Ольга Распутняя - На грани света и тени. Книга 1

А вот Лена Доронько, с милым кукольным личиком и губами-сердечком, всегда вызывала у нее что-то вроде добродушной насмешливости и немало ее забавляла. Лена была гораздо приятнее своей подруги, но, как Вероника подозревала, не от наличия в ней добрых чувств, а от врожденной беззаботности и абсолютно ровного отношения ко всему и вся. Веронике порой вообще казалось, что Лена лично не испытывала ни к кому хоть сколь-нибудь полноценного чувства, а лишь зеркально отражала реакцию своих более категоричных подруг. Насмешить ее могло буквально все, начиная с какой-то третьесортной шуточки и заканчивая сломанным каблуком. Разверзнись перед ней земля, она бы, наверное, и глазом не моргнула, а только удивленно захлопала бы ресничками и подкрасила губы. Наверное, в этом и состояло ее безыскусное обаяние: легкомысленная сладенькая девочка, которая не может не вызывать снисходительной, но все же симпатии.

Лена, оправив свою экстремально короткую плиссированную юбку, от чего та, в общем-то, не стала лучше прикрывать ее тощие ноги, тут же развернулась к появившимся вместе с ними и опустившимся за следующую парту парням. Темноволосый Ник с несколько небрежной красотой и трогательными голубыми глазами (по мнению Вероники, наиболее приятный из всей их компании) тонко улыбнулся и приложил палец к губам, указав на учительницу. Вероника так и не смогла составить о нем мнения, но в целом он производил на нее благоприятное впечатление хотя бы потому, что не ходил по школе с высокомерным видом и не лез из кожи вон, чтобы все поняли, что он плевать хотел на правила. Он не страдал снобизмом и общался на равных как со своими элитными приятелями, так и с мелкой сошкой. А однажды, когда у Вероники упала сумка, он даже не погнушался помочь ей собрать вещи, не обращая никакого внимания на презрительное фырканье Яны. Ник нарушал установленные ими же правила с такой беззаботной непринужденностью, что ему спускали то, за что остальные бы уже вылетели из их компании, которая требовала соблюдения строгой иерархии и общения только с теми, с кем должно было. Вот только Вероника не могла понять, действительно ли он довольно неплох или все это для него своего рода забава.

А вот его приятель Вадим Вакула, знаменитый своей не знающей никаких границ наглостью и самыми отвязными вечеринками, совершенно не смутился от того, что урок уже начинался, и, по-хозяйски положив свою руку на спинку стула Лены, отвечал ей что-то вызывающе громко. Та начала неустанно хихикать, поглаживая его руку и совершенно не обращая внимания на недовольный взгляд Раисы Аркадьевны. Вероника не раз видела, как Вадим и Лена таким же образом ведут себя и с остальными, так что характер отношений между ними оставался для нее загадкой.

Вдруг Яна резко подняла голову и, уловив взгляд Вероники, тут же подняла брови и поджала свои искусно подведенные губы, которые, кстати говоря, казались Веронике ненатурально полными. Вероника, вспыхнув, торопливо отвернулась.

– Привет, дорогая, – донесся из-за спины Вероники щебечущий голосок Кристины, которая, встав со своего места и не поленившись обойти чуть ли не целый ряд, расцеловалась с обеими девушками (у Вероники всегда вызывало недоумение это наигранное приветствие, когда девушки клевали ярко накрашенными губами воздух где-то в области щек друг друга, чтобы не оставить след от помады). Вероника красочно представила то, как передернуло обеих девчонок. Даже она прекрасно знала, что Яна и Лена на дух не переносят Кристину, считая ее откровенной дешевкой. Впрочем, это знали абсолютно все. Ну, кроме Кристины – она-то считала, что находится с ними в прекрасных отношениях. Но вот что было Веронике совершенно непонятно, так это почему девушки поддерживают с ней видимость дружбы. Нет, решительно ей никогда не понять хитросплетений взаимоотношений между элитой.

Громко зазвенел звонок, и Вероника поморщилась – ее тонкий слух, привыкший к нежным мелодиям музыкальных инструментов, тяжело переносил такие неприятные звуки. А вот на Кристину звонок, по-видимому, не произвел особого впечатления – она все еще продолжала что-то неразборчиво тараторить, видимо, поставив целью во что бы то ни стало рассказать до конца какую-то невероятно, по ее мнению, интересную историю, которая приключилась с ней на пати у бассейна ее друга.

– Кристина, будь добра, окажи мне любезность занять свое место, – прозвучал ледяной голос Раисы Аркадьевны. Когда она выбирала такой тон, даже самая откровенно плевавшая на учителей часть их класса – и та замолкала. Кристина вздрогнула и разочарованно вернулась на свое место, едва не споткнувшись на тонких шпильках под строгим взглядом учительницы. Вероника услышала, как в тишине класса хихикнула Лена. Раиса Аркадьевна предпочла не обращать на нее внимания – Лена хихикала почти постоянно, и все уже давно приняли это как данность.

– На прошлом уроке мы начали разбирать логарифмы. Как я уже говорила, это одна из самых важных тем в нашем курсе. Я думаю, мне нет нужды объяснять, что логарифмы обязательно будут включены не только в семестровую контрольную, но и в финальные экзамены, от которых будет зависеть ваше поступление в университеты…

Раиса Аркадьевна вернулась к своему обычному ничего не выражающему тону, а Вероника, как всегда, погрузилась в размышления. Подперев голову ладонью, она уныло скосила глаза на еще одно пустовавшее место в конце класса. Интересно, почему он не пришел? Может быть, просто опаздывает? А что, если он заболел и она не увидит его еще…

– Вероника, не хочешь решить первое уравнение? – прозвучал негромкий голос Раисы Аркадьевны, который раздался у Вероники в голове громче сигнального колокола, оповещающего о бедствии. Раиса Аркадьевна обладала поистине неподражаемой способностью задавать вопросы утвердительным тоном. Так что Веронике ничего не оставалось, кроме как с вымученной улыбкой кивнуть и пойти к доске, чувствуя, как двадцать пар глаз буравят ей спину.

Что ж, день обещал быть просто прелестным.

Она ворвалась в класс подобно потоку света и, казалось, озарила все вокруг сверкающей аурой, неизменно окружавшей ее.

Стелла, окинув собравшихся мимолетным взглядом, прошествовала через весь класс на своих невероятно высоких каблуках, ничуть не смущаясь ни устремленных на нее взглядов, ни того факта, что она заявилась к самому концу урока. Ей, честно говоря, было на это совершенно наплевать. Не сбавляя хода, Стелла небрежно бросила на преподавательский стол записку, перекинула длинные волосы с плеч на спину и, мило улыбнувшись, опустилась на место, явно довольная собственным эффектным появлением.