Никола Хотель - Это всегда была любовь [litres]

Я примирительно поднимаю руки.

– Простите, я уже ухожу. Вы можете мне сказать, Эбони продается? Я… я слышала об этом и хотела только уточнить, действительно ли владельцы хотят продать ее. – Если я уже здесь, то могу и поинтересоваться на всякий случай.

– Точно нет. Забавно, что вы об этом спрашиваете.

Он идет в мою сторону, я уклоняюсь, но мужчина бросает взгляд на стойло и трясет задвижку, чтобы проверить, плотно ли она закрыта.

– Я не говорила, что хочу купить ее.

– Мне это было ясно с самого начала, но вы же понимаете, мы не приветствуем, когда незнакомцы гладят ценную скаковую лошадь.

Он в недоумении смотрит на меня, а потом снова качает головой.

– Мне очень жаль. Я не знала, что это запрещено и что она настолько ценная.

Теперь он начинает ухмыляться.

– Я смотрю, вы ничего не знаете о лошадях. Поверьте, человека, который не разбирается в этом вопросе, видно с первого взгляда: он пробирается в одиночку в конюшню, где понимает, что находится в непривычной среде обитания, – говорит он и начинает гортанно смеяться. – Не знаю, где вы услышали о Эбони, но она не продается. Два года назад она принимала участие во Всемирных конных играх в Северной Каролине .

По моему довольно глупому выражению лица он сразу понимает, что у меня нет ни малейшего представления, о чем идет речь.

– Это чемпионат мира, дорогуша.

– Но… – Меня словно ударили обухом по голове. Ной никогда не рассказывал об этом. Я думала, что верховая езда – его хобби, но чтобы чемпионат мира?

– Эбони не просто какая-то лошадь, – фыркает он, как и его подопечные, – прикол, конечно.

Боже, как неловко. Мое лицо горит.

– Я действительно хотела только взглянуть на нее, потому что она принадлежит моему другу. – Конечно же, это Эбони Ноя, у меня нет никаких сомнений. Я криво улыбаюсь. – Я видела ее лишь на фотографии.

Совершенно неожиданно он наклоняет голову:

– А вашего друга зовут, случайно, не Ной Блейкли?

– А что, если так? – отвечаю я, закусив губу.

Вся его поза меняется в один миг, а губы растягиваются в некое подобие улыбки.

– Ной Блейкли принес нашему месту славу. Он один из нас, родился и вырос в Нью-Гэмпшире .

Я не совсем понимаю, что значат его слова, но мне кажется, что он фанат Ноя.

– Если вы подруга Ноя, то отныне вы и моя подруга, дорогуша. Я Даг. – Он протягивает мне руку, а когда я пожимаю ее в ответ, рукопожатием чуть не ломает мне кости.

Со стоном я отступаю.

– Обри, – измученно говорю я.

– Я же говорю, по вам сразу видно, что вы никогда не воровали коней, – он качает головой, – какие нежные ручки.

– Я просто ударилась о калитку, потому что… вы напугали меня. – Костяшки на руке горят огнем.

– А что теперь с мистером Блейкли? Когда он приедет сюда, чтобы посмотреть на свою черную кобылу?

Он называет Ноя мистером Блейкли! У меня внутри зарождается глупый смех, который удается подавить.

– Я надеюсь скоро. Я очень надеюсь на это.

Его голова медленно качнулась вверх и вниз.

– Эбони содержится в отличных условиях, поверьте мне. Она хорошо отдохнула, но ей нужно больше разнообразия. Это не жизнь для лошади.

– Потому что она мало двигается?

– Потому что ей нельзя выходить на пастбище вместе с остальными. Трава делает кобыл жирными и вялыми. Мы же должны поддерживать Эбони в форме, поэтому она регулярно двигается, но все остальное время стоит в стойле. Твой друг должен знать об этом.

Я кусаю губу. У меня нет желания говорить о Ное, но я не хочу, чтобы Даг плохо думал о нем.

– Конечно, он знает это. Ной… он хотел приехать, но пока не может. Он бы больше заботился о ней, – говорю я Дагу.

– Когда он приедет, я хочу быть здесь. Я жду этого дня уже несколько недель, с того времени, как Эбони привезли к нам в конюшню.

– Я могу попросить его позвонить вам, когда он соберется приехать.

Даг кивает и потирает тыльной стороной руки колючий подбородок.

– Договорились.

Прежде чем попрощаться и уйти, я спрашиваю у Дага разрешение сфотографировать Эбони. Достав телефон, вижу ответ Ноя на мой вопрос, любит ли он сюрпризы.

Ной : Сегодня было достаточно чертовых сюрпризов.

Ной ничего больше не пишет, а я волнуюсь, что у него произошло. Сообщение звучит раздраженно, даже гневно. Несколько раз я пытаюсь дозвониться до него, но меня постоянно переключают на голосовую почту. Вернувшись в общежитие, иду на четвертый этаж в комнату Ноя. Вид сапог для верховой езды рядом с ковриком вызывает в душе теплые чувства. Я осторожно касаюсь голенища: кожа, из которой сделаны сапоги, мягкая, вот только край на удивление острый.

От конюшни до города я добиралась почти два часа на автобусе. Поскольку незадолго до прибытия в Дартмут начался дождь, я замерзла и теперь очень надеюсь, что Ной дома. Ощущая сильнейшее сердцебиение, я стучу в дверь и жду. За мной открывается лифт, и я оборачиваюсь.

– Привет, Обри, – Кеннесо идет ко мне по коридору. Он несет в руках несколько полиэтиленовых пакетов.

– О… привет.

Кажется, я странно смотрю на сумки, потому что Кен демонстративно поднимает их и широко улыбается:

– Ты уже знаешь последние новости? Я теперь живу здесь, с сегодняшнего дня. В комнате есть даже мини-кухня! Здесь совершенно другая жизнь! Мои письма с жалобами оправдали себя.

– Ничего себе… это просто отлично. – Мой голос звучит вовсе не так радостно, как мне хотелось бы. – Дженна знает об этом?

Он отрицательно качает головой, и его длинные волосы цепляются за пуговицу джинсовой куртки.

– Я хотел удивить ее сегодня вечером за ужином, смотри, не проболтайся. Поможешь мне? – не дожидаясь ответа, он вручает мне два пакета. – Осторожнее, там бутылки с вином.

Видимо, у него большие планы на вечер с Дженной. Пакеты очень тяжелые. Пока Кен убирает волосы назад и тянется за ключом, я мысленно формулирую SMS Дженне, чтобы предупредить ее. Я ведь должна? Прикусив щеку, решаю, что стоит рассказать обо всем ей, так будет правильно.

Кеннесо открывает дверь напротив комнаты Ноя, забирает у меня пакеты и заносит их внутрь. Думаю, бессмысленно еще раз стучаться к Ною, судя по всему, комната совершенно пустая. Я пытаюсь скрыть разочарование, но оно неприятно разливается у меня внутри.

– Э… Кен?

– Да? – он достает из пакета шоколадный батончик, открывает и откусывает большой кусок.

– Ты, случайно, не видел Ноя? – спрашиваю я, указывая на противоположную дверь.

– Не знаю, я с ним еще не знаком. Сегодня утром из комнаты вышел какой-то тип в отвратительной горчично-желтой футболке, но я не разговаривал с ним.

Парень с самыми завораживающими зелеными глазами в мире? – хочу задать Кену этот вопрос, но замолкаю, смущенно кашлянув.