Анеле Лантана - Сгоревшая под дождём

Ближе к вечеру я села на лавочку у ворот и уставилась на дорогу в надежде, что мой юный ветеринар с минуту на минуту появится на горизонте. Мои опасения не сбылись. Садясь рядом со мной на лавочку, Ксения даже улыбнулась, из чего я сделала вывод, что она ни о чём и, главное, ни о ком не печалится.

– Всё в порядке? – осведомилась я, взяв девушку за руку.

Улыбка сошла с её лица, и она, покачав головой, ответила:

– Не совсем, – с минуту помолчав, она продолжила: – Когда я сегодня в обеденный перерыв проходила мимо столовой, то услышала своё имя, произнесённое молодым женским голосом, и остановилась возле двери.

– Оказывается, новенькая настолько пришлась не по вкусу нашему молодому хирургу, что он даже не захотел взять её в ассистентки.

– Откуда у тебя такая информация? – поинтересовалась у той её собеседница.

– Анна Михайловна рассказала, наш руководитель, – снова заговорила первая. – Мы ведь с ней на одном автобусе домой ездим. Но меня, признаться, удивил отказ Виктора Олеговича этой девице. Мне казалось, он ни одной юбки не пропускает и влюбляется в любую более или менее симпатичную девушку.

– Или эта Ксения чучело огородное, – сказала другая, – или законченная тупица, не способная отличить скальпель от ножниц. Другого объяснения у меня нет.

Я не придала большого значения подслушанному разговору, ибо через час мне предстояло помогать Дмитрию Сергеевичу делать собаке операцию на сердце, а для этого мне следовало сохранять спокойствие и концентрацию. Пройдя мимо столовой и завернув за угол коридора, я увидела человека, идущего на встречу. В коридоре почему-то было очень темно и мне долго не удавалось разглядеть его лица. Но когда мы поравнялись, я узнала в нём Садовского. Он опустил голову и уставился на меня исполненным горького сожаления взглядом. Он как бы молча извинялся за вчерашнее, и мне даже показалось, что он хочет заговорить со мной, но не может решиться. Думаю, замедли я шаг, он успел бы собрать волю в кулак и вымолвить несколько слов, но я торопилась в кабинет Дмитрия Сергеевича, не предоставив ему такой возможности.

Операция на сердце прошла успешно. Я помогала хирургу тем, что подавала ему инструменты. И в конце он даже похвалил меня за ловкость и смекалку.

Прежде чем отправиться после работы домой, я подошла к небольшому зеркалу над раковиной в кабине хирурга, чтобы посмотреть на своё отражение. И отчего-то начала сравнивать себя нынешнюю с собой в старших классах школы. Я вспомнила, что лицо моё было круглее, чем сейчас, и немного светлее. Я нашла себя более красивой, чем раньше, но к собственному удивлению, поняла, что всё равно хочу навсегда остаться именно такой, как в тот год, когда Садовский якобы влюбился меня. Я поняла, что жутко скучаю по тому времени и по себе шестнадцатилетней. И я подумала, что вряд ли в моей жизни наступит более счастливый, чем тот, период. Наконец я вернулась к реальности и, закрыв кабинет, отнесла ключ на вахту. А потом я повернулась к окну и увидела Садовского, стоявшего возле своей машины на стоянке. Я подошла к окну и хорошенько оглядела его. Он, как и я, почти не изменился за эти пять лет. Разве что вырос на пару сантиментов и черты лица стали более мужественными. Я не сомневалась, что стоит он здесь в ожидании своей невесты, которая вот – вот выйдет из аптеки. Мне было любопытно взглянуть на эту, как вчера выразилась руководитель, богиню, поэтому я решила пока не уходить и ещё немного постоять у окна. Я простояла так не меньше полчаса, а из аптеки так никто и не вышел. Садовский взглянул на часы на своей руке, а затем резко повернулся в сторону клиники. И я, дабы он не заметил меня в окне, также резко отошла от него, и тут же подумала: «Какими глупостями я занимаюсь! Уже давно бы дома была!» И я решительно вышла из клиники и уже собиралась пройти мимо Садовского и его машины, как вдруг парень остановил меня за руку.

– Ксения, – обратился он ко мне, и я почувствовала, как лицо моё предательски краснеет. Правда, к моему успокоению, я заметила, как щёки Виктора тоже с каждой секундой становятся румянее. – Ты извини, что так вышло вчера. Я не хотел тебя обидеть, а всё, что сказал, сказал на эмоциях.

– Ничего страшно, – еле слышно проговорила я. Стоять рядом с парнем и смотреть на него ещё хотя бы минуту казалось мне чем-то немыслимым. Улыбнувшись, я кивнула головой в знак прощания и ушла. Пройдя несколько метров, я взглянула на свою ладонь. Она дрожала, как листок на дереве в последний день осени. И я даже мысленно пристыдила себя за эту детскую робость.

Виктор может думать, что его совесть отныне полностью чиста передо мной. Но меня не удовлетворили его извинения. Если бы он по-настоящему раскаивался в своём резком заявлении и если бы в нём была хоть капля желания построить со мной дружеские отношения, он предложил бы мне стать его ассистенткой. Получается, он выразил ко мне жёсткую неприязнь, а после замаскировал её под скупым «извини». Хитрец, однако. Ты знаешь, Зина, я только сегодня поняла, что все эти годы любила своё воображение. Я нафантазировала себе идеального мужчину в облике Садовского и любила его. А ведь столько людей убеждали меня в его подлой натуре, а я никому не хотела верить. Даже маму ненавидела до нынешнего дня, потому что она лишила меня возможности стать невестой этого лицемера.

– Ты ненавидела маму? – ахнула я. – То есть ссорилась ты с ней именно потому, что она запрещала тебе встречаться с Садовским?

– Да. В течение пяти лет я каждый день вспоминала ту минуту, когда он, сидя на лошади, протянул мне руку. Я ведь была готова сделать ответный жест. Оставалось одно мгновение, но мама не дала этому случиться. И я все эти годы страдала от любви. Любовь смеялась надо мной и разрушала меня изнутри. Пять лет я злилась на мать, винила во всём только её. А виновата оказалась не она, а моя наивная фантазия.

– Но ты уверена, что Виктор тебя не любит?

– Зина, ты ведь сама всё видишь! – воскликнула с досадой Ксения. – Я не нужна ему и никогда не была нужна. Ты слышишь, что говорят о нём? Ни одной юбки не пропускает, влюбляется в каждую встречную! Нужно быть полным идиотом, чтобы поверить в его преданность одному человеку.

Мы сошлись на мнении, что Виктор представляет из себя никчемного человека, не достойного доброго к нему отношения и любви. Но уверена, ни одна из нас в тот вечер не перестала думать о нём.

Спустя несколько месяцев, когда Ксения уже заслужила право оперировать животных самостоятельно и прослыла в клинике перспективным хирургом, она была приглашена наряду с остальными сотрудниками на корпоративную вечеринку по случаю Нового года. Девушка была неисправимой домоседкой, крайне редко выбиралась в кино или театр, развлечениям предпочитала работу и пассивный домашний отдых. Она и на этот раз заявила, что не желает проводить время в компании нетрезвых коллег и лучше останется дома и почитает книгу. И тут я почему – то не на шутку разозлилась.