Наталия Романова - Горькая полынь моей памяти

К шайтану! Всё и вся к шайтану! С трудом он протиснул руку между телами, дёргая за молнию джинсов, Эля помогла расправиться с ремнём, суетливо дёргая за пряжку, нервно и тяжело дыша в перерывах между судорожными, жадными поцелуями.

– Больно? Больно будет? – спросила она в панике, цепляясь за голые мужские плечи. – Скажи, что не будет.

– Не будет, конечно, нет, – обманул Дамир.

Было, ей было больно, едва заметно, но было. Он видел это, ощущал всем своим существом, собственной шкурой, как и то, что Эля не была девственницей. В восемнадцать лет она не была девственницей! Не была девственницей! Шах, мат, удар под дых, по яйцам, в душу.

И всё-таки оргазм накрыл настолько оглушительной волной, что он едва успел вынуть, поборов желание остаться в ней. Остаться с ней. Навсегда. Оттолкнуть неизбежное отторжение. В едва исполнившиеся восемнадцать лет она не была девственницей.

А потом, на удивление, отторжения не появилось, как и не пришло желание найти ответы на неминуемые вопросы. Дамир просто качался на волнах неизведанной ранее эйфории, одаривая лёгкими поцелуями разрумянившееся личико и опухшие от поцелуев губы.

Перед отъездом он не выдержал и пошёл на второй раз, не девственница, можно. Эля поморщилась, но уступила.

– Ты теперь не приедешь? – спросила она в дверях, стягивая ладошкой полы простого халатика, впрочем, безуспешно. Всё самое стыдное выглядывало, призывая Дамира не то что приехать, а не уезжать.

– Приеду, – тогда Дамиру показалось, что он соврал.

Засыпая в своей уютной кровати, стоявшей на подиуме в его благоустроенной комнате, с огромным шкафом-купе в углу, системой домашнего кинотеатра, просторным рабочим столом и двумя мягкими, кожаными креслами, Дамир понял – приедет.

Приедет, как миленький, будет приезжать каждый день, с рук есть, на коленях стоять, сделает что угодно ради васильковых всполохов и этого душисто-горького аромата.

Дамир подъехал к областной больнице ровно к восьми утра, как и было договорено. То, что Эля работала санитаркой, не укладывалось у него в голове. В принципе, он считал – женщина не должна работать вовсе, для этого созданы мужчины. Если женщины будут работать, кто позаботится о детях? Но мир уже давно устроен не так, как этого хотят люди, или, наоборот, именно так он и устроен, что люди сами не знают, к чему они стремятся. Женщины работают наравне с мужчинами, а то и больше, зато мужчины превращаются в слизней в обтягивающих джинсах с жеманно поджатыми губами.

Однако, всё это не может оправдывать того, что восемнадцатилетняя, поступившая в колледж девчонка работает. И не подрабатывает у отца в офисе, сидя на тёплом стуле, вбивая статистические данные в экселевскую таблицу – как воспитательный момент и иллюзия взрослой жизни и ответственных решений, – а санитаркой, намывая полы, унитазы, вынося ночные горшки.

Если бы Дамир оставался на родине, Эля забыла бы дорогу в педиатрическое отделение областной больницы, но он уезжал через месяц, так что пришлось ему смириться и с работой Эли, и с её упёртостью – а он предлагал ей деньги, сумму, которой бы хватило на год, пока он не вернётся, – как смирился с её прошлым. Эля досталась ему не девственницей…

Он спрашивал несколько раз, кто он. Кто этот мужик, ставший первым, был ли второй, третий, десятый… Кто он?! По здравому размышлению, не было там второго, третьего и тем более десятого. Опыта у Эли в делах плотских было, как у слепого котёнка в бейсболе, а то и меньше. Он, было, заподозрил насилие. Ещё помнилась первая реакция на Элеонору, от неё сквозит пороком, несёт греховными мыслями и желаниями, она ходит с ментальной надписью на лбу «Трахни меня». Только однажды он попытался трахнуть без её на то согласия, и получил по яйцам так, что звёзды в глазах несколько часов мелькали. Такую не изнасилуешь.

Но всё, что получал в ответ на простой вопрос: «Кто он?», это: «Не хочу об этом говорить» и «Какая разница, каждый, кто не первый, тот второй. Слышал такое?».

Тогда, в те дни, Дамир дорого бы отдал, чтобы отмотать время вспять и стать первым у Эли. Мысль, которая зудела в нём, не давая покоя. Сейчас, спустя шесть с лишним лет, он бы дорого отдал, чтобы не встречать её никогда в жизни. Не знать. Не быть первым, вторым, десятым. Никогда не быть с ней.

Со ступеней областной выпорхнула Натка, взмахнув рукой, значит, дежурила сегодня ночью. Дамир оглянулся, вряд ли она приветствовала его, так и есть, Тойота Равиля стояла через дорогу, на маленькой парковке у сквера. Выходной день, суббота, а он, ни свет ни заря, примчался за своей Иванушкиной. Не быть ей никогда Юнусовой, а ходит друг за ней, как приклеенный.

То-то Равиль вчера у них до двенадцати ночи сидел, смотрел с Каримой фильм, снова про вампира в пудре. Судя по тому, что сисек у главной героини не прибавилось – первую часть. Как у него терпения хватает сидеть, внимательно смотреть на экран и даже задавать уточняющие вопросы. Дамиру пришлось отбывать наказание рядом, он чуть не взвыл, единственная эпик-сцена с якобы убийством героини была похерена тонной соплей от парня в муке.

О том, что у фильма есть продолжение, Дамир предпочёл не услышать, свалить под предлогом головной и душевной боли. Правда, периодически выходил на кухню – то попить, то поесть, то звёзды пересчитать, мимоходом заглядывая в «зал». Все оставались на своих местах. Карима лежала на полу, на животе, уставившись на экран с открытым ртом, Равиль сидел на диване, внимательно следя за событиями, напрочь игнорируя ноги в шортах, впрочем, в последнее Дамир не верил. Несколько раз выходил отец, громко покашливая, потом мама выразительно гремела на кухне и даже эби назидательно несколько раз прошаркала вдоль коридора.

Позже они с Равилем пропустили по банке пива, отойдя подальше вглубь внутреннего двора, прячась как школьники. В семье Файзулиных алкоголь не одобряли. Если отец промолчит, то эби точно оттаскает за уши, что одного, что другого, причитая на ходу: «Ах ты, собака немая! Удумал!»

– Чего, фильм понравился? – смеясь, спросил Дамир.

– Да так, – уклончиво ответил Равиль, а потом засмеялся, прикрывая глаза ладонью. – Редкая поебень.

– А зачем смотришь?

– А что, мне с твоей сестрой кинцо с Сашей Грей смотреть?

– Эй!

– Именно. А здесь всё чинно, пристойно.

– Эля говорила, все девочки влюблены в того дрища, вампирчика.

– Карима утверждает, что в волчонка.

– Выпили пару глотков, а темы пошли… – снова заржал Дамир, с размаху падая на садовые качели. Двадцать шесть лет мужикам, сидят на заднем дворе, втихаря глотают слабый алкоголь и обсуждают, кто же круче, вампирёныш в муке или волчонок, пережравший стероидов.