Анна Андронова - Весна и нет войны

Из старого, покрытого туманными крапинками зеркала в металлической оправе на неё испуганно таращилось непонятное существо, темнокожее, с взлохмаченными волосами, нечто среднее между огородным пугалом и аборигеном с экзотических островов.

А платье… Прямо посреди расшитой блестками ткани, на самой груди, красовалось уродливое черное пятно!

– О, боже, выпускной!– хлопнула себя по лбу соседка.– Сейчас. Сейчас я что-нибудь придумаю.

Она засуетилась.

–Умывайся! Платье снимай- я сейчас застираю.

– Оно все равно не успеет высохнуть, тётя Сима!– печально сказала Кира, утирая слёзы.

– А я дам тебе своё! Почти новое. Из панбархата! Красивое!

Сима сняла со стены железный таз, налила туда воды и аккуратно погрузила платье в воду.

– Завтра будет как новенькое!

– Но мне надо сегодня!

– Будет тебе сегодня! Умывайся!– она протянула девушке кусок мыла.

Кира вымыла лицо и посмотрелась в зеркало. Слава богу, из зеркала на неё смотрело вполне себе свежее, розовощёкое личико.

–Вот видишь!– обрадовалась Сима.– Сейчас ещё причешемся.

Соседка схватила Киру за руку и потащила в свою комнату.

Комната Кириных соседей была гораздо больше и, может быть, от этого казалась неуютной. Кроме того, она была беспорядочно загромождена разномастной мебелью, коробками, корзинками, связками книг: соседи переехали полгода назад, но у них, по всей видимости, до сих пор не хватало времени, чтобы разобрать вещи.

– Глянь-ка!

Сима достала из шкафа голубое платье с рукавами-фонариками и тонкой талией.

–Глянь-ка! Примерь!

Кира надела платье, поправила плечи, посмотрела в зеркало и замерла в восхищении: платье соседки сидело на ней ещё лучше, чем её собственное.

– Жены посла!– гордо сообщила Сима, смахивая с плеча несуществующие пылинки.– У Игоря троюродный брат- посол в Швеции. Его жена растолстела после родов- вот и отдали нам.

– А теперь давай причесываться.

Сима усадила Киру на табуретку и взяла в руки большой деревянный гребень.

Пока Сима расчесывала волосы, Кира снова погрузилась в мечты. Перед глазами стояла весна: голубое, как её новое платье, небо, яркое солнце, тающие сугробы, воробьи, купающиеся в лужах. Вот она идет к трамвайной остановке, а впереди идет…

Громко хлопнула дверь комнаты, и послышался негодующий голос Симы.

– Игорь! Когда ты наконец поговоришь с Толиком?! Посмотри, что он натворил! У девочки выпускной, а платье испорчено!

Муж Симы, уставший, немолодой мужчина с тонкими чертами лица, посмотрел на девушку с таким сочувствием и виной, что той немедленно захотелось его утешить.

– Ничего страшного. Все поправимо.

Игорь посмотрел на Киру странным, долгим взглядом.

«Интересно, сколько ему лет?– подумала Кира.– Сорок? Сорок пять?»

Все люди старше тридцати казались ей стариками.

– К счастью, в таком возрасте действительно все поправимо,– задумчиво сказал он.

Кира и сосед встретились взглядами.

– Это потом ты понимаешь, что есть вещи, которые нельзя изменить,– печально закончил Игорь.

– Да ну тебя!– воскликнула его жена.-Тоску только нагоняешь! Девочке на выпускной идти!

Она обхватила Киру за плечи и снова подвела к зеркалу.

– Красавица! Ну, беги!

***

Кира вернулась домой на рассвете.

Её новенькое платье, выстиранное и выглаженное, висело на дверце шкафа. Уродливое черное пятно, как и клялась тетя Сима, исчезло, и Кира заснула со счастливой улыбкой на губах.

***

Во сне Кира шла по незнакомой городской улице. Ярко светило большое, лимонного цвета солнце. Огромная уродливая сосулька на крыше углового дома таяла, заставляя прохожих делать крюк, чтобы не попасть под тяжелые холодные капли.

Какой-то мальчонка, худенький и конопатый, присев на корточки, пытался запустить бумажный кораблик в прозрачную, глубокую лужу. Неожиданно мальчик повернулся к Кире, зашевелил губами и сказал совершенно взрослым мужским голосом:

– Граждане и гражданки Советского Союза! Советское правительство и его глава товарищ Сталин поручили мне сделать следующее заявление: «Сегодня, в четыре часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбёжке со своих самолетов наши города- Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причем убито и ранено более двухсот человек. Налеты вражеских самолетов и артиллерийский обстрел были совершены также с Румынской и Финляндской территории».

Кира смотрела на тающую сосульку. Вот на неё упал солнечный луч – и лёд заискрился, заиграл, запереливался всеми цветами радуги.

На мгновение Кира ослепла. Она зажмурилась, а когда открыла глаза, то очутилась в школе. Вместе со всеми она сидела в актовом зале, а директриса в строгом костюме говорила, что они вступают в новую взрослую жизнь.

Сидевший чуть впереди незнакомый мальчик, её ровесник, очевидно, чей-то друг, вдруг повернулся и посмотрел на неё пронзительными синими глазами. В этот момент голос директрисы неожиданно превратился в уже знакомый мужской бас.

« Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством. Нападение на нашу страну произведено, несмотря на то, что между СССР и Германией заключен договор о ненападении и Советское правительство со всей добросовестностью выполняло все условия этого договора. Нападение на нашу страну совершено , несмотря на то, что за все время действия этого договора германское правительство ни разу не могло предъявить ни одной претензии к Советскому Союзу по выполнению договора. Вся ответственность за это разбойничье нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на германских фашистских правителей».

Мальчик с синими глазами улыбнулся , и Кира почувствовала, как её губы сами собой расползаются в ослепительной улыбке.

Мальчик зашевелил губами и опять раздался страшный голос.

«Уже после совершившегося нападения германский посол в Москве Шуленбург в 5 часов 30 минут утра сделал мне, как Народному Комиссару Иностранных Дел, заявление от имени своего правительства о том, что германское правительство решило выступить с войной против Советского Союза в связи с сосредоточением частей Красной Армии у восточной германской границы.

В ответ на это мною от имени Советского правительства было заявлено, что до последней минуты германское правительство не предъявляло никаких претензий к Советскому правительству, что Германия совершила нападение на Советский Союз, несмотря на миролюбивую позицию Советского Союза, и что тем самым фашистская Германия является нападающей стороной».