.

Он отправился в библиотеку, где, пошуршав среди бумаг Мары, нашел, наконец, пресловутую книгу.

____________________

Похмелье //сопряженное с местью//

Олег в третий раз нажал звонок, трезвонивший, казалось, на все этажи дома.

- Если ты, идиот такой, не откроешь, вызову МЧС. Взломают твою чертову дверь нахрен! – бормотал он под нос, не отнимая пальца от кнопки.

За прошедшую неделю, в течение которой Краевский не появлялся в конторе, однажды до него все же удалось дозвониться. Голос был пьяным, мысли, претворявшиеся в слова, путанными.

- Открывай! – Соснов со всей дури шарахнул кулаком в дверь.

Еще вопрос, стоило ли оно того. Потому что замок резко щелкнул, ручка повернулась, Сезам открылся – и в лицо Соснову ударил резкий, тошнотворно кислый запах из логова адвоката Краевского. В коридоре было темно, свет он не включил. Так и стоял, своей длинной тушей привалившись к лудке, и слегка покачивался, взирая на шефа.

- Красифф! – брякнул Олег и переступил порог.

Краевский закрыл за ним дверь. И все-таки включил свет.

На полу стояло пару пакетов не вынесенного мусора. И целый ряд бутылок – на любой вкус, цвет и цену. Возвышавшийся над этим натюрмортом хозяин квартиры мрачно смотрел на Соснова мутным взглядом потемневших глаз. Опухший, лохматый, небритый, одет в неопрятную мятую серую футболку, которую явно не менял уже несколько дней, и спортивки. Перегар, кажется, въелся в стены – здесь давненько не проветривали.

Соснов прошелся по квартире, открывая настежь окна и двери балконов.

- Кофе будешь? – послышался его голос из кухни.

Появившийся здесь же Краевский, подошел к столу, бухнулся на стул и хрипловатым голосом невнятно согласился:

- Буду.

- И голову свою дебильную под холодный душ будешь! – сказал Соснов, по-хозяйски распоряжаясь у плиты.

- Буду, - снова кивнул Краевский и, пошатываясь, поднял свой зад и вскоре исчез из поля зрения. Зато в ванной зашумела вода.

Когда он вновь появился на кухне, ароматно закипал кофе. Соснов стоял у окна, прислонившись к подоконнику, и медленно курил.

- Ну? – спросил он Влада.

- Херово.

- А конкретнее?

Краевский поднял глаза, но смотрел как-то странно. Вроде, и на Соснова, и в то же время мимо, будто ничего не видел перед собой. Или видел совсем не то, что было. Разлепил губы – те были потрескавшимися и воспаленными. И кривая усмешка почти обезобразила его черты.

- Я человека убить хочу.

- Мощно, - выдохнул Олег. – Тебе станет легче?

- Надеюсь, станет.

- И кого?

- Падлу одну, которой вообще по земле ходить нельзя.

- Без вариантов?

- Без. Он Лике жизнь сломал.

Соснов нахмурился. Краевский усмехнулся.

- Ларгин.

Привычное спокойствие мгновенно изменило Олегу. Он шумно вздохнул и спросил:

- Ты охренел? Совсем??

- Я теперь все знаю. Все, понимаешь? Олег, он ее не только сейчас в больницу упек. И раньше было. Я карту ее смотрел, когда тогда ходил… Там аборт и выкидыш… Не врала она про побои, он из нее три беременности выбил.

- Мы не в прокуратуре, - Соснов затушил сигарету и сердито сказал: – И Ларгин – клиент конторы. Что случилось?!

- Третий ребенок – мой был.

Соснов поперхнулся возмущением, потом выдал габаритное ругательство и уставился на Краевского.