Эмма Скотт - Сейчас и навечно

Он засмеялся.

– Возможно. Но я могу переехать через несколько месяцев. Или раньше.

Меня аж перекосило от его слов.

– Что? Не-е-ет! Не говори так. Ты мне слишком уж сильно нравишься.

– Это не точно, но, вероятно, меня переведут на другую работу в Сиэтле. – Макс улыбнулся с теплотой в глазах. – Ты мне тоже понравилась. Не думаю, что когда-либо заводил друзей быстрее.

– Не люблю тратить время впустую, – я широко улыбнулась. – Хочешь зайти и посмотреть на единорогов?

– Чтобы завидовать еще больше? Как-нибудь в другой раз. Хотя… – Макс достал телефон из заднего кармана джинсов и проверил время. – Черт, мне надо бежать. Смена начинается через двадцать минут. Но я помогу тебе занести вещи.

– Нет, сама справлюсь. – Я сняла сумку с его плеча и поставила ее на тротуар.

– Уверена?

– Дружище, я же несу свой вес.

– Ну ладно. – Макс протянул мне руку. – Рад познакомиться, Дарлин.

Усмехнувшись протянутой руке, я накинулась на него с объятиями. Его руки обвились вокруг меня, и я ощутила, как широкая грудь затряслась от смеха.

– М-м-м, пахнешь автобусом.

– Парфюм «Грейхаунд».

Он отстранился с улыбкой на губах.

– Увидимся в пятницу вечером. Улица Бьюкенен, комната четырнадцать. Ровно в девять часов.

– В пятницу вечером? – Я прикусила губу.

– Разочарована? – спросил Макс, выставив руку вперед, и попятился спиной в сторону остановки. – Поплачь об этом в своем пентхаусе с регулируемой арендной платой.

Я рассмеялась, с ворчанием закинула армейскую сумку на плечо и пошла к дому. Он был действительно прекрасен и в идеальном состоянии. Повернув ключ в замке, я шагнула в крошечный холл.

Я не являлась архитектором, но с уверенностью могла сказать, что этот дом когда-то был самым настоящим домом, а теперь поделен на небольшие квартиры. Заглянув за стену, которую не поставил бы ни один здравомыслящий домовладелец даже в подъезде, я увидела крошечную прачечную с одной стиральной машинкой и сушилкой. На другой стороне коридора находилась дверь с цифрой один. Ее порог украшали комнатное растение в горшке и яркий приветственный коврик.

За ней слабо слышалась испанская музыка и детский смех.

Я втащила свою огромную сумку по лестничному пролету на неудобную площадку: тоже новая конструкция, отделяющая второй этаж. Дверь на этаже значилась под вторым номером и не имела ни приветственного коврика, ни растений, ни какого-либо декора. И никаких звуков по ту сторону.

Поднявшись еще на один этаж, я заметила, что потолок стал ниже, скошенный под углом, а дверь под номером три вела в крошечную студию. Кровать, стол, стул, кухня и ванная комната без единого намека на чье-то присутствие. Мой друг из Нью-Йорка, который и помог мне с этой субарендой, сказал, что владелица – девушка по имени Рэйчел, работающая в «Гринпис» – убрала все из квартиры, кроме простыней, полотенец, кастрюль и сковородок. Но это место казалось идеальным вариантом, да и многого мне не нужно.

Легкая улыбка тронула мои губы, когда захлопнулась дверь. Я направилась к окну, где пришлось чуть пригнуться из-за низкого потолка. От великолепного вида у меня перехватило дыхание. Ряды домов выстроились дальше по холму, а за ними расстилался город. Это был совершенно другой город, нежели Нью-Йорк. Более тихий, с красочными старинными зданиями, холмами, зеленью парков, укутанных в синеву залива.

Я втянула воздух и немного задержала дыхание.

– Я справлюсь.

Но после трехдневной дороги в автобусе я была слишком уставшей и подавленной, чтобы думать о покорении нового города. Так что, повернувшись к кровати, рухнула на нее лицом вниз.

Сон сразу же овладел мной, и в разрозненные мысли ворвалась музыка.

Я танцевала.

Ты согласен?..

Ты с-с-согласен?..

Постель пахла стиральным порошком и человеком, который жил здесь до меня. Незнакомцем.

Скоро она будет пахнуть мной.

Ты согласен, согласен, согласен?..

– Пока нет, – прошептала я и провалилась в глубокий сон.

Тишину во второй аудитории в юридической школе Гастингса прерывали лишь шелест переворачиваемых страниц и щелчки клавиатуры. Студенты сидели в мягких креслах, забаррикадировавшись в наушниках за ноутбуками.

Мои партнеры по учебе – Бет, Эндрю и Сана – сидели на диванах и стульях в кругу, склонившись над своей работой, и за все время не прозвучало ни единой шутки или остроумного замечания. Я скучал по Джексону, но у этого ублюдка хватило наглости закончить учебу на целую четверть раньше меня.

Неумолимый свет флуоресцентных ламп слепил мои и так уставшие глаза, отчего текст на страницах передо мной расплывался. Я моргнул, сосредоточившись, и постарался мысленно сфотографировать абзац из Семейного кодекса Калифорнии. Сохранив это изображение в памяти, я взял ручку и записал увиденное своими словами. Для закрепления.

Закончив делать записи, я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

– Эй, Хаас, – позвал Эндрю миллисекунду спустя. Я даже расслышал нотки самодовольства в его словах. – Собираешься спать весь оставшийся час?

– С удовольствием, если ты заткнешься, – пробурчал я, даже не открыв глаз.

Он хмыкнул, засопев, но больше не произнес ни слова. Джексон выдал бы остроумный комментарий, а после началась бы шуточная словесная баталия, пока кто-то не проиграет в этом нелепом соревновании. Но Эндрю не Джексон.

– Этот экзамен по семейному праву меня доконает, – заворчал Эндрю. – Спросите меня что-нибудь.

– Статья 7602? – задала вопрос Бет.

– Эм-м… Блин. – Я услышал, как ручка ударилась о стол. – Где-то здесь…

Я улыбнулся про себя. Основным профилем у меня было уголовное судопроизводство, но после «Злодейской» вечеринки десять месяцев назад семейное право стало моей неофициальной специализацией.

Мысленно пролистав кодекс до статьи 7602, я процитировал наизусть:

– «Родители имеют равные права и несут равные обязанности на каждого отдельно взятого ребенка, независимо от семейного положения».

Тишина. Я приоткрыл один глаз.

– Извини, но это моя любимая.

– Ну еще бы, – Эндрю фыркнул и взял ноутбук. – Ладно, давай посмотрим, что еще ты знаешь, Хаас.

Остальные с интересом наклонились вперед. Моя способность к запоминанию была выдающейся. Практически все отпечатывалось в мысленной фотолаборатории в моей голове: имена, лица, воспоминания многолетней давности вплоть до мельчайших подробностей, даже целые страницы текста, если прочесть их достаточное количество раз. Не знаю, откуда взялась фотографическая память, но слава богу, что она у меня появилась, иначе я не протянул бы эти последние десять месяцев. Не с тремя-четырьмя часами сна каждую ночь.