Алина Аркади - Стечение обстоятельств

– Да, конечно, – тут же отзываюсь. Мнусь, но всё же решаюсь спросить: – Илья, вам не скучно со мной?

– В каком смысле? – Мужчина откровенно напрягается, разворачиваясь на сидении, чтобы посмотреть в глаза.

– Ежедневный монотонный маршрут, одни и те же места, лица и события. Никаких экстремальных ситуаций, неожиданных поклонников и погонь. Может, вам скучно? Я пойму и попрошу кого-нибудь другого.

– Больше года назад я получил ранение, когда во время митинга толпа набросилась на депутата, которого охранял. Месяц в больничке провалялся, потом реабилитация, после которой мне были противопоказаны физические нагрузки. Работа с вами дала мне возможность полностью восстановиться, так как был не готов отбиваться от толпы, протискиваться сквозь ряды митингующих и бегать за энергичными звёздами. А теперь привык и вполне доволен. Да и ребята не в восторге, когда им достаются такие «скучные» клиенты, – усмехается, – им нужно больше адреналина. Я за год пистолет из кобуры ни разу не доставал. Меня всё устраивает, а вас?

– И меня, – улыбаюсь, давая понять, что мы услышали друг друга. – Значит, до завтра?

– Всего доброго, Арина Демьяновна.

После разговора с Ильёй становится легче. Правда, не озвучила, что он со мной проведёт максимум полгода, а дальше я планирую покинуть дом и жить своей жизнью, в которой охрана мне не нужна. Изначально это была не моя прихоть, а лишь навязчивая идея отца оградить меня ото всех и всего. Была бы его воля, вообще бы из дома не выходила, как в первый год после смерти Антона.

Лишь за одно благодарна Вере – с её появлением внимание папы сместилось в другую сторону, поводок немного ослабили, и мне было позволено снова вернуться в социум и общаться с людьми. На меньшее я не согласна, особенно теперь, когда долгожданная свобода так близко, манит меня множество дорог и вариантов.

Захожу в дом, желая проскочить мимо столовой наверх, не столкнувшись с домашними.

– Привет. Поужинаешь с нами? – Голос отца заставляет остановиться. И какой идиот сделал вместо двери в столовую открытую арку?

– Я не голодна. Мы с Настей в кафе были.

Вру, конечно. После института Илья завозит меня в небольшое кафе, расположенное по пути к нашему дому, я ужинаю и лишь потом отправляюсь домой. Водитель вопросов не задаёт, а я таким образом избавляюсь от компании родственников за ужином.

– Даже не помню, когда видел тебя за одним столом со всеми, – чиркает недовольным взглядом, посматривая на Веру. – Совсем отстранилась, словно мы и не семья тебе вовсе.

– Ты семья. – Даю понять, что остальные проживающие в этом доме не являются для меня близкими. – Но, увы, такая роскошь, как ужин в кругу семьи, мне давно недоступна.

– Ты изменилась. – Вера неспособна промолчать, вставляя свой «драгоценный» комментарий. – Стала более… резкой.

– О, это благодаря присутствующим. Особенно одной. – Смотрю на Катю, которая, потупив взгляд, ковыряется в тарелке. Сама невинность, только нимба над головой не хватает. – Некоторые, сами того не желая, поспособствовали тому, что у меня прорезались зубки. А теперь извините, но у меня много работы. Преподаватель внёс правки в мою дипломную работу. Необходимо заняться исправлениями. Хотя простите, – хлопаю себя ладошкой по лбу, – ни одной из вас не знакомо понятие «высшее образование».

– Арина! – Отец резко поднимается, отчего стул с грохотом опрокидывается на пол.

– Поняла-поняла, – поднимаю руки, – исчезаю. Более не смею нарушать семейную идиллию.

До последнего улыбаюсь, чтобы никто не понял, как обидно быть чужой в собственном доме. Влетаю в свою комнату и, закрыв дверь, наконец расслабляюсь. После неудавшегося брака и скандала на свадьбе Катя ни разу не приходила в мою комнату. Извинений я от неё так и не услышала, но главное – она больше не приближается.

Наслаждаюсь тишиной в своей комнате и мгновенно погружаюсь в работу. Тема диплома, которую я выбрала, безумно интересная и невероятно сложная. Не замечаю, как пролетает время, и лишь негромкий стук в дверь отвлекает от монитора ноутбука, заставляя насторожиться.

– Дочка, не спишь? Можно?

Отлично! Вера уже обработала отца, и теперь меня будут отчитывать, будто несмышлёного ребёнка, который позволил огрызнуться на старших.

– Можно.

– Давно не был в твоей комнате. – Осматривается, словно впервые в этой части дома. – Это уже не комната девочки.

– Я уже давно не маленькая. Мне двадцать четыре, но ты продолжаешь ограничивать мои действия, словно мне пять лет и каждый острый угол является явной угрозой.

Отец тушуется, прекрасно понимая, что имеется в виду. Он давно всё понимает, но подсознательный страх, сковавший родителя шесть лет назад, не позволяет отпустить меня в свободное плавание, предоставив свободу выбора и действий.

– Ты знаешь почему.

– Знаю. Но у тебя было достаточно времени, чтобы увидеть – я другая: не совершаю необдуманных поступков, не лезу туда, где опасно, имею голову на плечах, которую использую по назначению.

– И когда ты так повзрослела? – Проводит ладонью по волосам, взъерошив длинные серебристые пряди, и усаживается на край кровати, словно непрошенный гость, которому неуютно в моём присутствии. – Я пропустил этот момент. – Улыбается. По-отечески, по-доброму, как папа, которым он был несколько лет назад.

– Просто ты смотрел в другом направлении. Всё внимание перетянули на себя Вера и Катя.

– Кстати, о них… – А вот и настоящая причина, по которой отец сейчас в моей комнате.

– Если ты пришёл отчитать меня за сказанное несколько часов назад – зря. Я не сожалею. Угрызений совести не испытываю.

– Просто прошу быть… мягче. – Опускается передо мной, зажимая ладони в своих тёплых руках. – Самую малость.

– Пап, давай начистоту. Последние пять лет Катя настырно вваливалась в мою жизнь, не принимая отказов. Я мягко пыталась донести, что её дружба мне не нужна, но при этом готова к общению и взаимодействию. Она человек без тормозов, неспособный понять, что на момент её появления моя жизнь, как и круг общения, уже сформировалась и кого-то нового близко подпускать я не желаю. И вот когда я расслабилась, удостоверившись, что её жизненные ориентиры развернулись на сто восемьдесят градусов, она изгадила мою свадьбу. Не надо сейчас её оправдывать, – останавливаю отца, открывшего рот, чтобы встать на защиту Кати, – ты не видел выражения её довольного лица, когда я открыла дверь туалета. И что бы она тебе ни говорила, уверена – всё было спланированно заранее. А Олег, которого ты называл серьёзным и надёжным, так глупо повёлся на провокацию. Я исключила Веру и её дочь из своей жизни. Возврат не предусмотрен.