Виктория Старкина - Королева бриллиантов

– Что ж, позволь, я представлю тебе остальных директоров, – вмешалась Хельга. Сегодня, в узкой синей юбке и белой блузке, с убранными наверх волосами, что позволяло скрыть их пегий оттенок, Хельга была очень далека от себя вчерашней и казалась деловой, значительной и представительной. Говорила она четко и уверенно, а такой инструмент, как голос – половина успеха.

– Итак, с Мэриан ты уже знакома. Далее. Позволь представить Вэла Брайтона, вице-президента по развитию бизнеса.

Тот вежливо поприветствовал Джулию, а она с интересом взглянула на красивого синеглазого брюнета лет сорока. Он был смуглым, без сомнения являлся представителем смешанной расы и казался излишне самоуверенным и оттого несколько недалеким.

– Далее Тим Майлс, связи с общественностью и реклама, – Хельга представила уже немолодого мужчину с аккуратной бородкой, – Пол Эллиман, финансы. Меня ты уже знаешь, я отвечаю за административную и операционную работу. Логистика также входит в мои обязанности. Ну и наконец, Хелена, секретарь Совета. Вроде бы все. Теперь приступим. Джулия, как Председатель, решай, кого выслушать первым.

– Пусть все идет по плану. – Джулия улыбнулась, она была несколько взволнована и даже немного напугана, казалась себе глупой и незначительной в сравнении со всеми этими уважаемыми людьми, сделавшими столь успешную карьеру. – Начнем с финансов. Прошу вас, Пол.

Пол поднялся, вышел к экрану проектора и приступил к своему докладу. Он отличался тем, что умел говорить просто о сложных вещах, и Джулии не составило труда разобраться в представленном им материале. Он приводил статистические факты, рассказывал о прибылях и убытках компании за последние годы, упомянул о том, что положение «Иберсон старз» на рынке существенно упрочилось, спрос устойчив, выручка растет, активы и общий капитал преумножаются, а количество добываемых алмазов за последний год увеличилось на тринадцать процентов, что является отличным показателем для отрасли. Рост добычи связывался с применением инновационных технологий, и Джулия подумала, что неплохо было бы перенять их и использовать, в том числе и в «Диксон Корпорейшн». Компанию отца, несколько лет находившуюся под руководством Марчелло, срочно требовалось реанимировать: бизнесмен из брата был никудышный.

Далее Джулия по очереди выслушала доклады всех прочих директоров, а после выступила сама, поздравив Айрин с впечатляющими результатами и поблагодарив всех присутствовавших за отличную работу. После чего попросила Хелену занести ей в кабинет доклады участников и использованные в них материалы. Джулии очень хотелось немного поработать, погрузиться в дела корпорации, наверстать упущенное за эти годы, но не вышло – неугомонная Хельга тут же потянула ее за собой.

– Без сомнения Айрин – отличный менеджер, – пропела она. – Но сейчас не будем о работе больше! Время ланча! Ты помнишь, что нас ждет встреча с семьей? Ты готова к ней?

В ответ Джулия лишь неуверенно кивнула – у нее не было ответа на этот вопрос. Готова ли она к встрече с семьей или точнее, с тем, что осталось от ее семьи? Ведь тех, кого она знала и любила, тех, кого считала своей родней – здесь больше не было…

Через полчаса они с Хельгой переступили порог старинного особняка, принадлежавшего семье Иберсон. Джулия хорошо помнила этот дом – просторный и мрачный, похожий на усадьбы из готических романов, окруженный садом яблоневых деревьев. В этом особняке из серого камня, украшенном остроконечными башенками, увитом плющом, прошло ее детство. Когда-то она была здесь очень счастлива и потому теперь опасалась переступать родной порог: боялась столкнуться с призраками былого счастья, с бесплотными, но не потерявшими силу воспоминаниями. Сердце сжималось от страха и одновременно – от радостного предвкушения возвращения в родную гавань.

Однако вместо призраков прошлого Джулия столкнулась с тетками и дядьями, бесконечными кузенами и кузинами, половину из которых она видела впервые, а других не узнавала. Хорошо, что Хельга и Кати, уже казавшиеся близкими и родными, были с ней!

