Триш Дженсен - Блондинка на час

– Прости, – смиренно сказал Марк.

Отповедь Шелли немного привела его в чувство.

– Не за что просить прощения у меня, – сухо отозвалась сестра. – Ты не меня обидел.

– Она уезжает.

– Да.

– Но почему? Как она решилась оставить семью?

Шелли опустилась рядом с братом на диван и, немного помолчав, сказала с ласковым упреком, словно мать неразумному ребенку:

– Ты такой глупый. Ли образованная женщина. Она всегда хотела добиться чего-то. Стать кем-то. Ей нужно найти себя и свою дорогу в жизни.

– И дорога эта не пересечется с моей.

– А что, должна? С чего бы это?

– Она говорила с тобой обо мне? Хоть раз?

– Нет.

– Тогда откуда ты это знаешь? Впрочем, – он печально усмехнулся, – глупый вопрос. Ты всегда все знаешь.

– Я иду спать. – Шелли встала и сделала шаг к двери. – У меня от тебя голова разболелась. И вообще – я за ужином едва не разревелась, а теперь ты решил довести меня до слез.

– Я не смогу остановить ее, если она решила уехать, – сказал он.

– Не сможешь. Особенно если будешь тут сидеть и смотреть в пол. Продолжай в том же духе, и через пару лет превратишься в законченного неврастеника. Но я-то по-прежнему буду рядом. Буду заботиться о тебе и все такое. И любить тебя буду, хоть ты и полный придурок.

– Когда она едет?

– Машина будет к шести.

– Машина? Они выслали за ней машину?

– Ну, вообще-то ей предложили добираться до аэропорта автостопом, но она плакала, и тогда...

– Она уезжает, – тупо повторил он. – Я не смогу остановить ее.

– Это правда. И все у нее будет хорошо.

– Без меня?

Шелли запрокинула вверх лицо и с упреком спросила:

– Господи, за что? Неужели не было другой ноши? Почему мне достался братец-кретин?

– Думаю, мне стоит попробовать.

– А может, родители в детстве уронили тебя головой на пол?

– Ладно, я уже решил. Я постараюсь что-нибудь сделать.

– Что, интересно?

– Не знаю. Видишь ли, я наговорил тогда много всего. – Он тяжело вздохнул. – И теперь не так просто будет просить ее о чем-либо.

– А о чем ты хочешь ее попросить?

– Не уезжать.

– Вряд ли этот номер пройдет. Мне показалось, она рада сменить обстановку.

– М-м...

– Семья относится к ней как к ребенку, и Ли решила, что так у нее больше шансов повзрослеть... Ну а кроме семьи, ничто ее здесь не удерживает... да?

– А я?

– А что ты? – Шелли провела пальцами по циферблату своих часов. – У тебя, братец, есть всего шесть часов, чтобы убедить ее, что ты у нее есть и ради этого стоит задержаться в округе Колумбия. Пока. Я искренне надеюсь, что утром тебя здесь не будет.

– Шелли.

– Чего еще изволите?

– Я тебя люблю.

– А что тебе остается? Я единственный нормальный человек в нашей семейке.

Ли проснулась. Стоило все же выпить на ночь аспирин, раз в голове по-прежнему шумит и вообще состояние паршивое. Потом она сообразила, что дело не столько в головной боли, сколько в дверном звонке, который звонил и звонил не переставая. Она выбралась из постели, дошла до двери и высунула нос в коридор. Мимо пронесся Стив, на ходу запахивая халат. Ли решила, что он сам во всем разберется, и двинулась обратно в сторону кровати.

Кровать. Слезы вдруг навернулись на глаза. Это ее последняя ночь здесь, в собственной комнате, в собственной постели. Она обвела взглядом спальню. Здесь все как всегда. То есть комната, конечно, менялась со временем. Сначала тут жила большая компания всевозможных плюшевых собак, потом они были подарены тем, кто как раз дорос до восхищения их мягкостью и плюшевостью. Такая же судьба поджидала фарфоровых кукол. Стены перекрашивали четыре раза, и мебель покупали новую. И все же это всегда была ее комната.

«Я буду скучать по своей спальне. И еще я буду скучать без Стива, дедули и...»

– Она спит, – донесся до нее сердитый голос Стива. – А если бы даже она бодрствовала, я все равно не подпустил бы тебя к своей сестре.

– Пять минут.

Ли сразу же узнала этот голос, и сердце ее замерло. Марк.

– Нет.

– Я прошу тебя.

Ли вернулась к двери и принялась слушать.

– Пусть поговорят, – раздался голос дедули. – Вдруг мальчику есть что сказать дельного.

– Нет.

– Сынок, я тебя уже очень давно не порол. Не заставляй меня начинать заново после столь долгого перерыва. Тем более что я уже пожилой человек. И если мне придется применить силу, мои больные суставы будут твоим кошмарным сном. Ты понял намек, или мне все же сходить за ремнем?

– Он обидел ее. Она справилась с этим, и ни к чему начинать все заново.

Ли стояла за дверью и кусала губы. «Справилась? О нет, это, конечно, не так! Я стараюсь забыть, и пережить, и перебороть себя... и свои чувства». Если сейчас будет новая ссора, то это отбросит ее назад. Последние несколько недель дались ей действительно нелегко. Ли казалось, что ее душа бродит босиком по битому стеклу. И истекает кровью. Раны еще слишком свежи.

– Это мой дом, и я разрешаю мальчику войти и поговорить с Ли, – сказал дед.

– Если ты опять причинишь боль моей сестре, я тебя уничтожу, – услышала она голос Стива.

Девушка поморщилась. Эта его манера старшего брата!

«Тоже мне, покровитель. И подумать только, угрожать бывшему агенту ФБР. Ну не кретин?»

– Ли! – крикнул дедуля. – К тебе пришли.

Ли молчала. Ей вдруг стало страшно. Не видеть Марка было невыносимо. Но не окажется ли встреча во сто крат хуже?

Дедуля возник у двери и ласково сказал:

– Он пришел, детка. Вам есть о чем поговорить. Но решать тебе.

– Что мне делать, дедуля?

– То, что подсказывает тебе сердце.

– Оно говорит, что все кончено.

– Так я пойду и передам ему.

– Подожди.

– Да, детка?

– Сердце... оно сомневается.

– Сомнение – это показатель внутреннего раздора и того, что субъект не желает проанализировать объективные обстоятельства и синтезировать из них неизбежные выводы.

– Чушь какая...

– Если желаешь услышать что-то более мудрое – или хотя бы внятное, – мне нужно выспаться и выпить кофе до того, как какой-то тип начнет ломиться в дверь.

– Ладно, я поговорю с ним.

– Как скажешь, детка. Позволь еще два слова: если не хочешь, чтобы он сбежал сразу – до того, как вы успеете поругаться, – причешись и смени эту хламиду на что-нибудь сексуальное.

– Я люблю тебя, дед.

– А что тебе остается? Я единственный нормальный человек в этой чокнутой семейке.

Ли не стала подыскивать особо сексуальный наряд – просто натянула джинсы и футболку. Зато она почистила зубы и причесалась.

И все равно выглядела паршиво и понимала это. Странным образом внешность вдруг показалась совершенно не важным фактором. Ей даже не пришло в голову задуматься – зачем, собственно, Колсон явился к ним в дом в такое время.

«Не хочу я производить впечатление, – вяло сказала себе Ли. – Что есть, то есть».