Владимир Сонин - Алина

– Вы не против, что я буду записывать наш разговор?

Она с любопытством посмотрела на меня своими большими карими глазами, а потом опустила взгляд и ответила тихо:

– Думаю… думаю, я не против.

Что-то в этом ответе показалось мне странным – сама эта реакция, этот взгляд, эта покорность в конце, как будто преодоление… Впрочем, сейчас я рассуждаю более осознанно, зная ее достаточно близко. А тогда что-то просто мелькнуло и заставило меня объяснить подробнее:

– Я обычно делаю запись беседы, потому что потом мне проще возвращаться к некоторым моментам, чтобы все обдумывать…

Я не успел договорить.

– Я же сказала, что согласна, – перебила она таким тоном, словно давно уже решено: разговор окочен, и мне следовало это понять.

– Ну ладно, – произнес я, слегка озадаченный.

– Простите. Что-то я сегодня нервная, – сказала она. – Я понимаю, что так будет удобнее. Конечно записывайте.

…Ты заходишь в подъезд пятиэтажки, поднимаешься на третий этаж, подходишь к двери арендованной квартиры и в который раз думаешь, что еще год назад ни за что бы не поверила, что будешь жить в этой дыре. «Впрочем, не такая уж и дыра, – возражаешь сама себе, – особенно если вспомнить детство и забыть ту гадость, которая была после. Все возвращается на круги своя».

Открываешь дверь, разуваешься, ставишь туфли на маленькую обувную полку, отмечаешь про себя, что они мокрые, немного грязные и неплохо бы их почистить, но откладываешь это на потом.

– К черту, – говоришь сама себе, распрямляешься, снимаешь куртку, вешаешь ее на крючок и смотришь в зеркало.

Зеркало маленькое, с обшарпанной рамкой. Невольно думаешь, сколько разных лиц оно видело, в том числе и тех, кого уже нет в живых.

– Много их было, наверное… – говоришь ты.

А потом, словно опомнившись:

– Черт, что я несу? – И идешь на кухню.

Кухня маленькая, квадратов шесть, не больше. В углу холодильник, рядом небольшой стол, за которым разместятся максимум двое, вдоль противоположной стены раковина, плита и шкаф. Еще три шкафа висят на стене. Это все.

– Вот так и живем, – говоришь ты и наливаешь в стакан воды из фильтра-графина на столе.

Выходишь из кухни обратно в коридор и проходишь в комнату – единственную жилую комнату в квартире. У стены справа – вечно разложенный диван с неубранной смятой постелью, вдоль противоположной стены – видавший виды коричневый, под дерево, лакированный шкаф с открытой дверцей, около окна – стол со стулом. Еще один стул у дивана, и на нем куча вещей.

Ты снимаешь кофточку, затем джинсы, бросаешь на стул – сверху на то, что там уже лежит, – думаешь, что нужно будет на днях все же навести порядок.

– А еще говорят, что в холостяцких квартирах свинарник… Они просто не видели, как выглядят квартиры одиноких женщин.

Произнеся это, ты улыбаешься, снимаешь лифчик, потом трусики и швыряешь их в ту же самую кучу вещей на стуле. Затем ты открываешь дверцу шкафа – ту, с обратной стороны которой зеркало («Какой дурак сделал зеркало внутри?»), – подходишь так, чтобы было видно отражение в полный рост, и смотришь на него, затем закрываешь глаза, и…

…И перед тобой – большое запотевшее зеркало с позолоченной рамой, цельная мраморная столешница-раковина, позолоченные держатели стаканчиков для зубных щеток, мыльница, в которой лежит мыло с частицами золота и такой стоимостью, что лучше не знать.

Сзади подходит он, ты слышишь его дыхание, затем чувствуешь прикосновение. Он касается спины, движется вниз, задерживается ниже талии, другой рукой крепко берет за грудь и спрашивает шепотом:

– Ты сегодня будешь послушной девочкой?

