Тилли Коул - Ревейдж [ЛП]

Кирилл повернулся к Заалу.

— Обучение.

Еще раз поцеловав Кису, я встал и последовал за отцом и Паханом в кабинет. И Заал

— мой князь, номер два, следовал за мной по пятам. Когда мы вошли в комнату, Пахан

опустился за стол, а мы сели в кресла напротив.

Заал сел справа от меня, отец — слева. За последние несколько месяцев Заал

постепенно приспособился к новой роли присяжного члена нашей Братвы. Я брал его с

собой повсюду, показывая нашим людям, что новый король присоединился к Волковым.

Размеры и сила Заала говорили о том, что с каждым днем мы становились все сильнее. И я

чувствовал себя сильнее рядом с ним.

Мой отец, хоть поначалу и относился к Заалу с подозрением, постепенно пришел к

тому, чтобы позволить Коставе вступить в наши ряды. И я не мог этому не радоваться. У

Братвы Волкова всегда было три царя; с принятием Заала, мысль о том, чтобы сменить

Пахана, больше не пугала меня — у меня будет надежный брат, который поможет мне

править, когда придет мое время занять место Пахана.

Кирилл достал из-под стола бутылку водки и налил четыре стопки. Мы выпили, и

Кирилл снова наполнил рюмки.

Отодвинув стопки в нашу сторону, он откинулся на спинку кресла и сказал:

— Вчера прилетел незарегистрированный маленький частный самолет. Когда

самолет прибыл, наш человек с аэродрома занял место в центре дозаправки.

— И никто не согласовал это с тобой? — спросил отец, нахмурив брови.

Кирилл махнул рукой, опрокинул рюмку и покачал головой.

— Разрешения не спрашивали, но, с другой стороны, люди больше не уважают то, как делаются дела на моей территории. Никакого уважения к старым обычаям.

Он сложил руки на животе и добавил:

— Но это не значит, что они не заплатят за отсутствие уважения и чести.

Нахмурившись, я спросил:

— Кто это был?

Кирилл придвинулся вперед, встретился со мной взглядом и ответил:

— Вот в этом-то и загвоздка, Лука. Кажется, что никто не знает и не помнит.

— Тогда мы заставим вспомнить тех, кто позволил самолету войти в наше

воздушное пространство. Сделаем все, что потребуется. — Мои руки сжались в кулаки на

подлокотниках кресла. При мысли о том, что придется применить насилие к нашим

врагам, моя кровь закипала от возбуждения.

Кирилл холодно улыбнулся моей реакции и снова наполнил рюмку. Я опрокинул её, чтобы успокоиться и не думать о пролитии крови.

— Думай, как пахан, Лука. И, как и положено хорошему пахану, я уже приказал

своему головному Pytki (прим. пер. — пытки) — моему палачу — «поговорить» с людьми, допустившими посадку.

— И? — подтолкнул мой отец.

Кирилл откинулся на спинку кресла и ответил:

— Имен не назвали, так что от этих людей, крыс-предателей, быстро избавились, но

одну информацию я счел особенно интересной.

Мое тело напряглось от осознания того, что в городе могла быть новая угроза.

Кирилл был спокоен. Всегда спокойный. Но я знал, что чем спокойнее он казался, тем

больше ярости он чувствовал внутри.

Кирилл перевел взгляд на Заала, который молча сидел рядом со мной. Заал всегда

молчал. Он впитывал все, о чем говорилось, но редко говорил.

Заал напрягся, когда взгляд Пахана упал на него. Кирилл склонил голову набок и

заявил:

— Самолет прилетел прямо из Грузии.

Глаза Заала вспыхнули. Губы Кирилла изогнулись в изумлении.

— Мой вопрос в том, зачем грузину подрывать мой авторитет? Зачем грузину

платить моим людям у меня под носом, чтобы войти в мой город? — Кирилл откинулся на

спинку кресла, не сводя глаз с Заала.

В комнате повисло напряжение, затем я произнес:

— Заал, бл*дь, никак не смог бы организовать это, если ты об этом. Он присягнул

Братве. Он поклялся тебе, жизнь за жизнь, кровь за кровь.

Кирилл бросил взгляд на отца, застывшего в своем кресле. Я знал, что они оба

сомневались в преданности Заала, но я был абсолютно уверен, что Заал никогда не

предаст нас. Даже если эта преданность и была основана исключительно на его любви и

преданности моей сестре.

Но это было не так.

Я уже открыл было рот, чтобы сказать свою мысль вслух, когда Заал медленно и

уверенно произнес:

— Я бы не предал эту семью. Я воин; если бы я нарушил твое правило, я бы

встретился с тобой лицом к лицу, а не прятался в тени.

Я откинулся на спинку кресла и увидел, как сузились глаза Пахана. Наконец, он

подался вперед и пододвинул Заалу рюмку водки.

— Теперь все ясно. Я полагаю, что может быть и другая теория.

— Какая? — спросил мой отец, но Кирилл все еще буравил Заала взглядом, ожидая, когда брат выпьет водку. Заал выпрямился в кресле, его огромные размеры затмевали

размеры кресла. Его пальцы сжимали деревянные подлокотники, и я видел гнев на его

лице. Но он заставил себя протянуть руку и, не спуская глаз с Кирилла, опрокинул рюмку.

Когда она с грохотом оказалась на столе, Кирилл повернулся к моему отцу, отвечая

на его вопрос.

— Я тут думал. Не кажется ли вам странным то, что мы, — он указал на себя, потом

на Заала, — или господин Костава не получил никакой расплаты за смерть Джахуа?

Температура в комнате, казалось, понизилась при упоминании о том человеке, грузинском ублюдке, который двадцать лет использовал Заала в качестве своей личной

марионетки, человеке, который избил мою сестру и забрал от нее ее любимого.

Кирилл продолжил:

— Люди Джахуа, хотя их мало здесь, в Нью-Йорке, это большой клан. Они

могущественны во многих местах и, без сомнения, имеют «партнеров», которые были бы

разочарованы тем, что мы избавились от их поставщика наркотика-послушания. —

Кирилл протянул руку и начал считать. — Секс-торговцы, подпольные бойцовские ринги, работорговцы с черного рынка и прочие нежелательные элементы, которые хотели бы

взять людей под свой контроль. Разве не странно, что Джахуа был убит нашей рукой, но

за месяцы, прошедшие после его смерти, не было нанесено ни одного удара по нам?

— И теперь еще грузинский самолет приземлился в Нью-Йорке без нашего

разрешения.

Кирилл в ответ поднял бровь и сказал:

— Если я погибну от вражеской атаки, у меня есть сделки с итальянцами, ирландцами и евреями, чтобы те ответили от моего имени. Черт, у меня даже есть

Британская Мафия под рукой, если мой потенциальный убийца зайдет так далеко.

— Ты спрашиваешь, кто может отомстить за Джахуа? — закончил мой отец за

Пахана.

— Именно, — ответил Пахан. — Джахуа не был глупым человеком. Он должен был

быть уверенным в своем превосходстве до прибытия в Нью-Йорк. Он знал, что его

появление здесь будет значить для нас. Поэтому, если он был хотя бы наполовину таким

человеком, как я думаю, он не потерпел бы неудачи в своей мести, если бы его убили.