Николь Жаклин - Когда решает сердце [ЛП]

Мы лежали лицом друг к другу, и я немного подвинулся на кровати, чтобы наши головы оказались на подушке, нос к носу.

— Я хочу поговорить, — пробормотал я, тщетно пытаясь держать глаза открытыми.

— Тогда поговорим утром, — выдохнула она мне в лицо, поднимая руку, чтобы пригладить мою бороду. — Засыпай.

— Я возьму ее. Спи, — тихо сказала мама, когда Ариэль разбудила меня на следующее утро.

Я стоял рядом с переносной кроваткой, пытаясь успокоить Ари, не поднимая ее. Мои ноги все еще были как желе. И я смотрел на спящую Ани, когда мама протиснулась мимо меня и взяла малышку на руки. Потом я посмотрел вниз на себя и почувствовал, как краснею. Я стоял в одних трусах-боксерах.

— Прости за прошлый вечер, — прошептал я, двигаясь за кровать, пытаясь спрятать свою нижнюю часть, пока мама хватала сумку с подгузниками Ариэль с пола.

— Тебе нужно выспаться, сынок, — проворчала мама. — Разберись с этим, пока ты не заболел.

Я кивнул, когда она повернулась и вышла из комнаты, закрывая за собой дверь. Потом я скользнул в кровать к Ани, обнимая ее руками.

— Я притворилась, что сплю, — напугав меня, пробормотала она, прижимаясь к моей обнаженной груди. — Чтобы твоя мама забрала Ариэль.

Я усмехнулся.

— Прямо мать года, — пошутила Ани.

— Ты удивительная мама, — ответил я, целуя ее в лоб.

— Ты поделился со мной прошлым вечером, — сказал Ани, поднимая голову, чтобы поцеловать меня в кадык.

— Я скину это на смесь усталости и адреналина от спора, который состоялся у меня с Алексом, — пробормотал я в ответ.

— Так это было не всерьез? — спросила Ани.

— Нет, всерьез. — Я откинулся назад, чтобы посмотреть ей в глаза. — Правда способ подачи оставляет желать лучшего.

— Ну, ты определенно произвел впечатление. Как на шоу «Открытый микрофон», — она подняла над нами руку и широко развела пальцы, пожав плечами, словно она уронила микрофон.

— Ты такая задница, — засмеялся я, что кровать затряслась.

— Ну, это отличная история, чтобы ее рассказать Ариэль, — задумчиво произнесла она, приподняв подбородок. — Когда твой папочка боролся за нас, он так разволновался, что упал в обморок, словно викторианская дева.

— Я не падал в обморок. Я потерял сознание от усталости.

— Одно и то же.

— Это совсем не одно и то же.

— Помидоры, томаты.

— Ты собираешься сказать Ариэль, что я ее папа? — тихо спросил я, моя улыбка исчезла с лица, пока я оглядывал ее лицо. — Что я боролся за нее?

— А ты этого хочешь? — спросила она, ее губы дрожали.

— Да.

— Тогда, да. Я скажу.

Я вздрогнул, закрыв глаза от нахлынувших на меня эмоций. Мне хотелось кричать с крыш и натянуть одеяло на голову, чтобы отгородится от мира. Облегчение было всеобъемлющим.

— Расскажешь мне о своей биологической матери? — попросила меня Ани после нескольких минут тишины, проводя кончиком пальца по моим губам.

Я вздохнул, жалея, что вообще заговорил о ней прошлым вечером. Использование своих родителей в качестве предлога для чего-либо было моим больным местом. Я ненавидел, когда люди пытались обвинить их родителей в своих решениях, которые они принимали, будучи взрослыми.

— Она была великолепной, — начал я.

— О, да?

— А, ну да. Она выглядела как Алекс…

— Так… как вы оба, — сказала Ани с легким смешком.

