Ирина Лемешева - По ту сторону памяти

Но Гульнора уже стояла рядом, глядя на старое ватное одеяло, на котором застыл в совершенно неестественной позе её кот, её рыжий красавец, которого она принесла домой совсем крошечным. Он был ещё жив, но не мяукал, а тяжело дышал, жалобно глядя зелёными глазами, из которых уходила жизнь.

Рашид обнял девочку за плечи, стараясь прикрыть ей глаза, но Гуля, словно обезумев, рыдала, вырываясь из его сильных рук.

Внезапно она смолкла, сжав смуглые кулачки и процедила

сквозь зубы:

– Я убью его. Убью. Убью.

Рашид потряс Гулю за плечи, сжал её ладони в своих:

– Не надо, девочка моя, не надо. Господь уже покарал его безумием. И покарает еще за все грехи его.

В комнате у Влады был полный погром: скинута на пол лампа с зеленым абажуром, который треснул на три части, перевёрнута постель, выдвинуты все ящики письменного стола и сброшены валом на пол все книги с книжных полок.

В комнате Гули были распахнуты двери шкафа и разбита на части старенькая швейная машинка Ольги, та, на которой она шила летние сарафанчики для девочек.

Барно, зайдя в дом, не могла двинуться, она держалась за сердце, громко рыдая и бормоча что-то по-узбекски.

Рашид, сидя на корточках, раскачивался из стороны в стороны: то, что он увидел, не укладывалось в голове, не поддавалось здравому смыслу, и он понимал, что это утро он не забудет никогда в жизни. А ещё он не представлял, что скажет Ольге, которая должна вернуться через пару дней.

В воскресенье утром вся улица бурлила от разговоров и обсуждений. Старожилы, мелко тряся седыми бородами, утверждали, что не сталкивались с таким за всю жизнь.

Шахноза послала своих невесток для помощи Барно: надо было привести в порядок дом.

Рашид с Санджаром возились во дворе, пытаясь спасти саженцы, тщательно перебинтовывая и устанавливая палочки-подпорки. Встал на место стол, снова закачался на аккуратных столбиках гамак.

В доме тоже кипела работа: постирали и повесили сушиться во дворе цветные коврики, вернули на полки беспорядочно разбросанные книги, собрали осколки от лампы и цветочных горшков.

Зухра, старшая невестка Шахнозы, сбегала домой и принесла глиняные горшки для пересадки любимых цветов Ольги.

Предстояли еще покупки: нужно было вставить новые замки – на калитку и на дверь, установить решетки на окна. И это в их махалле, где никто не привык запирать двери.

Сметая осколки от лампы, кто-то из помощниц наткнулся под кроватью на стеклянную банку, из тех, в которые закатывают компоты и соленья. В ней лежала рублевая купюра.

– Непонятно, – Барно пожала плечами. – Спрошу у Влады.

Девочка долго с непониманием смотрела на пустую банку и вдруг произнесла чужим голосом:

– Это мои деньги. Мама сказала копить, на учёбу.

Она вдруг заплакала тихо, беспомощно, не вытирая слёз.

Это были ее первые слезы после пережитого.

– Доченька моя, – обняла её Барно.– Да пусть подавится он этими деньгами, изверг этот. Главное, ты в порядке, а деньги – это наживное, соберём.

И действительно, собрали. Каждый принёс или передал то, что мог.

Всех волновал вопрос: где Яков? Он, словно испарился, и поиски по всему городку ни к чему не привели.

Дом засиял привычной чистотой, но ни Влада, ни Гульнора не могли заставить себя переступить его порог.

Мура Рашид похоронил на любимом всеми малышами пустыре. Ватное одеяло сжёг там же. Долго сидел с отсутствующим выражением лица, думал, не понимая, как можно до такой степени потерять человеческий облик.

К обеду прибежала Лариса Матвеевна. Она долго сидела наедине с Владой, нашептывая ей что-то на ухо. Девочка механически кивала в ответ, но было трудно понять, слышит ли она, понимает ли сказанное.

А потом Лариса вызвала Барно для беседы.

Ей звонила Изабелла. Ольгу отправляют в Ташкент. На сколько – неизвестно. Что-то там не понравилось в её анализах профессору. Учебный год на носу. Девочки должны идти в школу, как обычно, а потому она их заберёт к себе. Через свои каналы постарается узнать, куда делся Яков. В милицию можно обратиться, но толку от этого не будет.

Барно выслушала все молча, прослезилась, вытирая кончики глаз фартуком и вздохнула:

– Спасибо вам, Лариса-опа. За всё спасибо. Но девочек у себя оставлю. Им у нас веселее с подружками. Да и дом рядом, если взять что-то, всегда можно забежать. Хотя не знаю, как они теперь в этот дом зайдут. Особенно Владочка. А вас, храни господь! – Барно забормотала что-то по-узбекски, вытирая слёзы. – Вот беда пришла, и не ждали. Что там с Ольгой, красавицей нашей? Это сейчас важнее всего.

– Да, конечно. Я на связи с Изабеллой Александровной, а она – с врачом Оли. Пока ничего толком не понятно. Может, надо лечение поменять. Не зря её в Ташкент взяли. Значит, есть нужда Не знаю, зря говорить не стану. Как девочкам сообщить? Они её ждут завтра- послезавтра.

– Ой, не знаю, не знаю, Лариса- опа. Молиться будем, чтобы всё утряслось. Просить и молиться.

Ольга пролежала в больнице месяц. Не случилось чуда, и анализы показали рецидив заболевания. Врачи решили, что лечение в Ташкенте – это лучшее, что можно придумать на этот момент.

Она лежала в шестиместной палате и видела, как к соседкам по комнате приходят посетители, делятся новостями, выкладывают на тумбочку передачи – соки, фрукты, домашнюю выпечку. Она была одна, совершенно одна. И ни внимательное душевное отношение персонала, называвшего её " наш ангел", ни фрукты и соки, которыми щедро делились с ней соседки по палате – – ничто не могло унять её беспокойства. На ежедневном утреннем обходе она просилась домой, объясняя, что учебный год начался, ей нужно открывать библиотеку, а самое главное – она должна видеть своих дочерей.

Иногда вечером от сердобольный нянечки она получала ключ от кабинета главврача отделения, пробиралась туда и звонила Ларисе Матвеевне. А потом они договорились на определенные дни, и в эти дни Гуля с Владой спешили в дом директрисы, чтобы поговорить с мамой, услышать её голос.

Два раза Рашиду удалось свозить девочек в больницу. Все улыбались, шутили – никто не хотел показать, что у него на душе. Ольга не посвящала дочек в свои невесёлые дела, девочки не рассказали ничего из того, что произошло дома.

Ольга вернулась домой в конце сентября.

Уже были придуманы все ответы на возможные вопросы:

– А где Мур?

– Убежал и не вернулся. Найти не смогли.

– А откуда новые горшки у цветов?

– Тетя Шахноза подарила.

– А что с твоей настольной лампой?

– Потянула за шнур, не заметила как. Вот и упала. Разбилась.

– А что с нашими деревьями?

На этот ожидаемый вопрос Влада не смогла придумать вразумительного ответа.

Саженцы, судя по всему, выжили, хотя Рашид сказал, что радоваться ещё рано.