Майкина РегинКа - Первая любовь. Это было или мне казалось?

Оттуда, откуда я выскочила всего пару секунд назад, показалась моя подружка Мира, следом за ней Коля, Мирон и Сергеенко. Мирон схватил её, закрутив в воздухе. Затем она оказалась в объятьях Сергеенко, но, несмотря на то, что Сергеенко щекотал её, смотрел он в мою сторону. Коля же рванулся ко мне, и пытка щекоткой возобновилась, но ненадолго. Из ближайшего кабинета вышла Ольга Валерьевна. И ребята отступили, а мы, воспользовавшись передышкой, поспешили убежать от них, как можно дальше.

Пробегая мимо Сергеенко, я заметила его насмешливую улыбку. Но, подняв взгляд выше, и встретившись с его глазами, я удивилась… они были настолько напряжены, настолько глубоки и где-то на дне этой глубины таилось нечто такое, что совершенно не вязалось с его смешливой улыбкой. И от этого его улыбка казалась какой-то фальшивой.

И вот мы уже спускаемся по лестнице. Мне хочется обернуться. Чувство, что он смотрит вслед. На повороте лестницы, я замечаю, что он стоит у перил лестничной площадки, я вижу только его ноги. Не сдержавшись, поднимаю глаза и… срываюсь в бездну, осознавая, что меня уже ничего не спасёт.

Последим уроком, у нас должна была быть физкультура. Но пришла Марина Степановна и отпросила нас (меня и Миру) у Марии Викторовны, чтобы заклеить окна в классе. Мы пошли обратно в раздевалку. Пока переодевались, прозвенел звонок, пока собирали вещи, прошло ещё минут пять. И вот мы подошли к кабинету географии, где мы должны были заклеивать окна. Я резко открываю дверь, думая, что там никого нет, и встречаюсь с взглядом Сергеенко. Сразу. Моментально. Как будто он сидел и ждал, когда откроется дверь. А мои глаза как будто знали, куда нужно смотреть. Причем, сидевшие ребята в этом классе, сидят спиной к дверям! Так уж в этом кабинете стоят парты! От шока громко восклицаю: «БЛИН!» и захлопываю дверь. Да что сегодня творится?!!! Затыкать и заклеивать окна на уроке 10 класса, я вовсе не хочу! Мирка толкает меня:

– Ты чего? Заходи!

– Там 10 класс!

– И что? Марина Степановна же сказала нам подойти сейчас!

И в этот момент дверь открылась. Это была Марина Степановна:

– Заходите и приступайте. Только не шумите.

Мы вошли. На последней парте были разложены ножницы, мыло, лента для заклейки окон и вата для затыкания особо больших щелей. Приступили.

Сначала всё шло хорошо. Мы делали свою работу, они свою. Марина Степановна что-то рассказывала, спрашивала их, вызывала к доске. Вскоре послышались смешки. Сергеенко с Мишкиным что-то обсуждали, хихикая и глядя на нас. Когда Марина Степановна вышла на пару минут из кабинета: Сергеенко позвал меня к себе на колени, глупо улыбаясь. Естественно, я возмутилась. Назвала его плохим словом. Но это его не остановило:

– Иди садись, или ты боишься?!

Рекой из меня полились оскорбления. Я была зла как никогда. Как он может? Почему он обращается со мной, как с какой-то девкой?

Придя домой, я сразу достала дневник, чтобы записать всё в мельчайших деталях… Правда получался какой-то сумбур. Я всё время отвлекалась на собственные ощущения. Мысли прыгали с одного на другое. Но всё же, что-то, да получилось.

Настала ночь. Самая ужасная ночь в моей жизни. Я долго-долго не могла уснуть, ворочаясь с боку на бок. Передо мной стоял его образ на лестничной площадке. Его глаза. Я пыталась снова ощутить всё то, что ощутила там. А ощущая, садилась на кровать, прижав ноги к груди. Кошмар! Кошмар! Как я могла?! Как?! Потом снова ложилась, гнала все мысли прочь, закрывала глаза… и вдруг чувствовала, как он меня обнимает. Открывала глаза, надеясь, что темнота прогонит наваждение, но даже она была не в силах прогнать его образ… В бессилии я начинала плакать… Сергеенко… Вот, скажи, зачем?! Зачем?! Что ты сделал со мной?! Что?!! Неужели это и есть любовь? Любовь же это счастье! А это что?!!! Ненавижу!!! Ненавижу!!! Сволочь!!! Сволочь!!!

