Француаза Бурден - Искушение страстью

– Я был дипломатичней, чем они, более податливый и, кроме того, младший… Я хотел, чтобы меня никто не замечал, особенно Шарль!

– Почему? Он был такой страшный?

– Ну, скажем так, никто не хотел его сердить. Рискнул только Ален, и теперь они на дух друг друга не переносят.

– И все равно я тебе завидую, у тебя большая семья, а единственной дочерью быть очень трудно. Когда я вижу вас в Валлонге, всех вместе, то понимаю, как вам повезло. Вы так близки.

– Да, мы всегда были как родные, а не как кузены. И мать у нас была одна – Клара! Но это некрасиво по отношению к маме…

Он очень старался, но не испытывал настоящей любви к Мадлен и всегда чувствовал себя виноватым.

– Ладно, забудем о твоей маме до следующей недели, – предложила Шанталь. – Расскажи лучше, что там сегодня в операционном блоке. И вообще, что нового в больнице.

Ее отпуск по рождению ребенка заканчивался, и ей не терпелось скорее вернуться на работу. Готье поддерживал жену: он знал, что она не может оставаться в четырех стенах, но родители Шанталь доводили дело даже до скандала. По их мнению, молодая мама должна была сидеть дома, и профессор Мазойе изводил зятя всякий раз, когда встречал его в коридорах больницы Валь-де-Грас. Готье нежно взял ладонями лицо жены и поцеловал в губы.

– Я люблю тебя, – сказал он и обнял ее.

Он знал: у Шанталь хватит характера, чтобы работать и воспитывать детей, и он пообещал себе сделать все, чтобы облегчить ей жизнь. Чего он не хотел, так это чтобы она вдруг стала хоть в чем-то похожей на Мадлен.

Винсен сошел с поезда на Лионском вокзале и первым, кого он увидел, был его отец. Высокий и стройный, в темно-синем пальто, Шарль по-прежнему был элегантен и выделялся в толпе. Винсен очень обрадовался и, глядя, как Шарль идет по перрону, испытывал гордость, что был его сыном.

– А вот и ты! – воскликнул Шарль. – Наши железнодорожники всегда точны… Как доехал? Надеюсь, еще не успел пообедать? Тогда приглашаю тебя в «Голубой поезд».

Под высокой стеклянной крышей вокзала они поднялись по лестнице в знаменитый ресторан с фресками в стиле Бэль-Эпок. Шарль заказал отдельный столик, и они довольно переглянулись.

– Ты хорошо выглядишь, похоже, тебе нравится жизнь в Провансе.

– Ты тоже в отличной форме…

Это был не дежурный комплимент: Винсен говорил искренне. В пятьдесят два года отец остался таким же прекрасным и безутешным; в каштановых волосах стало больше седых прядей, а горькую улыбку подчеркивали две морщины, в углах рта, но взгляд был по-прежнему ясным и, кроме того, сохранилась привычка заказывать галстуки под костюмы.

– Я вызвал тебя по важному делу. Жаль, что ты не взял жену.

При упоминании о Магали Винсен содрогнулся: она наотрез отказалась ехать в Париж. «Я до смерти боюсь приемов на авеню Малахов!» – в ужасе кричала она, и Винсен не стал настаивать.

– Я хотел поговорить с вами обоими, но все-таки ты меня волнуешь больше, – добавил Шарль. – Считай, твои долгие каникулы закончены, пора бы тебе перебираться в Париж.

Оглушенный Винсен изумленно смотрел на отца и отказывался понимать, что тот имеет в виду.

– Я переговорил с нужными людьми, ты избежишь этого бесконечного чистилища с переводами и сразу войдешь во Дворец правосудия через главный вход. Думаю, ты меня понял.

– Но, папа… Я вовсе не собирался…

– Вот как? А что же ты собирался делать? Как насчет карьеры?

– Ну… знаешь ли… Авиньон такой…

– Какой такой? Провинциальный? Тихий?

Винсен почувствовал иронию отца и пожалел, что раньше не подумал, почему отец вызывает его по телефону.

Сглотнув, он пролепетал:

– Ну, я, конечно, хочу… м-м-м… роста, но не…

– Это и есть рост. Такой шанс дается раз в жизни. Единственный! Ты будешь самым молодым среди этих стариков, и я горжусь тобой.

– Нет! Выслушай меня…

– Да, я тобой горжусь. Потому что этот пост получают не только по протекции. Не только услуга за услугу. Конечно, есть люди, которые мне обязаны или могут о чем-то попросить, но для большинства в Высшем совете магистратуры этого было бы недостаточно. Мы бы ничего не добились, если бы не твоя аттестация. Ты просто всех потряс, Винсен. Вы с братом очень меня радуете. Не знаю, была ли у меня раньше возможность сказать тебе это.

Как обычно, заказ у Шарля принял метрдотель. Шарль говорил с привычной уверенностью и улыбнулся сыну.

– Авиньон – это прелюдия, и ты прекрасно проявил себя, теперь можешь попробовать силы в серьезных делах. Пусть даже ты там самый молодой и перевелся из провинции!

Винсен понимал, что не заговорит, пока отец не даст ему слова. Уехать из Валлонга? Как Магали примет это предложение? Нетрудно догадаться: наотрез откажется. А ведь в Париже ее никто не знал, и не было риска встретить людей, которым она раньше прислуживала, а на юге это частенько случалось на коктейлях в Эксан-Провансе. Но Винсен хорошо знал жену и понимал, что перспектива жизни в столице не обрадует ее. В Валлонге у нее была Одетта, друзья – Ален и даже этот Жан-Реми, там никто не смеялся над ее певучим акцентом, она могла одеваться, как хочет, и не была обязана каждую неделю встречаться с семьей мужа.

– Папа… Я счастлив в Валлонге, я обожаю дом и не…

– Кажется, я слышу речи твоего кузена! Он что, повлиял на тебя? Винсен, пойми, Валлонг – это место для отдыха, а не предел мечтаний. Только не говори мне, что хочешь всю жизнь просидеть судьей в Авиньоне. Я тебе не поверю! А если у тебя другая причина, то объясни мне.

Смутившись, молодой человек не поднимал взгляда от тарелки с остывающей спаржей. Он подыскивал возможные аргументы, и тут отец стукнул кулаком по столу.

– Я тебя слушаю, Винсен!

Один стакан чуть не перевернулся, но Шарль ловко поймал его.

– Ты понимаешь, какая у тебя появилась возможность?

– Это ты мне ее даешь.

– Да что ты? Тебе, значит, не нужна помощь? Ты мне сейчас изложишь теорию о том, что дорогу прокладывают собственными усилиями? Не надо! Я видел, как ты работал, я не слепой. Конечно, у тебя не такие данные, как у Даниэля, но ты не отступал и оказался прав. Сегодня тебе предоставляется отличная возможность, и ты воспользуешься ею. Потому что ты не слабак. И потому что тебя зовут Морван-Мейер! Ведь так? Или ты думаешь, что я буду объяснять всем, что мой любимый сын живет на юге, потому что любит пляж, солнце и пение цикад? Ты не можешь отказаться, Винсен. Ты же не бездарный Ален!