Ксения Каретникова - Расклад на любовь

– Готова? – с грустью спросила Маринка, забирая из гримерки сценические наряды. В театр мы пришли с ней одновременно, три года назад, только я на сцену, а она за кулисы. Маришка – художник-модельер и заведующая костюмерной по совместительству. Это она придумала и создала все наряды нашего театра.

– Да, – кивнула и поднялась. Мы покинули небольшое помещение и пошли по узкому коридору. Занесли наряды в костюмерную, а потом направились в кафетерий.

– Как у тебя там с братом? – поинтересовалась Маришка. Да, ей я рассказала о наших проблемах, просто надо было с кем-то поделиться, а Маринку я могу назвать другом.

– Никак. Не разговаривает со мной, обижен, что я не даю согласие на продажу квартиры. А я и не дам.

– Работает хоть?

– Ага, вторую работу нашел… Но на ту сумму ему еще копить и копить.

– А срок когда подходит?

– Да две недели осталось, – произнесла, и не по себе стало. Чуйка сработала – что-то да будет. И уже очень скоро.

Помещение кафе празднично украсили, столы накрыли, и почти все в сборе. Мы с Маришкой сели на свободные места. И праздник начался.

Говорили много слов, конечно, хороших. И я была с ними согласна, ничего плохого про Сергеевича сказать нельзя. Хотя есть у нас те, кто могут. Но они, слава богу, отмолчались.

С актрисами театра у меня такой дружбы, как с Маришкой, не сложилось. Конкуренция, как-никак. Приходится держать с ними лицо, а иначе рискуешь его лишиться. И со мной пытались, подмешали какую-то гадость в мой грим, вследствие чего я покрылась прыщиками.

«Талантам надо помогать, бездарности пробьются сами», – сказал мне тогда наш руководитель. И начал мне помогать. Это было приятно – знать, что тебя бездарностью не считают. И дают главные роли… Но будут ли они теперь, когда Сергеевич уходит? В сердце защемило, тоска накатила…

– Слушай, – шёпотом обратилась я к Маринке, – а не слышала, кого нам пришлют на место Сергеевича?

– Не-а. В тайне все держат. Сюрприз обещают, – отвечает Маринка, – но до меня дошёл слушок, что будет это столичный режиссёр.

– Н-да, – произнесла я, вертя в руках бокал, – не знаю даже, плохо это или хорошо. Только столичной богемы нам тут не хватало, – задумчиво произнесла я, и Маришка согласно кивнула.

Час уже прошел, за ним второй. Люди уже мало ели, но больше пили. Я же на горячительное особо не налегала. Маришка тоже.

Выдержала я еще час, после чего решила, что пора идти домой. Маришка решила так же. Мы с ней подошли к виновнику мероприятия, я его с трепетом обняла, пообещав, что буду навещать. Старик растрогался и расцеловал меня под не совсем доброжелательными взглядами коллег.

На улице Маришка вызвала такси.

– Со мной поедешь?

– Да нет, мне тут недалеко, прогуляюсь, подумаю, – ответила я ей и, чмокнув подругу в щеку, направилась в сторону дома.

И я действительно принялась думать. И о театре, и о Сергеевиче. И о брате с этой тачкой.

Последнее беспокоило, конечно, больше. Потому что брат такую сумму точно не соберёт. Ни за месяц, ни за два… даже за год вряд ли. Ему, официально безработному, кредит никто не даст. Мне сейчас тоже…

Видимо, я сильно погрузилась в свои мысли, раз уж не сразу заметила автомобиль, который ехал за мной от самого театра…

Машина громко посигналила и, поравнявшись со мной, остановилась.

– Эй, красавица, – крикнул мне водитель из открытого окна. Я покосилась на него, лицо, мягко говоря, малоприятное, с большим шармом, рассекающим левую бровь ровно посередине. Отвела быстро взгляд и огляделась: улочка эта была обычно безлюдной, так и сейчас, и те, кто в тачке, как знали, где меня окликнуть. Но останавливаться я не собиралась, даже чуть ускорила шаг. Машина тоже тронулась и ехала близко со мной, я не могла никуда деться, с одной стороны меня притесняла эта груда железа, с другой шел ров, а за ним забор и парк. Звездец, наиполнейший! Если и бежать, то только вперед или назад, но вряд ли я далеко на своих двоих убегу. – Да постой! Помоги хорошим людям.

Фыркнула, тут же засомневавшись, что они хорошие люди, но вслух озвучивать это не решилась.

– Чем помочь? – все же спросила я. А по спине бежал холодок, пронизывающий все сильней. Мне показалось даже, что пальцы на ногах немеют.

– Подскажи нам, где тут театр находится, – произнес вдруг другой мужской голос из того же автомобиля.

– Вы от него как раз едете, – ответила я настороженно.

– А ты случайно в нем не работаешь? – опять поинтересовался второй. – Ты ж эта, актрисулька, Ляля Белая?

– А вы автограф хотите? – усмехнулась я и к своей беде зачем-то замедлила шаг. Автограф я давать никому не собиралась, но меня смутило то, что меня узнали. Может, люди были на моих спектаклях? Не, если так, то они знали бы, где находится театр. И тут они, видимо, решили воспользоваться моментом – задняя дверь машины открылась, и сильная рука затащила меня в салон. Так быстро и ловко, что я даже пискнуть не успела. Да и смысла в этом не было – на улице по-прежнему никого.

Испугалась – это мало сказать. В машине двое мужчин. Тот, что сидел со мной, захлопнул дверь, касаясь моих ног своим телом, а второй, что сидел за рулём, заблокировал двери и вдарил по газам. Я, пытаясь успокоиться и сориентироваться, устроилась поудобнее на сиденье и вытянулась по струнке, прижимая к груди свою сумочку.

– Ну ладно, настырные какие, давайте, где расписаться, – выдавила я из себя. Да, косила под дурочку, самый лучший приём.

Мужчины переглянулись… ну как переглянулись, посмотрели друг на друга через зеркало заднего вида.

– Нахрена нам твои каракули? – заржал тот, что сидел рядом.

– А что вам нужно?

– Поговорить, – ответил мужчина спереди.

– О чем?

– О брате твоем.

Ну вот, начинается. Теперь и до меня добрались… точнее через меня решили добраться до брата? Правда, он не прячется, так что зачем им я?

– Слушаю внимательно, – прохрипела я и откашлялась. Со мной продолжил говорить тот, что сидел за рулем:

– Он деньги возвращать собирается?

– Конечно, – кивнула я.

– В срок уложится?

– С… сомневаюсь.

– Это очень и очень плохо, – говорил и вёл себя он на удивление спокойно. А вот тот, что сидел рядом, был нервным, все ерзал на сиденье, одаривая меня своим масляным взглядом. Особенно его интересовали мои ноги. – Он должен уложиться, ты же понимаешь? Иначе…

И вдруг тот, что пялился на мои ноги, достал из кармана раскладной нож… колючий в прямом смысле случай!

Вот тут я собралась орать всем своим сопрано и вцепилась ладонью в ручку двери. Тщетно, конечно. А мужчина провёл лезвием по моих ногам, делая на чулках зацепки, от которых тут же поползли стрелки.

Меня почти парализовал страх. Даже дышать стало трудно, когда лезвие ножа оказалось близко к моему лицу…