Ирина Лемешева - По ту сторону памяти

Влада с детства слышала от мамы – беда не приходит одна – и сейчас смогла полностью убедиться в точности этих слов.

Это случилось через несколько недель после исчезновения Арсена. Она по-прежнему валилась с ног днём и очень плохо спала ночью: часто просыпалась, прислушиваясь к темноте за окном.

В тот вечер, уложив дочку, она неожиданно быстро заснула. Проснулась, как от короткого толчка. Села, прислушалась к странным звукам, словно кто-то возился с калиткой. Потом стало тихо на какое-то время, а ещё через несколько минут в дверь постучали.

Влада застыла за запертой дверью, не решаясь спросить "кто там".

– Открывай, – голос тихий, с хозяйскими интонациями.

Рука сама потянулась к ключу. Это, наверняка, от Арсена, но почему ночью? Надо открыть, чтобы не разбудили Олюшку.

В комнату вошли двое, даже не вошли, а просочились каким-то непостижимым образом. У Влады было ощущение – не открой она им дверь, они всё равно бы зашли, материализовались бы в ее доме. Один закрыл дверь, другой легко и одновременно сильно оттолкнул её к противоположной стене. Она не упала, с трудом удержавшись на ногах, чувствуя биение сердца. Темная одежда, темные очки, короткие стрижки.

– Дома? – тот, что повыше, кивнул в сторону спальни.

– Кто? – Влада чувствовала, что цепенеет, возвращаясь воспоминаниями в ту августовскую ночь, когда мама лежала на обследовании, а Гульнора осталась ночевать у соседей. Тогда она сумела сбросить с себя наваждение и лёгкой пружинкой вылетела в окно. Здесь на окнах стояли старенькие, местами проржавевшие решетки.

– Кто-кто, муж твой, – нетерпеливо произнес тот, что пониже.

Влада, скользнув по стене, загородила собой дверь в спальню, в которой спала дочка.

– Его нету, – пробормотала она. – Здесь только дочка, она совсем маленькая.

Тот, что повыше, сделал пару шагов по комнате, оглянулся по сторонам.

– Нету его здесь, – констатировал он коротко.

– Его, может, и нет, а девчонка здесь, блондиночка к тому же, – хищно усмехнулся второй. – Такой, значит, расклад.

– Расклад такой, да карта не твоя, – мрачно произнес высокий. – Губу закатай и руки убери. Это Самвела девчонка, он ее опекает, а нам проблемы на ровном месте ни к чему. С его связями – зароют и место не пометят. Уходим.

Он оглянулся на Владу, замершую в тонкой ночнушке у двери в спальню.

– Объявится твой – скажешь, что друзья его ищут. Долги отдавать надо. А не отдавать – так отрабатывать. Чтоб не жалеть потом. Так и передай.

Они вышли так же внезапно, как и зашли. Владу била крупная дрожь, и все происшедшее казалось ей абсолютно нереальным.

Какие друзья, какие долги? На часах было четыре утра, она выпила воды из-под крана, легла, но заснуть больше не удалось.

Утром, накормив малышку, она поспешила в санаторий, к Самвелу Георгиевичу.

Тот выслушал хмуро, привычно барабаня пальцами по полированной столешнице.

– Уходить тебе надо, джана, уходить. Те, кто приходил – это так, шестерки. А другие церемониться не станут. Ладно бы одна была, а то с дитем. А дитё оно по рукам и ногам вяжет. Домой не хочешь? – неожиданно спросил он. – У тебя там, вроде, домик. Дочку поднимешь. Учиться заочно везде можно – документы перевести по месту жительства – всех делов-то. А там, глядишь, на работу нормальную выйдешь, замуж выскочишь.

– Мне некуда ехать, – Влада почувствовала, что больше не в силах сдерживать слезы. – Отец продал наш дом, – она положила письмо от тети Барно на стол. Самвел читал молча, качая головой.

– Да, влипла ты по всем статьям, джана. Ну, да ничего. Из любого положения выход есть. Из любого. И всё к лучшему. Дочка на чью фамилию записана? На его? А ты на отцовской, как я понимаю?

Влада молча кивнула.

– А матери твоей как фамилия?

– Ковальская.

Самвел задумался, а потом медленно произнёс:

– Ты мне адрес соседей своих оставь, я сам им напишу. Документы кое – какие надо будет выслать. Сменим тебе и малышке фамилии. Влада Ковальская. Это звучит как-то более правильно. Что скажешь?

Влада кивнула, улыбнувшись сквозь слезы.

– И вот ещё. Перебирайся-ка ты сюда. Комната твоя пустует. А дочка твоя смирная, не пикнула за все время. Разместитесь, не дворяне. Днём в яслях будет, а ты на работу выйдешь. Лидия тебя ждёт-не дождется. Талоны тебе на питание постараюсь организовать, все меньше расходов. А деньги не транжирь, откладывай. Деньги – они ответ на многие вопросы, – добавил он задумчиво. – На многие…

– Спасибо большое, Самвел Георгиевич, но я домой. С малышкой трудно переезжать – столько вещей. Да и дом оставлять не хочется. Цветы надо поливать. И вообще – вдруг Арсен вернется – а нас нет? – Влада с надеждой посмотрела Самвелу в глаза.

– Не вернется он. И то, что убежал – не видел выхода другого. И, наверняка, не подумал, что к тебе придут. Я его отца знал. И он парень неплохой, иначе он бы на нашем пляже не работал. Но жизнь такова, что надо думать, джана, думать, к чему наши действия могут нас привести. Вот так, – он ударил раскрытой ладонью по столу и повторил тихо, но твёрдо: вот так.

Помолчал немного и добавил:

– Ладно, я к тебе пришлю Дато, он калитку поправит и замок новый врежет. А ты никому не открывай, чтобы не говорили. Это так, пока. А вообще у меня насчёт тебя план есть. Если получится – будешь мне благодарна. А пока займись яслями. Тут, на соседней улице, возле гастронома. Спросишь Валентину Павловну, скажешь от меня.

– Спасибо большое, Самвел Георгиевич.

– Ладно, ладно, потом спасибо скажешь, если все получится. Иди, дел полно.

Дато – смешливый грузин лет 45 – укрепил калитку металлическими рейками, врезал новый замок и щеколду. Потом критически осмотрел свою работу.

– Смотри, калбатоно, работа у меня хорошая, качественная, можно сказать, работа. Спроси в Сочи, кто такой Дато – любой скажет. Только вот смысл этой калитки, – он задумчиво почесал затылок. – Если так, для порядка – это хорошо. А если прячешься от кого… Помнишь фильм был, девчонка там, три пацана и песня: спрячь за высоким забором девчонку – выкраду вместе с забором. А ты на Кавказе, не забывай! Вот то-то! Ну ладно, пошёл я. Попить дашь на дорожку?

Влада, купала дочку, укладывала её спать и всё время думала над словами Дато. Самвел ничего ей не рассказал и не объяснил, но она понимала – Арсен влип в какую-то нехорошую историю, он должен деньги, много денег. И пришли за этими деньгами к ней. И если вздумают прийти ещё раз – никакие калитки и никакие замки не спасут и не помогут. Она вспомнила слова соседки – Шахнозы-опа, слышанные ею в детстве: бежать ей надо. Это было сказано о её маме. А сегодня о ней самой сказал Самвел: уходить тебе надо, уходить. А уходить некуда и не к кому. Кому она нужна с такой малышкой на руках?