Стелла Фракта - Дикий и неистовый. У тебя было слишком много свободы

Это я извращенец. Это я воспринимаю ее прикосновения как сексуальную провокацию, а она только хочет высушить мне волосы феном.

Боже…

Я не сдержал сорвавшегося с губ вздоха и закрыл глаза, наклоняя голову вперед и пряча лицо. Я старался сесть так, чтобы тесные и узкие джинсы не настолько сильно сдавливали приносящую дискомфорт эрекцию.

Руки мгновенно покрылись мурашками (хорошо, что под рубашкой этого было не видно), а я старался не выдать себя, в то время как незнакомка еще глубже запустила пальцы в волосы, массируя кожу.

– Расслабься и получай удовольствие, – с улыбкой прошептала она и включила фен.

Теперь это будет моей самой любимой эротической фантазией.

Когда она закончила, я уже почти успокоился, но кровь до сих пор бурлила в венах; мой неестественный румянец Стелла восприняла как эффект горячего воздуха из фена.

– Скажи, теперь другое дело! – задорно похвалила она результат своих трудов, а я хотел было поймать ее за руку, но не посмел.

– Угу.

Я взглянул на нее снизу вверх, продолжая сидеть на кровати, а она тем временем скручивала длинный провод, вытягивая вилку.

– Я переоденусь. Встречаемся внизу, – улыбнулась она, ловя мою ответную, все еще растерянную улыбку, и оставила меня одного.

Я не сразу спустился на первый этаж, мне нужно было прийти в себя.

Эрик вел машину – как-то нервно, непривычно (хотя, может, я просто приучился к плавному стилю вождения Стеллы), – и мне на заднем сидении было жарко. Я был в куртке, пусть и расстегнутой, и детали пазла никак не собирались в мыслях – мне все время казалось, что это какая-то семейная поездка.

Я прекрасно понимал, что больное сознание просто достраивает картинку в благоприятной обстановке, а моя привязанность обоснована лишь событиями прошлых трех (ну, четырех) дней, но не объективными причинами.

Мне было несвойствено испытывать доверие и прочие добрые чувства; я до сих пор не верил, что в моей жизни наконец-то наступила хорошая полоса, и потому на каждый позитивный момент я искал несколько портящих его деталей.

Просто чтобы не терять бдительность.

Впрочем, сейчас ничто не могло омрачить настроения, особенно после того, как оставив на парковке через квартал белый кроссовер Эрика, мы равноправно шагая в одну линию, направлялись в ресторан.

Высокий столик у окна с видом на оживленную улицу, уютный полумрак и приглушенное освещение, ненавязчивая музыка, атмосфера непринужденности и уик-енда… и, конечно, очень красивая женщина напротив, украшающая вечер.

Я заметил, как Эрик ведет ее под руку с гордым видом «она со мной», как на незнакомке задерживают взгляды и мужчины, и женщины в зале; и дело было точно не в длинном шелковом черном платье, сдержанном и закрытом, не в естественно лежащих по плечам каштановых локонах (она выглядела в меру повседневно).

Ее муж с превеликим удовольствием помог ей со стулом, как бы невзначай, касаясь обнаженного плеча, а затем уселся рядом со мной слева так, чтобы лицезреть королеву во всех ее проявлениях.

Ну или чтобы не задевать никого левым локтем.

Вскоре Эрик углубился изучать винную карту, изредка поглядывая через буклет на незнакомку, а я пытался сосредоточиться на выборе блюд. Все прошлые разы моих визитов в заведения я заказывал то же самое, что и Стелла, но сейчас я хотел проявить индивидуальность.

Индивидуальность в стейках – это, конечно, ребячество, но еще и шанс проявить самостоятельность.

Когда я понял, что выбор будет тривиальным, я ничуть не расстроился – так у меня останется время на нечто более важное.

– Пока про нас никто не вспомнил, – заговорила незнакомка, чуть наклоняясь вперед, имея в виду официанта, – расскажите мне, как прошел ваш день.

Эрик отложил карту, беря в руки меню, тоном идеального лжеца отвечая:

– У меня – как обычно. Работал над проектом, забыл пообедать, долго приводил в порядок рубашку.

Рубашка и впрямь выглядела идеально… но как же можно было не сказать о музыке!

– Он учил меня играть на фортепьяно, – выдал я мужчину с потрохами. – Он рассказывал мне теорию музыки.

– О! – ахнула Стелла, и ее темные глаза распахнулись от изумления.

– Ну я же просил тебя! – прошипел Эрик, закатывая глаза. – И как тебе доверять после этого?

Он не злился, он просто не ожидал, что я сболтну лишнее.

– Я не могу такое утаивать! Это слишком… значимо.

Собеседник хмыкнул, но ничего не ответил.

– Я рада, – в свою очередь, поддержала меня Стелла. – Это очень хорошая новость. Правда.

И снова искреннее и теплое чувство плескалось на дне ласкового взгляда незнакомки, от которого становилось одновременно приятно и волнительно – после таких моментов хотелось рассказывать ей обо всем на свете, лишь бы каждый раз в ответ получать эту дозу внимания.

– А как твой день? – решил сменить тему Эрик. – Ты обещала поведать о баре.

– Да, – всплеснула она руками. – Все отлично – скоро начнется самое интересное.

Оказалось, что весь переполох в последние дни был вызван намерением открыть бар, и она решала кучу вопросов и знакомилась с внутренними процессами.

Занятно, что, судя по всему, она отлично разбиралась в том, с чем ей предстояло работать, особенно если дело касается увеселительного рода заведений.

– Самое смешное, что у прежних владельцев есть еще ночной клуб на севере Бруклина, и они из последнего стараются и ведут дела… – вещала женщина уже после того, как мы сделали заказ, вновь перегнувшись через стол и не сдерживая смешок. – Кафц все подбивает меня на сделку, и знаете почему?..

Мы вопросительно на нее уставились, завороженно следя за жестикуляцией ее изящных рук.

– Ты помнишь клуб, где выступает он и его черти? – обратилась она к мужу, а тот уже приподнимая бровь, кивнул; затем она пояснила мне, добавив: – Кафцефони и еще пятеро музыкантов играют там свой экстрим-метал, регулярно собирая залы человек на триста.

– Неслабо, – отозвался я.

Действительно, любой чужой успех в музыкальной сфере у меня вызвал уважение, пусть я и понятия не имел, что за музыку могут играть в клубах какие-то, как незнакомка выразилась, черти.

– Так вот это тот самый клуб. Ну у него и амбиции, – закончила она с улыбкой.

– Я не удивлен, что ему нужна ты, – подал голос Эрик. – Он, по-моему, способен только скакать по сцене. Чтобы ты понимал, – повернул он голову в мою сторону, – то, что они творят – первобытная дикость.

– Это – эпатаж! – возразила Стелла.

– Не оправдывай их.

– Они творят перформанс!

– Под низкочастотное звуковое месиво!

– Он просто завидует, – подмигнула мне женщина, а Эрик фыркнул и закатил глаза.

– Нисколько! Выступать перед толпой наркоманов – то еще удовольствие. Спасибо, я пас.