Виктор Улин - Вертолет до Акапулько

«От терпения опытность, от опытности надежда.»

(Рим. 5:4)

– И это называется – « раздеться »? – с усмешкой сказала женщина.

– Ну да… а что? – я смутился, не ожидав такого вопроса.

Она усмехнулась еще раз, ничего не ответила, лишь разглядывала меня, потом обошла кругом.

Я стоял, как столб, и уже не понимал, зачем сюда пришел.

Рекламную газету мне сунули в почтовый ящик вместе с коммунальными счетами.

С работы я возвращался, как сомнамбула: автоматически ее прихватил, дома кинул на диван в гостиной, обнаружил после ужина, когда присел к столу, чтобы разобраться с платежами.

Бумажная пресса агонизировала; объявления типа « куплю-продам », « сдам-сниму », « ищу-предлагаю » перекочевали в Интернет.

Сложенный вдвое лист, напечатанный ядовитым растром, напомнил начало « нулевых » – время, когда мне было чуть больше двадцати и жизнь обещала приятные цвета.

Я не любил отдавать деньги. Я заболевал, когда приходилось платить не за отпускной круиз, не за абсент, тушку кальмара, новые джинсы или хотя бы галстук – а за коммунальные услуги, то есть по сути ни за что.

Захотелось оттянуть момент, после которого настроение будет испорчено.

Не найдя ничего лучшего, я развернул газетку.

На первой странице предлагалась какая-то чудодейственная дрянь для пенсионеров. В середине шел подбор краеведческой чепухи, разбавленный пафосной статейкой о местной хоккейной команде. На четвертой пестрел раздел « разное ».

Здесь всплыло дежавю: кто-то упорно пытался продать « БМВ » и « Ауди » конца восьмидесятых, хотя сейчас их не брали даже на авторазбор.

За каких-то полминуты дешевая краска въелась в мои пальцы. Я уже хотел смять дрянную бумажонку, как взгляд уткнулся в последнее объявление.

Оно звучало лаконично:

« Требуется мужчина с хорошими внешними данными для съемок в качестве фотомодели при демонстрации современной моды. »

Названия дома мод не имелось, были указан лишь мобильный номер да имя контактного лица – Нателла; гарантировалась почасовая оплата наличными.

В конце зимы я сменил работу – точнее, нашел новую после того, как фирма, где я возглавлял отдел IT , неожиданно обанкротилась. Как всегда в переходный период, наступил денежный провал.

Я был готов на любые приработки; стал бы даже таксовать, если бы мой двухлитровый « Дэу Магнус » – более известный как « Шевроле Эпика » – не расходовал слишком много бензина.

Но не только побочные деньги побудили выудить красный маркер и отчеркнуть телефон.

Мне, одинокому и неженатому, было тридцать девять лет.

В жизни я перепробовал практически все, кроме киднэппинга и наркотиков. По-настоящему меня уже ничего не привлекало и не волновало, все надоело до чертиков; не виделось перспектив эмоционального обновления.

По словам женщин, я был высок, строен и красив.

Никогда не пробованная роль манекенщика могла привнести неожиданную остроту в нынешнее вялотекущее болото.

Прямо сейчас я звонить не стал, решил дождаться более благостного состояния.

Я немного выпил кальвадоса, купленного по случаю и застоявшегося в холодильнике.

Затем просмотрел счета и убедился, что все не так плохо, как могло быть.

Потом выпил еще, но к телефону не потянулся.

По своему опыту я знал, что вечер не всегда бывает лучшим временем суток; у неизвестной Нателлы могли сгуститься проблемы.

Позвонил я на следующий день, в обед.

У местных татар встречались несуразные имена; я знал мужчину по имени Фердинанд и женщину Флиду. Изначально я подумал, что Нателла из того же разряда.

Голос, который ответил – низкий, суховатый, но не неприветливый – не имел характерного акцента. Видимо, подательница объявления была армянкой.

Иметь дело мне предстояло не с домом мод, а с фотостудией.

Газета лежала в моем ящике несколько дней, да и печаталась не за минуту. Но модели требовались до сих пор.

Нателла назначила время на ближайшую субботу и прислала СМС с адресом.

Там значилась квартира в жилом доме, но подвоха я не почувствовал.

Сейчас все цоколи по городу были заняты офисами, студия могла состоять из одной комнаты.

Дом был старой « хрущевкой » из плит, облицованных галькой.

Взглянув на таблички и прикинув номера квартир, я понял, что нужная находится на пятом этаже.

Это уже слегка удивило.

Я приехал раньше назначенного.

Будучи деловым человеком, я знал, что в реальном бизнесе « раньше » может оказаться хуже, чем « позже ». Поэтому я вернулся в машину и сидел, барабаня пальцами по искусственной карельской березе, которой был отделан тоннель.

За три минуты до часа « Ч » я выбрался из-за руля.

Красный фонарик, вспыхнувший на открытой дверце, предупредил, как светофор.

Возможно, следовало одуматься, не бросаться в непонятную авантюру.

Но я не привык отступать.

Мигнули габаритные огни, машина согласилась подождать.

Лифта тут не имелось, подниматься пришлось по выщербленной лестнице. Правда, не было и мусоропровода, что избавляло от вони.

На полпути мне пришлось постоять на заплеванной площадке, чтобы разминуться со встречными.

Откуда-то сверху спускалась пара – благообразный старик с изжелта-седыми волосами и скромно одетая школьница.

Когда, весело переговариваясь, они прошли мимо, я почувствовал аромат дорогого геля для душа. Видимо, бабка приказала старому пню как следует умаститься, возвращая внучку родителям.

Студия притулилась около железной лестницы на чердак.

Едва отворилась тяжелая бронированная дверь с внутренним видеодомофоном вместо глазка, как в лицо мне дохнуло тем же гелем.

Жители этого дома – с виду обычной помойки – были помешаны на чистоте, причем денег не жалели.

Нателла оказалась довольно приятной, невысокой черноглазой и темноволосой женщиной чуть моложе меня.

Короткая стрижка, просторная рубашка в красно-черную клетку и тугие синие джинсы говорили о крепком характере.

На ее шее не висело камеры, но быстрому оценивающему взгляду я понял, что она и есть фотограф, который собирается меня снимать.

Впустив, Нателла попросила показать паспорт.

Я не удивился, протянул темно-коричневую книжечку. Паспорта сейчас требовали на каждом шагу, и вряд ли в темноватой передней на меня могли сразу навесить кредит.

С паспортом все казалось в порядке, Нателла провела вглубь.

Квартира была стандартной двухкомнатной.

Дверь напротив входной оставалась приоткрыта, оттуда доносилось разноголосое натужное гудение нескольких компьютеров, шлепались невидимые сообщения.