Helga Duran - Одержимость

Как я сейчас ношу на шее свое обручальное кольцо и перстень «Всевластия». Они болтаются на одной цепочке, не давая забыть мне прошлое. Эти кольца и отсутствие пальца были, как насмешка надо мной. Так я смеялся сам над собой. Конечно же, никому другому я не позволял потешаться над своими промахами, разве что Климу, и то изредка.

Долго не мог уснуть. Встреча с Уманскими волновала меня до трясучки. Столько раз я представлял эту самую встречу. Столько раз я мысленно разговаривал с ними обоими. Чаще с Киром. Валерию в своих фантазиях я любил. В основном нежно, но бывало, что и ебал безбожно – зависело от настроения.

Боялся ли я, что меня Уманские на порог не пустят? Нет. Раньше боялся, а теперь мне стало глубоко фиолетово. После всего того, что я нахуевертил, после всего пережитого и долгой жизни в каком-то забвении, я уже ничего не страшился. Открытая неприязнь от дорогих мне людей – это такая мелочь в сравнении с самоедством и жалостью к себе.

Попросить прощения у Уманских? Мне было не сложно, только вот слова мои прозвучат совершенно неискренне. Единственное, в чем я считал себя виноватым, так это в том, что скрывал правду, и свою, и чужую. Поступить иначе я не мог, так за что челом бить?

Если бы я смог все вернуть назад, поступил бы я так же? Однозначно да, иначе, меня не было бы в живых. И о том, что я с Вакулой связался не жалею, и о том, что его приказов побоялся ослушаться тоже. Если бы я пошел по другому пути, то не встретил бы Валерию, а Кир бы спился и руки на себя наложил.

Все обстоятельства и события тянулись, цепляя одно за другое, и затягивались на моей шее петлей. Мне нужен был глоток свежего воздуха, какая-то эмоциональная встряска, пусть и не очень приятная, только чтобы снова почувствовать себя живым.

Проснулся я ближе к обеду, с больной головой, потому что мало выпил вчера. Всегда плохо сплю, если не напиваюсь на сон грядущий. Кошмары прошлого преследуют меня даже во снах. К моей ебучей импотенции прицепом шел алкоголизм – шикарный наборчик.

Я рисковал закончить, как мой папаша. Он умер от цирроза печени, а я даже не знал, что его уже нет – такой я сын. Набравшись смелости, я все же навестил мать. Прошло столько лет, но ничего не изменилось. Мать пила все так же по-черному. Узнал ее с трудом, как и она меня. Я ждал, что что-то дрогнет в ее материнском сердце, что она обрадуется моему появлению, но она просто жалостливо попросила денег на бутылку.

Квартира, где я родился и рос до 14 лет, превратилась в настоящий бомжатник. Света, как и газа не было давно – отключили за неуплату. Даже находиться в ней было неприятно, а я много грязи повидал. Сжечь бы тут все дотла, да и дело с концом!

В серванте я обнаружил свои детские игрушки. Мать их бережно хранила, не знаю зачем, но сохранились они неплохо. Я прихватил с собой машинку, пистолетик и мать, и решил больше сюда никогда не возвращаться.

Маму пришлось поселить в лечебницу, типа пансионата. Я не мог смотреть на то, как она пьет, да и на нее саму смотреть не мог. Навещал ее редко, для галочки, чтобы успокоить совесть, но трезвая жизнь действительно пошла ей на пользу. Что-то человеческое начало проявляться в ее облике, и меня это успокаивало, значит, я все делал правильно.

Я неустанно задавал себе один и тот же вопрос на протяжении всей жизни – если бы мои родители не были алкашами, и любили бы меня так, как полагается родителям, как сложилась бы моя жизнь? Что если бы я не стал бандитом, а был бы спортсменом, учителем или врачом? Ответа я так и не нашел. Единственное, что я понял, что я не хочу сдохнуть, как папаша, но в чем-то я был на него похож. Я так же, как он, проживаю свою жизнь бесцельно, у меня нет жены, нет детей и нет будущего. Сергей Зотов хотя бы оставил после себя наследника. А что я?

Купив по дороге букет неизменно белых роз для именинницы, в назначенный час я был у дома Уманских.

Обычный кирпичный двухэтажный домишка, ни чем не отличался от других домов в пригородном поселке. Уманские, не смотря на то, что были миллионерами, не шиковали, а может быть, просто старались особо не выделяться на фоне остальных?

Я вытер вспотевшие ладони о брюки, взял в руки подарки для Валерии и вышел из машины. У ворот уже было припарковано две тачки. Одна Климова, а вторая навороченная спортивка мне не была знакома. Я велел охране ждать меня у ворот и позвонил в звонок.

Во дворе залаяла собака, и послышалось какое-то движение. Сердце, будто с цепи сорвалось, забухало, по всему организму, закладывая уши. Эти несколько минут, показались мне вечностью.

Звякнул засов на калитке, дверь приоткрылась, и я перестал дышать. Кто вышел меня встречать? Хозяйка дома или сам хозяин?

Кир. Не Валерия.

С абсолютно непроницаемым лицом Уманский смотрел на меня целую вечность. В отличие от меня, он всегда умел держать мину, вот и сейчас испытывал мои нервы и терпение на прочность. В горле пересохло, словно я с похмелья, голос стал сиплым, по спине скатилась струйка пота.

– Здравствуй, Кир, – первым не выдержал я.

– Здравствуй, Ник, – таким же бесстрастным голосом, подстать его лицу, произнес Кир и снова впился взглядом в мое лицо.

– Валерия дома? – зачем-то спросил я, зная, что она дома. Где ей еще быть? – Я хочу поздравить ее с Днем Рождения!

– М… – хмыкнул Кир, и стало понятно, что мне здесь все так же не рады, как и прежде.

– Ты позовешь жену? – разволновался я еще сильнее. – Или впустишь меня на минуту?

Уманский продолжал изводить меня своим равнодушием и молчанием, когда во дворе послышался какой-то шум.

– Кто там, Кирилл? – раздался за спиной Уманского голос Валерии, и прямо передо мной возникла она сама.

– Никита? – изумленно воскликнула она и бросилась мне на шею.

Бросилась не раздумывая! Я обнял девчонку свободной рукой и судорожно, с облегчением выдохнул. Закрыв глаза, я вдохнул полной грудью, чувствуя аромат ее духов, и тепло, разливающееся по всему телу.

Валерия очень быстро меня отпустила и отступила на шаг, чтобы с каким-то пристрастием разглядеть меня с головы до ног. Я тоже смотрел на девчонку с любопытством.

Она изменилась. Не внешне. Ее хорошо сложенная фигурка, облаченная в простое, на мой вкус, платье, немного округлилась, только и всего. А вот глаза Валерии смотрели на меня по-взрослому.

Тяжелый, ревностный взгляд мужа именинницы заставил меня вспомнить, зачем я здесь.

– С Днем Рождения, Валерия! – громко произнес я и протянул ей букет, а затем, достав из кармана коробочку из ювелирного магазина, вручил и ее.

– Спасибо, Никита! – просияла Валерия.

Я ждал, что она еще раз меня обнимет или чмокнет в щеку хотя бы, но она этого не сделала.

– Ты зайдешь? – спросила девчонка.