Ты слегка склоняешь голову на бок:

– Да…

Запись от 21 марта 2016 года

– Простите, в прошлый раз я вела себя как дура.

– Не волнуйтесь, все в порядке.

– Нет, не очень в порядке… Знаете, все больше убеждаюсь, что внутри меня живет какой-то капризный ребенок, и иногда я не могу его удержать.

– Может быть, я вас разочарую, но должен сказать, что в каждом из нас сидит ребенок, который то и дело вносит свой вклад в наше поведение… Так что все в порядке.

– Спасибо вам.

– Да пока не за что… И в конце концов, кто знает, может, вы как раз затем и пришли, чтобы разобраться с этим самым ребенком и определить, какое место его, а какое – ваше.

– Может быть…

(Вздыхает и продолжает после небольшой паузы.)

– Боже мой, как же мне с вами повезло. Другой бы после такой выходки не стал бы меня больше слушать.

– Не отрицаю, конечно, что вам со мной повезло… (Смеюсь.) Но думаю, что любой на моем месте поступил бы так же. В конце концов, это моя профессия – слушать людей, наблюдать за ними, пытаться понять их действия, решать их проблемы и… Может быть, расскажете что-то?

– Например?

– Например то, на чем мы с вами остановились в прошлый раз. Ну, или что-нибудь другое.

Тогда я намеренно не стал допытываться, зачем все же она ко мне пришла. Я видел, что случай тут особенный и она не из тех, кто приходит и, не успев даже поздороваться, говорит:

– Мой муж алкоголик, я хочу его бросить, но не могу.

Нет, здесь случай другой. Ей нужно время, чтобы она сказала. А может быть, она вообще не скажет, но от самих бесед со мной получит что-то, ей необходимое. В конце концов, нельзя исключать того, что человеку просто нужно поговорить. И если это так, то я был готов.

Короче говоря, я решил избрать тактику дружбы. Знаете, как будто встречаются старые друзья, сто лет друг друга не видевшие, и рассказывают то, что за эти сто лет с ними произошло, или просто молча сидят и смотрят друг на друга, если никто из них говорить не настроен.

Очень скоро я убедился, что по-другому было бы просто невозможно. На мои вопросы она если и отвечала, то неохотно. По крайней мере на те, цель которых, по ее мнению, состояла в том, чтобы что-то выудить и к чему-то подвести. Вообще она вела себя так, будто ей хотелось просто поговорить на интересные темы, но при этом без лишних вопросов. А она готова за это платить.

Ну что ж. Если человек ищет дружбы и просто хочет поговорить – почему нет?

– Он оказался такой мразью.

(Пауза.)

– Шампанское это… Он мне потом каждую бутылку припомнил.

(Пауза.)

– Ненавижу его. И всю их семейку. Денег много, а жадные… Вы не представляете, какие они жадные. Обсуждают с братом, какие машины им купить, потому что эти уже надоели. А они новые, недавно купленные. Покатались полгода, и хватит: долго уже. И со своими друзьями обсуждают: «Купил «бэху», и чё? Еду, короче, и на трассе сломалось это говно». Так и говорит: говно. А потом: «Ну, звоню в сервис, а они мне отвечают, что надо какую-то кнопку нажать, которая где-то там… А я этой курице и говорю: слышь, сама приезжай и нажимай на кнопку…» Друзья смеются. Очень смешно им. Такие байки у них постоянно. Развлекают себя. И тут он – одному из них, Семену, такому же папочкиному сынку, золотому мальчику: «А ты чё ржешь? Чё ржешь? Кто мне насоветовал «бэху» купить?! Сука!» Все хохочут еще сильнее. А Семен и говорит: «Потому что ты дурак, черную взял. А я тебе говорил, что надо в золотой красить. Тогда бы хрен она сломалась». Это шутка дня просто. Совет от Семена. Я, конечно, была с ними. Тоже смеялась. Потому что это забавно. Знаете, вроде как свобода такая: купил машину дорогущую и можешь себе позволить хоть выкинуть ее… Да…