Анна Музыка - Дорогой мой друг

Я перемыла квартиру, сделала генеральную уборку, разобрала все шкафы и шкафчики, даже балкон. Серьёзно, зачем нужны такие выходные, после которых нужны ещё выходные? Иногда у меня возникает чувство, что майские каникулы – это насмешка над несчастными людьми. Мы ждём их с июня, с небольшим перерывом в январе, после чего ждём ещё старательнее. Мы маринуем шашлыки в ста двадцати разновидностях маринада, и каждый год изобретаем новый. Мы маринуем курицу, свинину, говядину, колбаски, огурчики и даже мармелад. Несчастные животные весь год живут в стрессе в ожидании подлых солнечных дней. Мы точим шампура и любовно храним старые растянутые треники. Мы приседаем, готовясь провести так много часов перед мангалом, помахивая картонкой.

Потом происходит короткое замыкание. Потом салют. И рабочие будни. Опять.

Это, конечно, в лучшем случае. У такого счастливчика, как у меня, нет даже дачи, нет друзей, которые могли бы позвать на шашлыки, ни единого шанса насладиться сочным кусочком, отмахиваясь от первых комаров и отгоняя от себя мысли о клещах. Я становлюсь домохозяйкой в квадрате в эти дни. Готовлю всякое и разнообразное, с выпечкой и особым извращенным изяществом. Это не доставляет мне удовольствия. Зато Саша в эти периоды наконец-то становится довольным. Он рассказывает мне о планах своего нового бизнеса. Я слушаю. Я прошу его помочь мне вымыть окна, он ворчит, что я не даю раскрыться его мужскому потенциалу. Ладно. Значит сама. Из года в год пора бы привыкнуть, но я всё забываюсь и каждый раз спрашиваю снова.

Я была уверена, что мне перезвонят. Первые несколько дней меня грела и тешила эта слабая надежда. Потом, когда даже Глеб ни разу не объявился, я завалила напрасное ожидание вполне реальными делами. И, вместо того, чтобы позвонить самой (о, какая неожиданно свежая идея!), я привычно смирилась со знакомым серым оттенком будней.

Каким-то по счёту будничным днём я рассматривала претензию от одного весьма эксцентричного клиента. Сначала он пришёл в наше отделение и закатил специалистам скандал, обвиняя лично каждого из сотрудников в девальвации рубля в девяностых, и в том, что они присвоили его деньги. Затем потребовал жалобную книгу, в которой и написал, чтобы, во-первых, все мы горели в аду, и, во-вторых, вернули на его счёт «украденные деньги».

Конечно, это я громко сказала «рассматривала». Я пялилась на крупный, неразборчивый почерк, на неряшливо разбросанные по листу буквы, которые, я полагаю, мне было необходимо собрать в слова, и затем придумать, как максимально рационально на это ответить.

Из задумчивости меня вывел телефонный звонок. Я машинально нажала на кнопку динамика, не сводя глаз с загадочного текста.

– Елизавета Сергеевна? – деловито раздалось из трубки.

– Слушаю вас, – в современных реалиях никогда нельзя говорить «да» на вопросы незнакомцев из телефона.

– Добрый день. Меня зовут Дарья, я специалист по кадрам издательства «Альпро». Вас должны были предупредить о звонке.

Книжечка с жалобами выскочила у меня из рук и с глухим стуком воссоединилась со столом. Дрожащими руками я выключила громкую связь и поднесла телефон к уху. Непринужденно ответила тонким срывающимся голосом:

– Добрый день, Дарья. Да, меня предупреждали.

– Скажите, вам рассказывали о вакансии?

– Нет, только о её существовании.

– Хорошо. Что ж, думаю, в главном там всё понятно – вакансия помощника редактора, ведение календаря, встреч, распределение задач по отделу. Подробнее вам расскажет руководитель на собеседовании. Когда вам удобно подъехать?

Я на несколько секунд задумалась…

– Вечером возможно?

– Самое позднее – в шесть. Послезавтра. Сможете?

– Да, договорились.

– Отлично, я отправлю подробную информацию на вашу почту. До свидания.

– До свидания.

Надо ли говорить, что остаток дня я возбуждённо смотрела в окно, забыв на пару часов и свои обязанности, и даже своё собственное имя. Что же с книгой жалоб, спросите вы? Я повиновалась голосу разума. Вырвала две страницы, испачканные чужим психологическим расстройством.

***

Чтобы не потерять настрой и вообще, как говорится, «не сглазить», я решила пока никому не рассказывать о предстоящем собеседовании. На работе сказала, что мне нужно к стоматологу. Хотя с таким блеском в глазах к стоматологу я ещё ни разу не ездила. Дома ничего не сказала. Не первый раз «задерживаюсь на работе». Хорошо, что у моей должности такая репутация.

Погода к вечеру испортилась. Ветер взвыл голодными воплями. На этот голос услужливо быстро сбежалась серая волчья стая туч. Мне пришлось уйти позже запланированного, зонта с собой не было, я боялась опоздать, настроение катилось в пропасть уныния. Сдерживая порывы сердцебиения, я прыжками преодолевала дорогу до метро, уворачиваясь от первых увесистых капель долгого грузного дождя. Что-то первобытное во мне всегда чрезмерно тревожилось от надвигающейся стихии и я хотела как можно скорее оказаться в сухом убежище станции.

Мой потенциальный новый офис прятался в недрах бездушной коробки современного бизнес-центра. Крепкий и квадратный, как гигантский табурет, он равнодушно смотрел пустыми глазницами на суету города, поглощая ежедневно сотни, а может быть даже тысячи человеческих душ, и выплёвывая их измождёнными, уставшими, сгоревшими от вечного стресса его нутра.

Проходя вдоль остеклённого фасада в поисках нужного мне входа, я обернулась на призыв своего отражения и ужаснулась. Футболка измята, кардиган болтается серой половой тряпкой, волосы выглядят как фото «до» в рекламе шампуня. Глаза выражают стойкую тревогу. Может быть, я успею причесаться? Отступать уже поздно.

На стойке регистрации в холле мне приветливо улыбались две юные пташки, милые и приятные глазу, будто сошедшие со страниц глянцевого журнала. Я назвала свою фамилию и ждала, пока они оформят пропуск. Мысленно проклиная дождь и неудачный наряд. На фоне двух представительниц модельного агентства я смотрелась ещё более удручающе.

Надо настроиться и собраться с мыслями. Я ведь не на кастинге.

С оформлением пропуска возникла какая-то заминка, я отпросилась в уборную поправить причёску. Это я громко назвала пушистые скомканные пряди, которые выглядели так, словно семейка скворцов уже присмотрела для себя уютное гнездышко.

Я вздохнула, пригладила по возможности сложившийся бардак, придавила сверху ободком, и злая, уставшая от беготни, вернулась в мир красоты и позора.

Возле щебечущих барышень стоял мой новый знакомый. В коричневой водолазке, тёмно-серых брюках, он деловито отставил одну ногу, покачиваясь, будто моряк на палубе. Я растерялась, совершенно не ожидая его здесь увидеть.