Сами присутствующие тоже реагировали на появление наследницы по-разному. Кто-то настороженно косился на нее, кто-то казался равнодушным, отстраненным, как если бы всем видом говорил: у меня своя жизнь и остальное меня не касается, кто-то улыбался, а несколько пожилых тетушек даже всплакнули от радости.

Сидя за роскошным столом, разглядывая фамильные сервизы и хрусталь, пытаясь проглотить хоть кусочек от лежащего на тарелке угощения, Джулия отвечала на бесконечные вопросы о жизни в Италии, и конечно, об автокатастрофе, что унесла жизнь родителей, об обвинениях против Марчелло и о других вещах, о которых она меньше всего на свете хотела бы говорить.

– Джулия, что ты чувствуешь, вновь возвратившись в этот дом? – спросила тетушка Этель, приходившаяся двоюродной сестрой матери Джулии.

– Мне грустно, – откровенно ответила Джулия, не раздумывая, – Грустно, что уже нет дедушки Джона. И тети Клэр. И дяди Эндрю. И моей мамы… Из близкой родни у меня остался только Марчелло. Ну и Хельга, конечно!

При этих словах Хельга, сидевшая рядом, крепко обняла Джулию и быстро смахнула рукой навернувшиеся на глаза слезы.

После обеда гости разошлись кто куда, и Джулия, предоставленная сама себе, долго бродила по дому, переходила из комнаты в комнату, с грустью озиралась, рассматривала разные предметы, знакомые и незнакомые, и печально констатировала, что незнакомых было теперь гораздо больше. Дом изменился, как и все вокруг, как изменилась и она сама, и ее жизнь: ничего не осталось от прошлого, все унесла беспощадная река времени, река, для которой нельзя построить плотины… В одной из комнат девушка нашла старую музыкальную шкатулку, она помнила ее с детства, и чрезвычайно обрадовавшись, завела, прислушиваясь к знакомой мелодии. Она рассматривала старинные китайские вазы и развешанные на стенах картины, потому что они остались прежними, как и фотографии, с которых смотрели на нее такие родные лица. Затем Джулия остановилась перед тяжелой дверью, ведущей в кабинет дедушки Джона, святую святых, куда ей прежде почти не разрешали входить, чтобы не отвлекать деда от работы. Но теперь кабинет опустел, нога хозяина давно не переступала порог, и потому Джулия решительно толкнула дверь, уже не спрашивая ни у кого позволения, и вошла внутрь, вдохнула тяжелую атмосферу давно не проветриваемого помещения, прошла вдоль книжных шкафов, бережно погладила кожаные переплеты книг, потускневшие от времени, а потом села в кресло, казавшееся почти троном. Некогда здесь сидел великий Джон Иберсон, могущественный владелец бриллиантовой империи. Джулия по очереди взяла в руки рамочки с фотографиями, стоявшие на столе. Одна из них: мама и тетя Клэр – сестры стояли, обнявшись, они были еще совсем молоды, только оканчивали колледж, на снимке обе счастливо улыбались и от их искренних, почти детских, улыбок по щекам Джулии покатились слезы. Другая фотография была портретом самого дедушки Джона. С сигарой во рту, словно Черчилль, дед гордо смотрел с фотографии, его чуть прищуренные глаза, казалось, видели каждого насквозь, читали скрытые мысли, настолько проницательным был их взгляд. Как же она прежде любила деда! Вздохнув, Джулия отложила рамки и задумалась, а потом принялась машинально открывать ящики письменного стола, оказавшиеся незапертыми и, как следовало ожидать, – пустыми. Лишь в одном из них она вдруг увидела еще одну фотографию: старую, черно-белую, поблекшую. Заинтересовавшись, Джулия взяла ее в руки и повертела, внимательно рассматривая. На снимке была молодая женщина в легком белом платье, со сколотыми на макушке темными волосами, напоминавшая чертами лица японку, – очень красивая, изящная и какая-то воздушно-нежная. Кто она? Почему Джулия никогда не видела этой карточки прежде, ведь судя по всему, она очень старая! И что делает здесь, в пустом столе дедушки, портрет совершенно незнакомой женщины? Фотография не была подписана, черно-белый снимок бережно хранил свою тайну.