Но, сон всё-таки сморил, и я задремала, но ненадолго. Мне снился он… Мы стояли и смотрели друг другу в глаза. Потом он сделал шаг, один, второй, еще и ещё. Его левая рука коснулась моей, а правая скользнула по шее к затылку, лоб в лоб, глаза в глаза, и такое жаркое дыханье… настолько жаркое, что я проснулась.

Мне казалось, что у меня поднялась температура. Вся кожа пылала огнём. В горле пересохло. Села. Одеяло лежало на полу. Подняла его, и, стараясь не шуметь, встала с постели, прошла на кухню: жутко хотелось пить. Утолив жажду, вернулась обратно. Подушка казалась твердой, да и вообще вся постель. Снова не спалось. Перед глазами стоял он… Красивый и стройный, в джинсах, чёрной мастерке и оранжевой футболке…

Сергеенко!!! Исчезни!!! Уйди!!! Да чтоб тебе так же мучиться ночью, как мучаюсь я!!! Да чтоб…!!! Чтоб… не найдя, что бы ему ещё такого пожелать, зажала между ног одеяло и стала его дубасить, что есть мочи: ненавижу!!! Ненавижу!!! Ненавижу!!!

***

19 октября. Наконец-то пришло долгожданное утро. Спасительное утро. Валяться в постели, пытаясь уснуть, уже не было сил. Вышли из дома пораньше. Не терпелось его увидеть… Загадала, если наши взгляды не встретятся, как вчера: значит, он не любит.

Вот и школа, повесили одежду в гардеробе. Подошли к зеркалу. Выглядела, конечно, неважно. Сказалась бессонная ночь. Стали подниматься на второй этаж. С лестничной площадки увидела своих одноклассниц, сидящих на лавочке, а рядом, вытянувшись цепочкой вдоль подоконника стояли мальчишки: из моего и 10 класса. Я ещё не успела дойти до лавочки, чтобы подсесть к девчонкам, как Сергеенко уже кричал: «Здравствуй, Людмила!» Сердце сладко защемило… Сергеенко, милый-милый Сергеенко…

На втором уроке я пошла до раковины, чтобы намочить тряпку, и случайно столкнулась с ним.

– А я тебя здесь жду, – сказал он, обнимая меня.

– А чё ты меня ждёшь-то? – спросила я, отстраняясь.

– Просто так, – ответил он, отходя.

– Просто так ничего не бывает, – возразила я, вопросительно глядя ему в глаза.

– Может быть, – бросил он, как-то странно улыбаясь.

Пожав плечами, я направилась в класс. Не сдержавшись, оглянулась. Он стоял там же. Смотрел на меня. Встретившись со мной взглядом, хихикнул и принялся нервно поглаживать свои волосы от макушки до лба. Отвернувшись, я быстро пошла вперед. Каждый шаг мне давался с огромным трудом. Я спешила настолько сильно, что ноги не хотели слушаться. А руки… руки мне просто ужасно мешали. Я не знала, куда их девать. И к тому же, они так жутко дрожали, что я боялась, как бы он этого не заметил.

Весь урок я сидела как на иголках, вспоминая нашу случайную встречу в коридоре. Его голос, его руки… и эти его последние слова: «может быть»… Боже, как же они меня взбудоражили. «Может быть»… «Что бы это значило?» – спрашивала я себя. И тут же голос изнутри твердил: «Ты знаешь». Но я не хотела с ним соглашаться. Это же Сергеенко! Он просто не мог что-нибудь испытывать ко мне! Не мог! И тут же в голове всплывал голос сестры: «Ты ему нравишься!» И вновь волной налетала необъяснимая пьянящая радость, унося куда-то в мир грёз… Боже… я схожу с ума… а если, если всё это правда? Что тогда? Что тогда нас ждёт? Боже… Я ведь, когда-то клялась, что никогда и никому из мужского рода не поверю, они ведь все предатели… Это, правда, было очень давно, тогда, когда нас бросил папка… но это было, я клялась. И у меня даже были странные мысли насчёт моего будущего. Я не хотела замуж. Роль жены мне казалось унизительной. Лучше уж быть любовницей, чем обманутой женой. Быть выше чувств, уметь держать их в узде, никому и никогда не дать возможность ими поиграть. Никому и никогда… И вот со мной происходит что-то странное. Внутри всё кипит, всё в движении, всё в панике. Я хочу поверить сердцу, глазам, но не могу, все мои прошлые убеждения мешают мне. Меня трясёт будто в ознобе, и мне страшно… Боже, как же мне страшно....