Георгий Мо - Эровый роман. Книга первая

Хозяин вечера сегодня был один, хотя он женат. Звание женатика еще не означало наличие жены на таком знаковом мероприятии. И это было для меня не менее странным, чем многое другое в его биографии. Не скажу, что к этому человеку я отношусь как-то по-особенному. Он один из сотен лиц, к которым я употребляю слово “знакомый”. Однако, есть некоторые оговорки. Этот самый знакомый – промежуточный этап между классическим средним бизнесом и нелегальными криминальными делами. Он знал и тех и других. Также, как и я. Только роль его в этой связи была мне не очень понятна, хотя в множестве разговоров бандитского круга я часто слышал его имя. А зовут его Шамиль Торсунов или просто Шома.

Так вот, как минимум четыре раза в неделю я в его отеле у ипподрома трахал очередную девушку и запивал оргазм шампанским в ресторане на первом этаже или заказывал в номер. И каждый раз, при встрече со мной, он жарко скалил зубы и лез обниматься, как будто я его сводный брат.

После нескольких красивых поздравлений в самом разгаре банкета, ведущим был объявлен перерыв, и все соскочили со своих мест, разбежались кто куда. Я тоже решил прогуляться по ресторану, шатаясь от одного стола к другому. Андрей предпочел остаться на своем месте. Он не отпускал свою обалденно выглядящую девушку от себя и все время держал ее за руку, показывая всем, что она его дама сердца, а не просто плюс один на вечер. Крепкая сцепка рук также помогала ей справиться с волнением от чувства, что она в этом месте не в своей тарелке. Я постоянно ловил ее взгляды на себе, Андрей же от этого все сильнее сжимал ее ладонь.

Конечно же, здесь был и Василий Пегов. Куда же без него в атмосфере лживых песен и речей под веселые танцы, приправленные сверху, как из солонки с перцем, конфетти из спящих высоких порывов нормальности и честности к ненасытной жажде всеобъемлющей власти и наживы. Под надменное мерцание ламп он плыл как каменная глыба, с опустошенными черными глазами. Ему было всегда все равно где находиться и чем заправляться под завязку. Но и сегодня я заметил, что алкоголь Пегов игнорирует. Его интересовали только знакомства, связи и масштаб мероприятия. В ресторанной канители он сливался с любой другой бесконечной инерцией движения. Пока наши взгляды не пересеклись. И только тогда он оголил свою идеальную злую улыбку. Я не стал его клеймить прилюдно печатью отвержения, одарил его в ответ своим животным оскалом и промямлил что-то вроде приветствия, после которого состоялся небольшой разговор.

Перерыв закончился. Все снова уселись за стол. Тут я и заметил, что рядом сидит уже не Андрей, а Ирэн. Вся такая хрупкая, красивая и ловящая похотливые взгляды буквально от всех мужиков. С каждой минутой я все больше чувствовал ее волнение рядом с собой. Она молчала, но ее импульсы были очень явные: коленка, неловко прижавшаяся к моей ноге, улыбка в напряжении и трепетно дрожащие губы. Она все больше давала понять, что хочет принадлежать мне.

Праздник всё продолжался, подогревая тела нескончаемыми напитками и приятной пищей: на столах кисла водка, а коньяк светился янтарем; и огромный реестр заставленных блюд на столах не давал гостям выбора, – никто не должен был уйти с этого мероприятия голодным и трезвым. Даже развязная певица на сцене с кривой диадемой в волосах перестала стесняться своего алкогольного опьянения и задергалась мелодично нервно своему состоянию. Алмазы украшений гостей и начищенные ботинки до блеска искрили по всему роскошному залу. Но все эти звезды были только отражением уже давно протертых, потускневших и сколотых душ. И я был гармоничен среди них в своих атрибутах богатства – часах и серьге в левом ухе с крупным бриллиантом. В полусне ресторанных огней под ускользающие улыбки кружились гости юбиляра в танцевальной мгле. И вся эта многошумная жизнь под ослепление сцены – как большой размытый мираж в льющейся музыке.

С поддельным удовольствием я поздравил Шому с первым сильным юбилеем в его жизни – тридцатью годами. Я преподнес заученные до особой любезности нужные и важные слова и не менее достойный презент. Подарком была огромная медвежья шкура, накануне выкупленная в охотничьем магазине, которую я приурочил как раз под его покупку нового дома с камином. В его взгляде проскользнуло что-то неприятное, но он все равно гостеприимно натянул широкую лыбу и присоединился к аплодисментам, заглушающим нависшую над нашим столом похоть.

Стоя я мог прекрасно видеть очертания груди Ирэн в белом платье с открытыми плечами, как корсет, шикарно подчеркивающее ее сияющий загар, ровную бархатистую кожу и стройность ее худеньких плеч. Она в нем была настолько тоненькая, что могла казаться балериной, если бы здесь был зал для танцев. Именно ее хрупкость и побуждала меня все больше и больше задумываться о похоти с ней. И, собственно, алкоголь растил эти эмоции многократно, ведь только скатерть хорошо прикрывала связь между нами. Никакие непринужденные pазговоpы, поздравления и аплодисменты не могли возбуждать с такой силой, как ее нога, которая периодически терлась о мою. Я гнал от себя эти мысли все упорнее, тем более здесь было с кем трахнуться – жадно раздевающие меня взглядом и откровенно намекающие на туалетный мимолетный перепих отборные шалавы.

Я смотрел в упор на одну из таких девушек, держа в одной руке фужер, после того, как отзвучали очередные овации. Медленно, не отстраняя его от губ, я стрелял фирменной ухмылкой, соглашаясь на близость. И, не удивительно, что такая девушка все поняла без слов. Она вышла из-за стола и удалилась в холл, где туалеты. Я следом пошел туда же, как только выдался момент и очередные аплодисменты скрыли мое удаление. Мое желание переспать с доступной девушкой сейчас варьировалось между похотью к Ирэн – чем-то сильно запретным, и отсутствием кокаина, который мог бы меня расслабить.

После быстрого секса мы вернулись за стол, как ни в чем не бывало. Я перестал замечать колено, которое постоянно пыталось дотронуться до меня, и нависшую страсть тоже. Теперь мне хотелось напиться всласть и наесться. Потому я залпом оросил бокал красного сухого вина вслед за шампанским и стал просто сметать еду со стола.

Везде сияли пьяные улыбки на лицах под плач певицы в микрофон. Мерцали горящие электрические свечи под печальный тихий вальс. Юбилейный вечер плелся к своему завершению под льстивые взгляды официантов, расставленных по периметру зала. Кто-то с надменным взором сидел за столом и курил крепкие сигары в тусклых разговорах с соседом. Я же подшофе дрожал от разноцветного тумана цветомузыки. Меня снова знобило. Я потел, но все равно продолжал пить за юбиляра в мелкой трясучке своего тела. Андрей все также был просто приклеен к Ирэн. Как сопровождающий шел за ней, контролировал каждое движение. Мне было забавно наблюдать, спрятавшись от ресторанного пьяного света, накуренного зала и злых лиц, за тем, как она пытается сбежать из-под контроля тирана, делая аккуратные шаги в мою сторону.