Лина Манило - Невинная для грешника

Эти воспоминания рождают в груди вспышку радости, и остатки адреналина, утихая, щекочут нервные окончания.

– Ну что ты, не обижай меня. Ты такая бледная, совсем на тебе лица нет, волнение сплошное.

– Но я действительно ничего не хочу, – пытаюсь убедить, но, похоже, этот локомотив с рельсов не сдвинуть.

– Ничего слышать не хочу, – щебечет нараспев и легко вспархивает с кресла и идёт в сторону кухни.

То есть она сама принесёт мне чай и пирожные?

Знаете, искренняя забота – это прекрасно, только… иногда она сбивает с толку. Ну, когда её настолько много, она становится чуточку душной.

Пока Анфиса Игоревна хлопочет на кухне, я смотрю в высокое французское окно, а за ним Марк. Стоит почти вплотную к стеклу, за его спиной раскинулся прекраснейший сад, прямо в глаза мне смотрит, не отрываясь. Надо бы отвернуться, но его взгляд что-то такое кроет в себе, от чего невозможно оторваться. Держит, примагничивает. Марк будто бы сказать мне что-то хочет, но я не понимаю. Не понимаю!

Щёлк, и в комнату врывается жасминовый ветер, и момент окончательно и бесповоротно разрушен – в холле появляется Орлова. Держит в руках серебряный поднос, на нём две чашки тонкого фарфора, сахарница, молочник и красивое блюдце с двумя пирожными.

Нет, это не пирожные. Это произведение искусства! Идеально круглые и шоколадные, с пышной шапкой взбитых сливок, а уж какой аромат стоит! Даже приторный жасмин перебивает.

– Даже есть жалко, – смеюсь, а Анфиса понимающе кивает.

Бросаю быстрый взгляд в окно, но Марка там уже нет – будто бы привиделся. А может, и правда, глюк словила?

– Детка, ты очень напряжена, – замечает Анфиса Игоревна и обхватывает холёными пальцами с идеальным нюдовым маникюром чашку. Кивком головы предлагает следовать её примеру и поясняет: – Чабрецовый чай, пей, дорогая, он хорошо нервы успокаивает и усталость снимает. Лучший антидепрессант в мире.

Есть что-то в этой женщине, что не даёт её ослушаться – то ли царственная осанка, то ли решительный колкий взгляд, потому пью душистый чай, и после первого же глотка действительно становится спокойнее.

– Вы же мне расскажете о моих обязанностях? – возвращаю разговор в нужное русло, и Анфиса, спохватившись, начинает посвящать в детали.

Я внимательно слушаю, в длинный список выстраиваю все распоряжения, чтобы ничего не забыть – обязанностей на самом деле оказывается довольно много. Конечно, я не заменю маму, которая работает здесь долго и знает каждый уголок, но я постараюсь честно отработать каждую копейку, чего бы мне это ни стоило.

Маме не придётся за меня краснеть, а Анфиса Игоревна не разочаруется.

– Иногда, может быть, пару раз в неделю, будешь ночевать здесь, – переходит к “десерту”. – К нам приходят друзья, деловые партнёры Романа Георгиевича. Они задерживаются как правило допоздна, в неформальной обстановке обсуждают работу. Ещё мои приятельницы – так, ничего особенного, болтаем и чай пьём, но за это двойная ставка, так что не волнуйся.

Я-то не волнуюсь, хотя немного и боязно, что с чем-то могу не справиться, но Анфиса так воодушевлена, что невольно начинаю верить в себя.

Всё у меня получится. Что я, чай не смогу поднести и пепельницы поменять?

– Тогда, если вопросов больше нет, пойдём, я покажу тебе твои покои.

Покои… слово-то какое вычурное.

Иду следом, Анфиса гордо шествует впереди, а я верчу головой, снова поражаясь, какой же этот дом красивый.

Мы оказываемся сначала в саду, я приветливо машу рукой пожилому садовнику Петру, который возится с обрезкой пышного розового куста, и получаю в ответ скупую улыбку.

По мощёной плиткой дорожке идём к невысокому домику, в котором живёт моя мама, пока тянутся её смены.

Таких домов на участке несколько: для водителя, садовника, моей мамы, и внутри есть всё необходимое для жизни: плазма не стене, удобная кровать, личная душевая и туалет. Даже крошечная кухонька есть.

Живи да и радуйся.

– Вот запасные ключи, располагайся, – улыбается Орлова и наконец оставляет меня одну.

Быстро скидываю свои вещи, принимаю душ, и он смывает с меня тревогу и усталость.

Работа – это хорошо. От любой хандры лечит, а Марк и его странные слова… тревожно от них, очень, но вдруг он просто развлекается? Вдруг чувство юмора у него такое… чёрное.

Не даю себе времени на размышления – для таких вещей мудрая Вселенная ночь придумала – и быстро облачаюсь в тёмно-синее платье чуть ниже колен, собираю волосы в тугой пучок, закалываю выбившиеся непослушные пряди и выхожу из домика.

Анфису Игоревну я нахожу в холле, она нервно расхаживает от дивана к креслу и обратно. Хмурая, погружённая в свои мысли и чем-то обеспокоенная. Злая даже, но, завидев меня, она снова натягивает на лицо приветливую маску.

– Всё-таки ты очень хорошенькая, – констатирует, осмотрев меня с ног до головы.

С лестницы спускается высокий широкоплечий мужчина в чёрном костюме, несёт в руках чемодан и, кивнув мне, выходит прочь из дома, а Орлова поясняет, что это её личный водитель.

– Марта, ещё кое-что. У меня намечена рабочая поездка, самолёт через четыре часа. Меня не будет в городе пару дней, но не думаю, что у тебя возникнут с чем-то проблемы, – и вдруг, будто вспомнив что-то, добавляет: – Марта, к пяти вернётся Роман Георгиевич. Мой супруг – мужчина, а мужчины чаще беспомощные, словно дети. Уж помоги ему, хорошо? К ужину накрой, послушай стенания о тяжёлом рабочем дне, поулыбайся. Это ни к чему тебя не обяжет, Роман приличный человек, лишнего себе не позволит, не волнуйся о чём-то… таком. Просто человеческое участие, ничего кроме.

Я открываю рот, хочу что-то уточнить, но не успеваю: Анфиса Игоревна, кивнув на прощание, стремительно покидает дом.

Эм… что-то я сомневаюсь, что металлургический магнат Роман Орлов остро нуждается именно в моём участии и улыбках.

К трём я успеваю переделать все дела на сегодня и решаю, что заслужила минутку покоя. Убираю в хозкомнату уборочные причиндалы, плотно запираю дверь и, помыв руки, иду в сад. Там хорошо сейчас, там тихо – благодать и райский уголок.

Аромат цветов плывёт по воздуху, щекочет ноздри. Останавливаюсь то у пышного куста ярко-алых роз, то у лилий, провожу рукой по плотным, будто пластмассовым лепесткам и не могу налюбоваться. Надышаться не могу.

В саду Орловых хочется остаться жить, впитывая каждой клеткой красоту, царящую вокруг. Кажется, можно год гулять по дорожкам и десятой части не посмотреть.

Блуждая, я нахожу крытую площадку и удобно устраиваюсь в ротанговом кресле. На круглом столике лежит забытая кем-то книга – второй том “Игры престолов”.

На форзаце размашистым красивым почерком: "Любимому Марику от любящей Р."