Ники Сью - Лед в твоем сердце

– Отпустите! Пожалуйста, – снова раздалось почти неслышно.

Я остановился. Остановилась и кошка. Мы стояли рядом, буквально в метрах пяти от горок и турников. Туда двое волокли девчонку, а она явно пыталась вырваться. Третий тип просто вышагивал рядом.

В мозгу сработал щелчок, будто снял с меня предохранителя. Шлем упал на землю, спугнув кошку. А сам я помчался к этим уродам. Драться с ними было несложно, уж больно пьяные. Хотя я и сам не менее трезвый. Однако во мне бурлила злость.

И парни эти показались не людьми, а монстрами: грязными, прокуренными, вонючими монстрами. Я стиснул зубы, бил не сдерживаясь. Один из них умудрился замахнуться, но тщетно. В ушах звенел голос о помощи, будто раздирая все нутро.

В какой-то момент услышал всхлип. Отрезвляющий всхлип. Уроды уже отползали, воевать со мной им явно не хотелось. Поэтому я смело переключил внимание на девчонку. Она сидела на земле и тряслась, как кленовый осенний лист на ветру. Руками закрыла лицо, хотя темно, я бы и не увидел ничего.

– Эй, – сажусь напротив и пытаюсь позвать незнакомку. На вид мы, кажется, погодки.

– Эй, – снова зову. Потом зачем-то дотрагиваюсь до ее рук, которыми она умело закрывает лицо. – Ты в порядке?

Не отвечает. Холодная, словно льдинка. Твою мать. Тянусь в карман за телефоном. Включая фонарик, навожу на нее свет. Секунда-другая, и она начинает медленно убирать ладошки.

Я сглатываю. Быть просто не может. Невозможно. Эти глаза… Я видел их, я знаю их, я, черт побери, ненавижу их. Они преследуют меня.

Маша Уварова. Дочка директора.

А дальше происходит что-то нереальное. Того, чего быть априори не может, не должно. Маша наклоняет голову, хватает трясущими руками мою олимпийку и упирается… Мне в грудь.

– С-спасибо, – шепчет девчонка. Я слышу, как она плачет. Громко, словно волк воет на луну. Сжимаю руки в кулаки. Потому что внутри все разрывает на части. Твою ж мать.

Всегда было плевать на женские слезы. Этим меня никто не брал. Говорили, какой я холодный и равнодушный. А сейчас… Ее всхлипы, словно пули, залетают в грудную клетку. И сделать ничего не могу: ни отойти, ни увернуться.

Я хотел увидеть ее слезы. Столько раз прокручивал в голове, столько раз думал, как понесу видео директору. Но Богом клянусь, теперь бы отдал все, лишь бы она перестала проливать их рядом со мной.

5.3

Не знаю, сколько мы сидели на холодной земле. Для меня минуты показались вечностью, будто варился в адовом котле. Я несколько раз намеревался оттолкнуть Уварову, но рука не поднялась. Она плакала и плакала, казалось, умирает у меня на груди.

Лучше быть застреленным, чем находиться рядом с ней. Внутри начало подъедать. Ничего ж не произошло. Я вовремя появился и отметелил придурков. Да, испугалась, понимаю. Но не до такой же степени. Или все-таки до такой? Твою мать, мне кажется, хуже я себя еще не чувствовал.

Когда Маша неожиданно подняла голову и оторвалась от моей мокрой от ее слез олимпийки, думал, подскачу на ноги и дам деру. Но опять же не смог. Девчонка тряслась вся, а ее вой до сих пор стоял в ушах.

– Где ты живешь? – глухо спросил, поражаясь собственным желаниям.

– Где-то… в этом районе, – почти шепотом ответила Уварова.

– Вставай, – скомандовал холодным тоном, но она будто не слышала. Хорошо, что на улице темнота. Видеть ее взгляд сейчас было бы лишним.

Жду минуту, не больше. Реакции никакой. Продолжает сидеть. Руки свисают, словно усохли, только дышит громко. Черт. Ну невозможно ж так.

– Эй, вставай! – прикрикиваю. С ее уст вновь слетает всхлип. Да когда ж кончится эта пытка? И уйти не могу, и сидеть рядом невыносимо.

– Эй, – наклоняюсь немного. Вдруг она не слышит, мало ли. – Пока я с тобой, никто тебя не тронет.

– Ч-что? – неожиданно подает голос Уварова. Клянусь, ощущение, что именно в этот момент мы встретились взглядами. Я больше не светил телефоном в ее сторону, поэтому не мог видеть, смотрит она или нет. Да и сам не понимал, смотрю на нее или все это мираж моего больного воображения.

– Говорю, пошли, – не выдерживаю больше. Хватаю ее за руки по бокам и силой поднимаю на ноги. Девчонка едва не падает, что, несомненно, радует внутреннего червя, проедающего мои нервные клетки.

– Я… нормально, – наконец возвращается в реальность Маша. Громко сглатывает, и я все же решаюсь отпустить ее. Скажем так, в этой встрече приятного мало. Не я должен был здесь оказаться. И если это не происки судьбы, то даже не знаю, как можно назвать сегодняшнюю ночь.

– В какой стороне живешь?

– Наверное… в той, – указывает куда-то пальцем она. То ли я все еще пьяный, то ли девчонка слишком испугана, что забыла свой адрес.

– Пошли!

– Ты… пойдешь со мной? – голос ее дрожит, а фразы звучат немного ломано, словно у робота садится батарейка.

– Пойду, – коротко отвечаю и делаю шаг вперед.

Куда мы идем и в каком направлении, ни черта не соображу. Дома слишком однотипные, улочки узкие, местами фонари не горят, прохожих кот наплакал. Однако продолжаем идти. Молча. Потому что говорить никому из нас не нужно. Маша в себе, а я вообще до сих пор не понимаю, как все вывернулось в такое дерьмо.

По дворам скитаемся минут тридцать. Иногда Уварова останавливается, оглядывается, но стоит ей только заметить меня, словно выдыхает. Что ж, сегодня будет исключением из правил. Только сегодня. Быть героем для мышки не планировал. Да и какой из меня герой? Я же мечтал увидеть ее слезы. А теперь думаю, как это было тупо. Она-то, собственно, ни в чем не виновата.

Когда заворачиваем в очередной закуток, Маша вдруг ускоряет шаг. И уже возле подъезда, где, на удивление, горит лампа, останавливается. Видимо, пришли.

– Здесь? – все же решаю уточнить. Девчонка стоит ко мне спиной, а руками явно протирает лицо. Твою мать, неужели опять слезы? Убийство. Просто убийство меня по всем фронтам. Выть охота. Пусть уже прекратит.

– Здесь, – отзывается спустя какое-то время. Наконец поворачивается и вдруг натягивает улыбку. Я даже теряюсь немного от столь резкой смены настроения. Но чуть приглядевшись, понимаю – это маска. В очередной раз она пытается быть сильной. Как и на тех видео.

Свет от фонаря попадает ей на лицо, позволяя заметить изумрудные глаза. Большие с темной радужкой. Огонек в них переливается, и я почему-то вспоминаю белую кошку.

– Как… как тебя зовут? – разрывает тишину Уварова. Теперь уже и она смотрит на меня. Никогда не думал, что буду стоять напротив нее, никогда не думал, что между нами будет столь мизерное расстояние. Мы не должны были встретиться. Что пошло не так в этой чертовой Вселенной?..

– Неважно, иди домой, – резко и, наверное, даже холодно отвечаю ей. Хочу поскорей закончить эту встречу.

– Ты… не прошел мимо. Я думала, таких людей не бывает.