— Не совсем, — возразил я с улыбкой, перекатываясь на спину так, что Ани оказалась у меня на груди. — У нее была широкая улыбка — ну ты знаешь. Та, заразительная.

— У тебя такая же улыбка, — преданно возразила она.

— Но ее лицо не было покрыто волосами, — пошутил я, сжимая Ани в объятиях, когда та поцеловала меня в подбородок. — И она была очень милой. Улыбалась всем. Она была вечно веселой.

— А, одна из тех, — проворчала Ани.

— Да, — кивнул я. — Она забеременела, когда нам с Алексом было по пять лет. Я понятия не имею, кто был отцом, потому что она никогда не приводила парней домой. Я даже не помню, чтобы она оставляла нас с няней, чтобы могла куда-нибудь сходить. У нас не было родственников. Я никогда не знал, где ее родители.

— Держу пари, что ей было тяжело, — нежно сказала Ани. — Не имея никакой поддержки.

— Она справлялась, — сказал я. — Она была хорошей мамой.

— Ее ребенок умер? — предположила Ани, когда я замолчал.

— Эм, да, — подтвердил я, протянув руку и почесав свою щеку. — У нас не было медицинской страховки, поэтому ей пришлось рожать дома.

— Боже мой! — выпалила Анита, широко раскрыв глаза.

— Не знаю из-за чего умер ребенок, или же он уже родился мертвым.

— Ты был таким маленьким, — печально пробормотала Ани.

— Алекс даже не помнит этого.

— Но ты, помнишь.

Я кивнул, сжав челюсти.

— Наверное, потому что она случайно укусила меня.

Анита закрыла глаза, и ее лоб с глухим стуком ударился о мою грудь.

— Ну, я и дура, — призналась она, заставив меня рассмеяться, когда я вспомнил нашу первую ночь вместе и ее ехидное замечание.

— Ничего страшного, — заверил я, приподнимая ее голову от своей груди. — Мне не нравится ощущение укуса, но тебе нравится. Дело вкуса.

— Я была так неправа по этому поводу.

— Ты неправа во многих вещах.

— Эй!

Я засмеялся, мой смех сотрясал изящное тело Ани.

— Я полностью и бесповоротно влюблен в тебя, — сказал я, когда она нахмурилась.

— Я тоже люблю тебя, полагаю.

— Ты полагаешь?

— Ты не очень мил.

— Если бы мы не были в доме моих родителей, то я был бы очень, очень милым.

— Ты уверен во всем этом? — выпалила Ани, и улыбка сползла с моего лица. — Действительно уверен?

— Я продаю свою городской дом, — объявил я, наблюдая за тем, как у нее отвисла челюсть.

— Подожди, что?

— Я переезжаю к тебе.

— Тебя не приглашали, — заметила она с широко открытыми глазами.

— Ты не хочешь жить со мной? — серьезно спросил я, пристально глядя ей в лицо.

— Э-э, хочу, — она протяжно произнесла последнее слов. — Но…

— Вот в чем дело, — сказал я, приподнимаясь, чтобы сесть, а Анита оседлала мои бедра. — Ты идешь на риск со мной. Знаю, ты волнуешься…

— Я не волнуюсь, — солгала Ани.

— Я знаю, что ты волнуешься, — снова сказал я, игнорируя ее. — Так что я делаю свой ход.

Я наклонился вперед и коснулся губами ее губ, наслаждаясь ощущением ее кожи, прижатой к моей.

— Я продам свой дом и перееду к тебе. Тебе не нужно рисковать, просто быть со мной. Ладно?

Я думал, что это была чертовски хорошая речь, пока губы Ани не скривились, и она не захихикала.

— Ты просто знаешь, что в моем доме в миллион раз прохладнее, чем в твоем, — пропела она, смеясь еще громче. — Может продать мой дом? Ха!

— Ты такая задница, — засмеялся я, наблюдая, как та откинула голову назад, пока хихикала. — Я старался быть романтичным.