Джули Дейс - Пять шагов навстречу

– Ты принимаешь меня в штыки и каждый раз выставляешь колючки, почему?

– Я не хочу разговаривать с тобой.

– Это ничего не меняет. Я не уйду, пока не объяснишь. И ты тоже. Помрём тут от голода и холода.

– Тут не холодно, Картер.

– Конечно, с тобой лежит самый горячий парень университета. Милости прошу на мой огонёк.

Я хмыкаю, но всё выглядит как смешок, ведь действительно улыбаюсь.

– Видишь, ты уже смеёшься. Считай, почти запала на меня. Ещё одна шутка, и тебя за уши не отдерёшь, а в туалет предпочитаю ходить один. Прими к сведению.

– Ты такой мерзкий, – я шмыгаю носом, тогда как улыбка не желает покидать лицо.

– Секса не будет, даже не проси.

– Обойдусь.

– Ну, не знаю, я могу потухнуть, придётся искать дрова, либо греться путём трения.

Я не глядя пихаю его локтем, по ощущениям, попадаю в рёбра.

– Картер, ты хочешь сказать, что я бревно в постели?

– Сейчас похоже на то. Ты прилипла к стене и не шевелишься. Слава Богу, что слышу дыхание. Хотя бы повернись, чтобы я понимал, что и как. Не хочу лежать в одной кровати с трупом.

– Я не хочу поворачиваться.

– Конечно, там немереное количество соплей на стене, я бы тоже не стал.

– Ты отвратителен, – на этот раз не могу сдержать смех. Сердце окутывает теплотой. Я смеюсь сквозь слёзы, хотя больше похоже, что хрюкаю.

– Ну, так что?

– Что?

– Повернёшься?

Делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю. Перекатываюсь на спину и поворачиваю голову.

Он внимательно наблюдает за мной, а лучезарная улыбка с ямочками на щеках, поднимает настроение одним видом. Уверена, стоит ему улыбнуться, как трусики какой-нибудь девчонки ползут вниз. Согнув одну руку и подперев ею голову, второй Мэйсон постукивает указательным пальцем по своей груди. В следующее мгновение он звонко смеётся.

– Не могла бы ты снова отвернуться?

Я оскорблённо шлёпаю его по предплечью и награждаю смертоносным взглядом.

– Не смотри так. Целовать тоже не буду, ты вся в слезах, соплях и на твоей щеке остались крошки дешёвой краски. Я только что обновил рейтинг антисексуальности в своей голове.

– Поверить не могу, что у тебя вообще есть такой рейтинг.

– У тебя тоже есть, просто не хочешь признавать.

– Я не вешаю ярлыки на людей.

– Разве? – он задумывается, а следом интересуется: – А как же я? Ты повесила на меня ярлык, как только увидела в раздевалке.

– Потому что перед этим оттуда вышла какая-то злая девчонка.

– Злая? – на этот раз он самодовольно усмехается. – Хотя… скорей всего из-за того, что мы решили расстаться.

– Уверена, ваши отношения не пережили даже двадцати четырёхчасовую годовщину и попали в книгу рекордов Гиннеса.

– Мы это уже обсуждали. Я честен перед ними и перед собой. А ты нет.

– И как ты пришёл к такому умозаключению?

– Когда видишь человека, первое, что делаешь: судишь по внешности. Можешь сколько угодно отрицать очевидное, извилина срабатывает автоматически. Только по истечению какого-то времени узнаёшь и меняешь мнение.

– От неприятного человека исходит определённая аура. Она как харизма, сразу ощущается.

– И что ты думаешь обо мне?

– Ты намного наглее, чем кажешься.

– Вау, значит, ты всё-таки думаешь обо мне.

– Ну ещё бы, ты подумал что-то другое.

Мэйсон игриво подмигивает и устремляет взгляд к потолку.

Я, как бы того не желала, рассматриваю его профиль.

Полные губы, изредка он может прикусить нижнюю. Загадочные тёмно-карие глаза обрамлённые длинными и густыми чёрными ресницами, как песнь Сирен для моряков. Девушки готовы бросаться в воду, как только видят его. Острые скулы подчёркнуты едва заметной щетиной, о которую хочется потереться щекой даже если после проявленной слабости останутся болезненные ощущения. Немного вздёрнутый нос с еле заметной горбинкой на переносице. В Мэйсоне есть та невидимая, но легко уловимая харизма. Он получит всё, стоит улыбнуться. И это огромная проблема: он не знаком с отказом. С ним априори хочется согласиться, желаешь этого или нет. Сверхспособность в виде гипноза.

– Ты тоже наглее, чем кажешься, – говорит он, нарушая повисшую тишину.

– Не правда.

– Это не я прыгнул к малознакомому человеку в машину и требовал поцеловать.

– Это не я завалилась к малознакомому человеку в комнату и на кровать.

– Заметь, я спросил, уверена ли ты, а потом разрешение сесть и лечь.

– Ты утрируешь.

– Нет. А вот ты чуть ли не порвала мою футболку от желания. Могла бы просто попросить.

Его блестящие глаза вновь встречаются с моими.

– Что стряслось?

– Пройденный этап, можешь не пытаться.

– Я хочу помочь, тем более, ты уже ввязала меня.

– Ты не тот, кто будет решать мои проблемы.

– А что, если я хочу? Ты же понимаешь, что твоё «нет» принимает обратный эффект.

– Куда уж там, – вздыхаю я. – Ты вообще никого не слушаешь.

– Зачем кого-то слушать, если я способен принимать самостоятельные решения?

– Когда дело касается чужой жизни, ты должен считаться с мнением.

– Даже если мне не безразлично?

– Даже если тебе не безразлично, в чём я, конечно, сомневаюсь.

– Ты всегда решаешь за всех или я особенный?

– Думаю, только ты. Ты любопытный, Мэйсон.

– Ты снизошла от фамилии к имени.

– В своей голове я называю тебя по имени, но, когда ты что-то вытворяешь, снова становишься Картером, а ты обычно что-то, да вытворяешь.

– Значит… – воодушевлённо растягивает он, перекатываясь на бок и подпирая висок кулаком. Его глаза светятся детской радостью. – Ты думаешь обо мне.

– Нет.

– Зачем тогда произносишь моё имя в своей голове?

– Когда ты где-то в радиусе мили, то да, я могу вспомнить о тебе.

– Могу вспомнить о тебе, – пискляво передразнивает Мэйсон. – Или не могу забыть?

– Знаешь, я могу сказать тебе тоже, что ты сказал Эмили: не придавай себе такое большое значение.

Веселье моментально испаряется. Он заметно напрягается и мрачнеет.

Таким угрюмым не доводилось видеть его ни в библиотеке, ни после драки и даже тогда, когда винил меня за чью-то неправильную парковку.

Мэйсон встаёт с кровати.

И моё настроение делает тот же кувырок.

– Не говори то, чего не знаешь, – сухой тон его голоса пробирает до дрожи. Кожа покрывается мурашками.

– Ты тоже говорил то, чего не знаешь. Ты сделал мне больно.

– Например?

– В машине. Не смей отзываться плохо о моих родителях.

– Может быть, тебе тоже не помешает следить за языком, потому что ты начала этот разговор. Ты села в машину.

– Я жалею, что сделала это.

– Сейчас я тоже об этом жалею.

Я вздрагиваю, когда Мэйсон хлопает дверью.

Линия старта, с которой начали – осталась позади, когда он пришёл, лёг в мою кровать и поднял настроение дурацкими шутками. И мы вернулись обратно, как только он согласился со мной. Я вовсе так не думаю, но не могу забрать брошенные слова.