Виктория Побединская - 48 минут, чтобы забыть. Интенция

– Нику, – добавил я.

– Да! Я только что говорил моему другу Нику, что день вчера был ну полное дерьмо. Совершенно ничего не заработал. Правда же, брат? – спросил он, будто мы неожиданно стали друзьями. Будто не прогонял и не обещал три минуты назад размазать мою физиономию по асфальту.

Я осмотрел трех стоящих позади него подростков. Всем было от пятнадцати до восемнадцати лет и выглядели они весьма угрожающе. Разгребать еще и его проблемы? Своих хватает. К тому же я не идиот. Сегодня он мне брат, а завра приставит мой же нож к моему горлу.

В этот момент я был рад, что не живу в этом районе, хотя мне показалось, что даже имя свое я назвал зря. И когда я уже собрался послать их всех подальше и, развернувшись, уйти, «Зовите меня Босс» резко сорвался с места. Да так, что я рта не успел раскрыть.

«Лучше плохо бежать, чем хорошо драться», – это был первый принцип, который я усвоил благодаря Арту. Ничего не оставалось, как припустить следом.

– Сюда! – крикнул он, ловко виляя между мусорными баками, от которых исходила такая жуткая вонь, словно там умерла вся английская колония портовых крыс.

«Очуметь, как быстро он бегает», – промелькнула в голове мысль прямо перед тем, как его тонкая рука втащила меня за собой в подворотню, силой втолкнув между стенами двух стоящих рядом жилых домов. В проходе было настолько узко, что я думал прямо тут и подохну, застряв плечами между кирпичей.

– Кавано, мелкий гаденыш! – раздался злобный крик, и, не смотря на абсурдность ситуации, я громко рассмеялся, потому что им было никогда не протиснуться в эту щель. – Я тебя найду, ты понял?

Но Арт поднял руку вверх, показав ему средний палец.

– И пальцы тебе, сука, переломаю.

– Ага, – ухмыльнулся он. – Не в этой жизни, чувак.

Он вылез следом за мной с другой стороны улицы и, окинув меня взглядом с головы до ног, произнес:

– Неплохой нож, за него можно выручить косарь.

– Даже и не думай, – стиснул я крепче зубы, отступая на шаг назад.

– Да ладно, шучу я, – протянул он руку. – Артур Кавано. Собственной персоной.

– Не очень уж твоя персона уважаема здесь, – огрызнулся я, но руку в ответ все же пожал.

– Ты про этих обдолбанных, что ли? – Он достал из кармана корку хлеба и принялся с аппетитом жевать. – Да их просто ломка мучает и все. Еще пара месяцев, и их либо в тюрягу загребут, либо они откинутся. Так как твое имя-то?

– Ник, я же говорил уже.

– Заметано, Ник. – Он принялся размашисто шагать вдоль высоких кирпичных заборов. – Далеко отсюда обретаешься? Судя по всему, сейчас польет. – Он притормозил на повороте, поднял глаза к небу, словно в уме прикидывая вероятность дождя. – Минут десять.

– В районе Кэннери, – ответил я, – на автобусе приехал.

– Тот, что ты только что видел, на сегодня был последний. По выходным они только до обеда ходят, – засунув последний кусок в рот, произнес он. – Если негде перекантоваться, можешь заночевать у меня.

Не знаю, почему я ему поверил. Наверное, потому что все-таки был идиотом. Ведь утром мог проснуться с пустыми карманами и перерезанным горлом. Но в тот момент мне уже было наплевать.

Спустя примерно пару минут действительно пошел дождь. Неожиданно набежавшие тучи заслонили слабое солнце, и обрушился ливень. Мы поспешили к окраине городка, наши башмаки шлепали по появившимся в миг лужам, расплескивая вокруг брызги грязи.

Улицы были практически пусты, не считая парочки бездомных, привалившихся к задней стенке пивной, старого строения с полукруглой зеленой дверью и закрытыми ставнями. Арт сказал, что вечером в пятницу, если хорошо покрутиться, только с клиентов паба можно собрать недельный заработок.

Грязный кот прошмыгнул мимо, скрываясь между домами. Кавано остановился перед узкой деревянной дверью и постучал. Спустя минуту нам открыла женщина – не выше пяти футов 4 4 152 см , сухая и худая. Она была одета в одну лишь ночнушку, поверх которой было небрежно наброшено потрепанное мужское пальто.

– Зия, это мой друг Ник, он останется у нас. – Мне показалось, что он не спрашивал разрешения, а просто поставил ее в известность, что еще один грязный мальчишка будет ночевать в ее доме.

Она кивнула и ушла в кухню, даже не взглянув на меня и не сказав не слова.

– Кто это? – спросил я, бросив взгляд на ее сутулую спину, и стянул грязные ботинки. Носки промокли насквозь, хоть выжимай, так что я снял и их.

– А это Клара, но я зову ее Зия. – Арт бросил свою обувь в угол, даже не пытаясь оттереть ее от грязи. – По-итальянски «тетя». На самом деле, она никакая мне не тетка, просто у нее когда-то была интрижка со старшим братом моего отца, тот спился и давным-давно подох, а я… короче, она забрала меня к себе.

Я прошел за ним в комнату. Или то, что с натяжкой можно было назвать ею. По углам стопками было сложены газеты, тут же валялись вещи, ботинки, остатки от еды. Свинарник, одним словом. Я подошел к окну и развесил мокрые носки на крошечной батарее. Арт открыл форточку, достал из кармана пачку сигарет, протянув одну мне. Я отрицательно покачал головой, зато мой новый друг с упоением затянулся.

– Когда есть нечего, откуда деньги на сигареты? – спросил я.

– Фигня. Нет ничего проще, чем вытащить пачку из заднего кармана, – ответил он, усаживаясь на подоконник и выдыхая в форточку дым.

– И зачем тебе это? Зачем ты куришь?

Дождь на какое-то время перестал, хотя крупные капли еще срывались с деревьев, залетая в открытое окно.

– Наверное, назло папаше. Он вечно болтал, что я слишком мелкий, чтобы курить, – ухмыльнулся Арт.

– А где сейчас твой отец? – уточнил я.

– В тюрьме.

Вот оно как.

– А мать?

– А шут ее знает, я ее ни разу в жизни не видел. – Он затушил сигарету в горшке с цветами, зарыв окурок в землю.

Я был настолько ошарашен, что не смог ничего сказать, и лишь кивнул, подумав, что у некоторых жизнь еще паршивее, чем у меня.

***

Начался учебный год, перелистывая месяцы. Мы с Артом почти все время тусовались вместе. Меня стали все чаще отчитывать за пропуски, оценки поползли вниз, но всем было наплевать. Отец, по определению, уже был мало на что способен. Жили мы на его пособие по утрате трудоспособности, переменные заработки в порту, ну и на мои кровные, но о их существовании никто не знал. Я видел отца от силы в неделю раз, и то лишь по оставленным по всему дому уликам, вроде разбросанных грязных вещей и пустых бутылок из-под пива, догадывался, что он еще жив.

А потом он в первый раз привел домой женщину. Другую женщину. Этого я никак не мог ему простить. Они заперлись в его спальне, но стены в нашем доме были настолько тонкие, что только я попытался заснуть, сквозь гипсокартон просочились звуки поцелуев и поскрипывание кровати. Меня передернуло от отвращения.