Мэри Ройс - Отец подруги купил меня

– Надолго ты в России? – немного взволнованный женский голос разрушает шлейф моей извращенной фантазии с рейтингом «для взрослых», и я снова вижу ее. Ту, что по документам все еще является моей женой. Но меня это давно не волнует, вот только она явно не согласна с моим равнодушием. До сих пор.

Ольга будто невзначай поправляет идеально уложенные локоны цвета мокко, вынуждая меня проследить за плавным движением тонкой руки и даже мысленно отметить, что за эти годы ее кожа не испортилась. Как и фигура, которую она нарочно подчеркнула с помощью облегающего платья под цвет своих зеленых глаз. Она всегда выглядела достойно, но я разучился видеть в ней женщину, которая когда-либо еще раз удостоится моего члена. Больше нет.

– Я задержусь в Петербурге на неопределенное время, – допив остатки виски, со стуком возвращаю стакан на стол и тяжело сглатываю, – нужно уладить кое-какие моменты.

– Где остановишься? – вальяжно подняв бокал вина, она подносит его к губам, вопросительно выгибая бровь.

Явно не в твоей постели, детка.

– Не переживай, – засунув руки в карманы брюк, откидываюсь на спинку стула. – Я снял номер в отеле.

– Ты ведь знаешь, что можешь спать дома. – Соблазнительно отпив глоток вина, Ольга призывно облизывает влажные губы. Сучка отчаянно пользуется отсутствием дочери, но я не отвожу взгляд, хочу, чтобы она посмаковала мой тотальный игнор вместе с бокалом изысканного Мерло.

– Знаю, – равнодушно киваю. – Так же как и ты знаешь, что я заехал только ради Аси. – С минуту тараню ее испытующим взглядом, а дождавшись, когда Ольга сдастся и спрячет уже сверкающие ненавистью глаза в бокале вина, продолжаю: – Забавно, что ты разрешила остаться мне в доме, купленном на мои же деньги.

Пауза затягивается, но я все же получаю настоящее лицо своей жены, без лицемерной маски монашки.

– Ты становишься таким же черствым, как твой брат, – она прочищает горло и, взяв накрахмаленную салфетку, несдержанными движениями вытирает ей руки. Да, проигрывать она никогда не любила. Вот только я никогда и не играл. Потому что в любой игре, даже когда дело касается любви, есть свои правила. Однако в моей жизни их всего два: я либо дышу с человеком одним воздухом, либо лишаю его кислорода. Каждый заслуживает то, что заслуживает. Ни больше, ни меньше.

– Черствым, как брат, значит, – вполголоса цитирую брошенные ею слова и поджимаю нижнюю губу. – Странно, но это не помешало тебе в мое отсутствие прыгать на его члене.

Ольга вздрагивает от моего прямолинейного «комплимента». Уверен, сейчас я отвесил женушке словесную пощечину, передал привет ее проебанной совести и заставил ее сердце мучительно сжаться, но, разрази меня гром, я с садизмом насладился этим моментом. Я ничего не забываю. И сейчас, глядя в растерянное лицо жены, напоминаю нам обоим, кто виновен в том, что она теперь имеет.

– Мирон…

– Спасибо за обед, – нетерпеливо обрываю ее желание повиниться. – Дочь позови, мне нужно идти, – с холодом бросаю Ольге, прежде чем подняться из-за стола и поправить лацканы пиджака.

***

Отказать жене было гораздо проще, чем дочери. Но давать ей ложную надежду, что наши отношения с ее матерью подлежат возобновлению – тоже не хотел. Я люблю свою дочь и никогда не проявлю к ней подобной жестокости. Поэтому, пообещав в ближайшие дни забрать Асю на пару дней за город на дачу, я покинул дом с более-менее спокойной совестью.

В России я ненадолго, как только решу все рабочие вопросы, сразу же возвращаюсь в Германию, а потратить все свободное время на маленькую бунтарку с шоколадными глазами будет верхом моего эгоизма, которого и без того у меня сполна.

Стоит вспомнить эту маленькую вертлявую задницу с бантиками, как меня по новой утягивает в забвение порочных мыслей. Устало выпустив из легких воздух, мысленно усмехаюсь над собой. Чувствую себя пацаном, впервые заглянувшим под юбку. Но ведь далеко не пацан уже, да и под юбками побывал достаточно. Повидал кисок на любой вкус. Ничем не удивить. Однако по какой-то причине Бантику удалось исправить это недоразумение.

Черт подери, мне просто нужно поспать. Трое суток на ногах. Сначала перелет, после которого прямиком отправился разгребать проблемы на заводе. Щенки начали забывать свое место, пришлось напомнить каждому, на кого они работают. Поэтому после бесконечного хруста костей и сучьих визгов с мольбой о пощаде, мне до скрежета зубов требовалась хорошая разрядка. Что и привело меня в клуб Орлова, где я надеялся снять гребаное напряжение, но в итоге заработал нечто намного худшее.

Одержимость маленькой шлюшкой.

Но красивая ведь, зараза. Большие невинные глаза, кукольное личико с пшеничного цвета волосами и тонкий девичий стан. Не должно ее было быть в том блядюжнике. Хотелось взять ее и сломать, разобрать на мельчайшие детальки, не допустить, чтобы ведьма околдовала. Но позволил. И теперь хочу повторить это еще раз, когда вновь и вновь проигрываю в голове образ сводящей с ума девчонки.

Злюсь сам на себя, кусая зубами сигару. Вспоминая, какие мягкие у нее губы. Вот на хера? А как пахнет эта девчонка? Чистотой и совершенством. Ванилью и медом. Нежностью с пряной ноткой бунтарства, которое сама тщательно скрывает. Но мне хватило секунды, чтобы подсесть на ее острый язычок. И теперь мне хочется узнать, как далеко моя милая Бунтарка способна зайти?

Проклятье, кажется ее невинный запах до сих пор раздражает мои нервные окончания, выжигает легкие к чертям собачьим. Будь она не ладна! Я никогда не возвращаюсь за сексом к одной и той же дырке. Принцип у меня такой. Одноразового использования. И к ней бы не вернулся, хотя солгу сам себе, если не скажу, что она привлекла меня.

И дело не в сексе. Не в том, что она истекала девственной кровью на моем члене. Что-то было в этой девчонке, но что? Какая-то ничтожная искра, которая смогла проделать заметную трещину в моих принципах. Поэтому еще в ту ночь я решил, что найду ее.

Сжав кожаный руль до скрипа в руках, выжимаю педаль газа в пол. Абсурд. Всего лишь шлюха. Одна из них. Или нет. Какая она шлюха, если я был у нее первым? Последним и останусь. Это решение мне изменить не под силу.

Особенная? Хрен знает. Все равно будет моей, каким бы безумием не несло от этой идеи.

Сама подписала себе приговор, а роль палача я возьму на себя. Теперь она моя жертва. А я зверь. Голодный и злой, потому что мне было мало. Хитрожопая сучка ускользнула от меня.

Сначала кончила подо мной пару-тройку раз, а потом огрела бутылкой виски и сбежала.

И если бы не проклятый интерес, что эта дрянь вызвала во мне, она была бы уже в карцере для тех, кто не умеет обращаться с клиентами. Орлов им спуску не дает. Но по неизвестной мне причине, я не хотел, чтобы ей причинили боль.