Тилли Коул - Ревейдж [ЛП]

демонстрировало округлившейся живот.

Склонив голову набок, я улыбнулся своей жене, получив в ответ ослепительную

улыбку. Киса закрыла дверь и подошла ко мне. Мои руки немедленно потянулись к ее

бедрам, и я притянул ее ближе к своей груди. Киса провела руками по моим волосам и

поцеловала меня в лоб. Отступив, она сказала:

— Мой папа говорит о тебе там, снаружи. Ты определенно порадовал его на встрече.

Обняв Кису за талию, я приподнял свою голову, чтобы она поцеловала меня. Киса, не колеблясь, прижалась ко мне. Подняв руку, я запустил ее в волосы жены и притянул

еще ближе. Киса ахнула, и я прошептал:

— Я люблю тебя, solnyshko (прим. пер. — солнышко).

— А я тебя, — ответила Киса. — Ты счастливее, lyubov moya (прим. пер. — любовь

моя). Ты счастлив.

Кивнув, я произнес:

— Из-за тебя. Потому что ты приняла меня таким, какой я есть. — Я прижался

губами к костяшкам ее тыльной стороны ладони и поцеловал выпуклый живот. — И из-за

нашего ребенка. Благодаря тебе я стану отцом. Девушке, которую я всегда любил.

Киса улыбнулась, но улыбка быстро увяла.

— Но Заал не счастлив, как мы? — Я поднял голову. — Вот почему ты волнуешься и

поджимаешь свои губы так восхитительно, прямо как я люблю.

У меня стало тепло в груди, когда ее палец пробежал по моим губам, но я ответил:

— У него нет семьи.

— Теперь мы его семья, — сказала Киса.

Я выпрямился и взял ее за руку.

— Верно, и мы должны убедиться, что он это знает, — твердо произнес я.

Киса положила голову мне на руку.

— Говоришь, как Пахан.

Выводя Кису из кабинета, я ответил:

— Нет. Я говорю, как его брат.

Глава 4

Зоя

Ощущение полета было первым, что поразило меня. Боль вокруг шеи была

следующей. Я пыталась открыть глаза, и пока я это делала, меня встречала лишь темнота.

Дезориентированная я пыталась вспомнить, что только что произошло. Вспышки

воспоминаний, как я стою перед домом, просочились в мой разум. Дом в Бруклине. Дом, в

котором был Заал…

Я ахнула, вспомнив, как кто-то схватил меня сзади и потащил в тень. Я боролась, но

он душил меня. Кашель вырывался из моего горла, когда я пыталась вдохнуть.

Внезапно руки, о которых я даже не подозревала, крепче сжали меня, и чья-то

ладонь зажала мне рот. Мое сердце колотилось от страха. Авто ошибался. Я не была в

безопасности. Наш враг был очень даже жив и, должно быть, последовал за мной к дому, где находился Заал.

Страх промчался сквозь меня. Я привела нашего врага к моему брату. Они

собираются пойти дальше?

Даже несмотря на то, что я была напугана, инстинкт взял верх, и я боролась, чтобы

освободиться. Это было напрасно, потому что, как только похититель почувствовал, что я

пытаюсь освободиться, рука, все еще обвивавшая мою шею, сжалась так, что мое тело

обмякло. Когда мое сознание снова начало исчезать, я поняла, что мой похититель бежит

со мной на руках. Мой капюшон был накинут на голову, так что я ничего не видела, но

слышала своего похитителя. И я была уверена, что это мужчина. Его дыхание было

низким и тяжелым. Его рука на моей шее была мощной и непоколебимой.

Его запах заполнил мой нос: пряности и мускус. Я запомнила темный пряный запах, окутавший меня, когда мои глаза закрылись, затем все снова потемнело.

***

Я проснулась от холода на моей щеке. Инстинктивно я почувствовала, что попала в

беду. Что-то в глубине души подсказывало мне, что я в опасности. Авто пытался научить

меня, как реагировать, если меня когда-нибудь похитят. С закрытыми глазами и

неподвижным телом я отчаянно пыталась вспомнить эти уроки.

На ум ничего не приходило, кроме желания никому ничего не рассказывать о себе.

Для всех, кроме моих людей, я была Элен Мелуа, бедная крестьянка из Казрети, Грузия.

Я контролировала свое дыхание, когда осознала, что мои руки дрожат, как листья на

ветру. Я сосредоточилась на том, чтобы сохранить спокойствие. Досчитав до десяти, медленно открыла глаза. Меня встретила темная, черная стена.

Сделав еще один вдох, я сосчитала еще раз до десяти и осторожно перекатилась на

другой бок. Я огляделась: черные стены, черные потолки. Никакие подсчеты не могли

успокоить меня, когда я поняла, в какой комнате нахожусь.

Мои губы приоткрылись, чтобы выпустить шокированный вздох, когда мои широко

раскрытые глаза впились в приспособления в комнате. Я едва могла понять, что это такое, но видела цепи, свисающие со стен, веревки, подвешенные на деревянных блоках в

потолке, металлическую кровать, распятие и множество других приспособлений, разбросанных по черному кафельному полу. Все это выглядело как средневековые орудия

пыток, и пока я лежала на полу в чем-то похожем на большую металлическую клетку, у

меня в горле поднималась желчь. Толстые прутья окружали меня со всех сторон.

Я снова закрыла глаза и закуталась в пальто. В этой камере пыток было холоднее, чем снаружи. Если бы я не осмотрела комнату в тусклом красном свете, то решила бы, что

нахожусь в холодильнике.

Когда из узкого коридора слева от меня начали приближаться шаги, я попятилась

назад в самый дальний угол клетки. Мое тело дрожало от смеси холода и страха, но я не

отводила глаз от того направления.

Я задержала дыхание, когда шаги приблизились ко мне. Затем появился он. Я

предположила, что это был тот же мужчина, который схватил меня. Мое внимание было

приковано к полу, к его босым ногам. Я не осмеливалась поднять глаза. Его ступни были

грубые, но по форме ног под черными спортивными штанами я могла заметить, что он

огромен. Спортивные штаны были свободными, но я все же могла разглядеть очертания

его бедер: они были плотными и мускулистыми.

В комнате стояла мертвая тишина. Мое теплое дыхание превращалось в пар из-за

низкой температуры. Я слышала его дыхание, пока он стоял рядом с клеткой. Тяжелое

медленное дыхание с низким хриплым звуком. Я держала голову опущенной, ожидая, что

он будет делать дальше. Но он не двигался.

Минуты проходили в напряженном молчании. Я оставалась забитой в углу, а он

оставался там, где был, рядом с моей клеткой. Его ступни были направлены в мою

сторону, и даже не поднимая головы, я знала, что он смотрит на меня. Я чувствовала

тяжесть его пристального взгляда.

Чем дольше мы оставались неподвижными, тем больше промозглый холод проникал

в мои кости. Мои губы онемели, а зубы начали стучать. Стук от их прикосновений друг к

другу оглушал в этом тускло освещенном аду.

Затем он пошевелился.

Это было просто мимолетное движение, но этого было достаточно, чтобы я

напряглась в ожидании того, что он сделает дальше. Он собирался убить меня? Неужели