Ники Сью - Лед в твоем сердце

– Ты чего такая громкая? – извергает слюну мне на ухо пьяный урод.

– Отпустите! Ну пожалуйста, ребят, – кажется, слезы все же взяли свое. Медленно покатились по щекам, а громкие всхлипы теперь звенят у меня в перепонках. Сердце не бьется, оно словно остановилось. Я вообще жива еще или часы моего личного ада закончились?..

– Эй! – доносится где-то эхом за спиной.

А дальше все как в тумане. Я падаю на колени, меня больше не держат. Слышу лишь шум. Потом чье-то кряхтение, в какой-то момент поднимаю глаза и замечаю тело лысого на земле. Чья-то мужская нога бьет его в живот, а с губ того урода начинает скатываться медленно кровь.

Закрываю лицо ладошками, машу головой. Впиваюсь ногтями в кожу.

Боже, пусть все закончится! Пусть этот ад кончится. И почему-то именно сейчас вспоминаю момент в туалете, когда Гева пытался дотронуться до моей груди. Тогда ему позвонили. Кто-то спас меня. Неосознанно, но спас.

– Эй, – мужской голос с легкой хрипотцой где-то близко, безумно близко. Он как свет в конце туннеля.

– Эй, – снова зовет. А потом горячие руки ложатся поверх моих ладоней, за которыми я старательно прячусь от мерзкой реальности. – Ты в порядке?

Свет от фонаря, видимо, телефона, неожиданно попадает на меня. Секунда, другая, и я наконец убираю ладошки. Замираю просто. Засматриваюсь на парня передо мной. Реальный. Этот человек реальный. Кто-то не прошел мимо. Кто-то решил мне помочь.

Ничего не замечаю, кроме его бирюзовых глаз. А в них… Будто тысячи эмоций переплелись воедино: растерянность, удивление, может, и испуг. Так смотрят только на тех людей, кого знают. Но мы не знакомы.

– Тим, по-братски, во как надо, – Андрюха едва на коленях не стоял с этой своей просьбой. Вообще, мы с ним не друзья, даже не товарищи. Хотя я ему должен, было как-то дело. А долги надо возвращать.

– Твоя баба трахалась с Олегом, встречаясь с тобой. Нахрен ты вообще в это вписываешься?

– Любовь – это такая дрянь, – взывал этот недоромео. В ответ я лишь качнул головой. Мы стояли на улице, за школой. Андрей курил, а я пил редбулл.

– В любом случае стенка на стенку за какую-то ш… прости, конечно, но другим словом не назвать. И ты хочешь, чтобы я в это впрягся? Не, честно, не буду. Давай я тебе телохранителя найму или еще чего, а? Бред же.

– Тим, пожалуйста! Я… никто не пойдет за меня. А если ты пойдешь, то и другие подтянутся.

Сперва я отказался. Потому что нафиг оно мне надо, и без этого проблем хватает. Но позже, когда столкнулся с новеньким Олегом Рудковским, а он у нас всего полгода, поменял решение. Чувак захотел взять меня на понт, мол, либо ты не идешь, либо у тебя будут проблемы.

И проблемы случились. То ли Рудковский слил нашу драку за школой вечером, то ли кто-то сторонний стукнул директору. Потому как на следующий день меня на ковер вызвал самый важный человек в школе.

Разговор сложился не особо приятный, скажем так.

– Вам, молодой человек, не надоело еще? – склонил голову новый кадр в нашей элитной гимназии. Директор с большой буквы в кавычках.

– Слушать ваш треп? Есть немного, – устало вздыхаю, потому что проторчал в этом огромном белом кабинете уже минут двадцать. Предыдущие директора обходились пятиминутными нотациями, но этот постоянно заставляет выслушивать часовые лекции. Достал капец как.

– Авдеев, – протер переносицу наш новобранец. Сколько ему, лет сорок? Совсем зеленый, места своего еще не знает. – Я здесь с сентября, а вы уже столько всего учудили, что у меня и пальцев на руках не хватит. Выложили фото вашего классного руководителя на сайте знакомств, сорвали нам два открытых мероприятия. На Новогодний концерт для родителей явились вообще со своими друзьями пьяными. Дальше и вспоминать не хочу. В общем, мы либо сейчас договариваемся по-хорошему, либо придется принимать более жесткие меры.

– Что-что? – вытягиваю шею, даже плечи расправляю. Вот это уже интересно. За все одиннадцать лет ни один учитель не борзил мне так открыто.

– Вы не ослышались, – серьезным тоном заявляет этот умник.

– Анатолий Викторович, это угроза? Я не ослышался?

– Всего лишь возможность вас усмирить.

– Усмирять собачку свою будете или жену, кто у вас там. – Усмехаюсь, нагло рассматривая тощее тело. Галстук у него, пиджачок, очки вон даже поправляет. При параде, весь такой важный из себя гусь. Да только, видать, с серым веществом плохо. Не понимает, что легковушке на танк лучше не переть. Раздавит же.

– Не договоримся, значит?

– Не-а.

– Тогда посмотрите вот это, – протягивает мне дешевенький смартфон. Нажимаю плей и наблюдаю с интересом. Та самая драка, которая произошла вчера. Рудковский сука. Убью гада. Точно по его наводке, наши бы не посмели. Я вообще всем ясно дал понять, что мне засвечиваться нельзя. Увижу гаджет, разнесу вдребезги.

– И? – перевожу взгляд на директора.

– Ваш отец сейчас ведет активную кампанию, если не ошибаюсь. Выборы в сентябре? Представляете, как такой ролик отразится на его репутации?

– Серьезно? Хотите выложить это в сеть? – глухо произношу, ушам своим не веря. Нет, мы с отцом любовью друг к другу не брызжем. Наоборот, он все мечтает сослать меня подальше, потому что проблем выше крыши от сынка. После того как застал его в койке с очередной секретаршей, хотелось уколоть сильней, сломать. Мать он сломал, а сам ходит с проклятой улыбающейся рожей. Тошно. И, наверное, я бы согласился на этот видос. Пусть бы выложил дирек, пусть бы вся карьера отца полетела в тартарары. Но мать не простит. Она типа любит еще, типа надеется. Совсем гордости нет. Склонила голову, как страус, и ждет своего чуда.

– Именно! Но могу и не выкладывать.

– В опасные игры играете, Анатолий Викторович.

– Не опасней ваших, Тимур. Так что? Может, все же договоримся?

– Не боитесь? – наклоняю голову, подперев ладошкой подбородок. Неужели этот мудак не понимает, что мне дорогу переходить не стоит? Совсем отбитый, что ли? Или еще не понял, какой я человек?

– А должен? – спокойно спрашивает. И глазом не повел, вот это стойкость. Другие на его месте потом изливались, заикаться начинали.

– И что вы хотите взамен?

– Никаких драк до конца года, фокусов и срыва уроков, вам тут учиться осталось два месяца. Давайте разойдемся мирно, Тимур? И, конечно, прекратите травить учителей. Во-первых, они старше, а во-вторых, им и самим не особо хочется вас, молодой человек, учить. Но иногда выбора нет. Понимаете?

– Хотите повесить мне на глотку ошейник?

– Всего лишь хочу, чтобы мы спокойно дожили два месяца. И все.

– Ладно, – соглашаюсь вслух, но не сердцем. Чтобы я перед кем-то голову склонил, не бывать этому. – Будет вам счастье в виде двух месяцев Рая. Все? Могу идти?