Любовь Попова - Его сбежавшая невеста

– Так там вроде ногами надо играть, а не руками. Так и будете стоять? Это вроде я в гостях.

Мы словно отмерзаем и садимся за стол, но еще более напряженного состояния я не испытывала.

– И что там на футболе? Чему вас учат?

Харитон не стал задавать важные вопросы прямо сейчас, но умело вывел Данилу на диалог. Тот рассказывал о методе тренировок, о победах, о драках, а Харитон рассказал, что в детстве тоже играл в футбол и даже мечтал о мировой славе, но не сложилось из-за отца.

– А твой папа…

– Дед твой? Он умер. Некоторые отцы недостойны жить, – усмехнулся Харитон, но я нахмурилась, и он, откашлявшись, сменил тему. Интересно, а слух про то, что его убила Ника, правдив? – Значит, ты эти три недели был на сборах?

– Две. Да. В Англии.

– Катался на колесе обозрения? Вид там шикарный.

– Нет. Другие пацаны катались, а у меня денег не было, – он виновато взглянул на меня. А через секунду я ощутила взгляд Харитона.

– Так, хватит на сегодня воспоминаний. Данилка, тебе пора спать?

– Мам, я не хочу.

– Папа никуда не денется…

– Так в машине он и поспит, – вдруг заявляет Харитон, поднимаясь. – Мы все равно уже уезжаем.

Внутри все замерло и воспламенилось от напряжения. В этом весь Харитон. Если он что-то решил, мнение других его не интересует.

– Данила. Иди ложись спать, мы никуда не едем.

– Едете. Здесь вам делать нечего.

– Я не буду с тобой спорить. На сегодня мы закончим.

– И что, это срабатывает? Я должен как собачка кивнуть и вильнуть хвостиком под твоим строгим взглядом? Данил, собирайся. Если мама не хочет, мы поедем вдвоем.

Я до сих пор не могу прийти в себя. Ощущение, что все эти годы я жил в странном, иллюзорном пространстве, и только вот сейчас начинает проклевываться реальность. Еще несколько часов назад я не мог думать ни о чем, кроме наказания для Евы. Кроме своего желания обладать ею, а сейчас…

Сейчас я смотрю на свою точную копию, на то, как в свои восемь лет он правильно складывает слова в предложения, и чувствую злость в первую очередь на себя. Не слышал. Не слушал. Не верил. Теперь я перевожу взгляд на Еву и не могу понять, как за две недели я не допер, что она та самая, как мог не узнать. Неужели мне настолько хотелось затащить ее в постель, что мозг отказывался работать. Хорошо, что я не упустил ее. Не упустил сына, который смотрит на меня с таким трепетным любопытством, что становится больно.

Больно было и когда она огорошила нас правдой. В тот момент мне хотелось ее убить. Схватить за волосы и бить о деревянный пол этой деревенской халупы. И требовать ответа, почему, почему она ничего не сказала. Почему не пришла к отцу, когда залетела. Он мог быть каким угодно гандоном, но скорее всего обеспечил бы будущее своему внуку.

Вопросов еще столько, что голова раскалывается на части, и на все придется ответить Еве. Но сейчас перво-наперво нужно доехать домой и показать Даниле, что его отец не позорный насильник, которого надо опасаться, а нормальный человек с очень прибыльной работой.

Сын. Я никогда даже не думал, что смогу иметь продолжение. Всегда знал, что нашей семье нельзя размножаться. Знал, что это гнилое семя не имеет права на существование. Но сейчас, смотря на Данину, я думаю, что, может быть, ошибался. Что, может быть, имею не такие уж плохие гены?

– А твой папа? – вдруг задает вопрос мальчишка, жадно впитывая каждое произнесенное мною слово.

– Дед твой? – урод. – Он умер. Некоторые отцы недостойны жить. Значит, эти три недели ты был на сборах.

– Две. Две. В Англии.

Ого. Впечатляет. Надо будет еще заглянуть к тренеру, который его обучает. Судя по покрасневшим щекам Евы, пацан уехал в Англию не за ее счет.

– Катался на колесе обозрения? – рассказывать ему, чем мы там занимались с англичанкой, я не буду. Пока. – Вид там шикарный.

– Нет, – грустно вздыхает Данила и виновато смотрит на мать. То есть денег даже на такую мелочь у нее не было. Я уже ни хера не понимаю. – Другие пацаны катались, а у меня денег не было.

– Так, хватит на сегодня воспоминаний, – внезапно встает Ева. – Данила, тебе пора спать.

В смысле? У нас теперь общение по расписанию?

– Мам, я не хочу, – вот это правильно. Нечего нами потакать.

– Папа никуда не денется.

– Так он в машине и поспит, – выдаю я гениальную идею. – Мы все равно уже уезжаем.

В момент Ева из нежной и ласковой матери превращается в фурию. Пацан сжимается, а мне плевать.

– Данила. Иди ложись спать, мы никуда не едем.

– Едете, – тоже поднимаюсь, возвышаясь над Евой. Но она не думает сдаваться. Моя смелая девочка. – Вам нечего здесь делать. Моему сыну тем более.

– Я не буду с тобой спорить. На сегодня мы закончим.

– И что? Это срабатывает? Я должен как собачка кивнуть и вильнуть хвостиком под твоим строгим взглядом? Данил, собирайся. Если мама не хочет, мы едем вдвоем.

В этот момент атмосфера и без того напряженная, раскалилась до бела. Ева просто открыла рот и не смогла его закрыть, поливая меня отборными обвинениями, словно забыв о наличии в комнате ребенка.

– Серьёзно? И что, по-твоему, мой сын, увидев тебя впервые, сразу бросит меня и поедет с тобой? В дом, где жил твой извращенец отец, в дом, где живет твоя сестра? А может быть ты рассчитываешь, что он и забудет сразу обо мне? Не пытайся им манипулировать, потому что в отличие от тебя Данила хотя бы умеет слышать и слушать?

– А кто виноват, что я не участвовал в его жизни?

– Поверь мне, Харитон, это лучшее, что может с ним произойти. И если он и будет с тобой общаться, то только если ты будешь вести себя адекватно.

– А когда я вел себя неадекватно по отношению к тебе? А может быть я хоть раз принуждал тебя к чему-то? И ты не забудь рассказать Даниле, что пока он жил в нищете и не мог покататься на долбанном колесе обозрения, я ворочаю миллионами, которые потом все перейдут ему. Ты – мать, как ты могла воспитывать сына в таких условиях? Или ты так сильно на меня обижена, что своей гордостью решила наказать и моего сына? Ты ведешь себя как святая, а на самом деле…

– Давай, давай, скажи мне, кто я на самом деле! А потом расскажи, что ты со мной сделал, расскажи, как обманул меня в тот день! – кричит она, и вдруг я замечаю, что Данила сбежал, встав так резко, что уронил стул, на котором сидел. Ева тут же дернулась за ним, но я схватил ее руку.

– Дай ему остыть.

– Не смей мне указывать. Нельзя ворваться в мою жизнь и просто сделать вид, что ничего не произошло!

– Я ворвался? – притягиваю ее к себе, впиваясь пальцами в тонкое запястье. – Я? Не ты ли пришла ко мне в дом, прекрасно, зная кто я такой и чем грозит наше новое знакомство? Может быть, расскажешь, как провернула дельце с Рашидом? Что он тебе пообещал? Не деньги точно, раз ты приехала сюда? Мою смерть? Или это он устроил мой позор, а ты наслаждалась? Грела свою мстительную душонку на моих страданиях.