Сергей Огольцов - Хулиганский Роман (в одном, охренеть каком длинном письме про совсем краткую жизнь), или …а так и текём тут себе, да…

Наташа показала нам, что если пластинку в 33 оборота запустить на 45, то даже Большой Хор Советской Армии и Флота имени Александрова начинает петь бравые песни кукольно-лилипуточными голосами…

~ ~ ~

Чтением Папа не слишком увлекался. Читал он только журнал Радио со схемами-чертежами из всяких конденсаторов-диодов-триодов, который каждый месяц приносили в самодельный почтовый ящик на нашей двери. А поскольку Папа был член Партии, туда же клали ещё каждодневную Правду и ежемесячный Блокнот Агитатора, без единой картинки и с беспросветно плотным текстом – один-два нескончаемые абзаца на всю страницу, не больше…

Ещё из-за своей партийности Папа дважды в неделю ходил на Вечерние Курсы Партийной Учёбы, когда не работал во вторую смену. А ходил он туда, чтобы записывать уроки в толстую тетрадь в коричневой дерматиновой обложке, потому что после двух лет учёбы его ждал очень трудный экзамен.

Однажды после Партийной Учёбы он принёс домой пару партийных учебников, которые там распространяли среди партийных курсантов. Однако даже и распространённые книги он не читал и в этом оказалась его ошибка. Горькие плоды недальновидности ему пришлось пожать через два года, когда в одном из партийных учебников он обнаружил свою «заначку»—часть заработной платы припрятанную от жены на расходы по собственному усмотрению. С искренним раскаянием и громкими (но запоздалыми) упрёками в свой личный адрес, горевал Папа над находкой, которая заначивалась до денежной реформы обратившей широкие деньги в бумажные фантики…

Среди множества наименований Объекта, на котором мы жили, имелось и такое имя как «Зона», пережиток из тех времён, когда зэки строили Объект. ( Зэки живут и пашут на Зоне, это известно каждому). После второго года Вечерних Курсов Партийной Учёбы, Папу и других курсантов повезли «За Зону», в ближайший районный центр. Папа заметно переживал и не уставал повторять, что он ни черта не знает, хотя исписал ту толстую тетрадь почти до самого конца. А кому охота оставаться, говорил Папа, на второй год Партийной Учёбы к чертям собачьим!

Из «За Зоны» Папа вернулся очень весёлым и радостным, потому что на экзамене он получил слабенькую троечку и теперь у него все вечера будут свободны. Мама спросила, как же он сдал, если не знал ни черта. Тогда Папа открыл толстую тетрадь Партийной Учёбы и показал свою колдовочку—карандашный рисунок, который он сделал на последней странице—осла с длинными ушами и хвостом, а под животным магическая надпись «вы-ве-зи!»

Я не знал можно ли верить Папиной истории, потому что он часто смеялся пока рассказывал. Поэтому я решил, что лучше никому не говорить про осла, который вывез Папу из Партийной Учёбы…

Читателем книг в нашей семье была Мама. Уходя на работу, она брала их с собой, чтобы читать в свою смену на Насосной Станции. Но сначала она приносила эти книги из Библиотеки Части. (Да, потому что мы жили не только в Зоне-Почтовом Ящике-Объекте, но ещё и в Войсковой Части номер какой-то там, что и делало слово «Часть» ещё одним из названий нашего места жительства)…

Библиотека Части находилась не очень далеко, примерно за километр ходьбы. Сперва по бетонной дороге до самого низа Горки, где она пересекалась асфальтной, а сама, после перекрёстка, превращалась в грунтовую улицу между деревянных домов за невысокими заборчиками палисадников. Улица кончалась перед Домом Офицеров, однако не доходя метров сто, надо свернуть направо к одноэтажному, но кирпичному зданию Библиотеки Части.

Иногда Мама брала меня с собой за книгами и, пока она обменивала прочитанные в глубине здания, я ждал в большой пустой передней комнате без всякой мебели, но полной красочных плакатов на каждой стене. Самый главный плакат представлял схему Атомной бомбы в разрезе (потому что полным именем Объекта на котором мы жили было Атомный Объект). Кроме плакатов про атомную анатомию и грибы атомных взрывов, были ещё картинки про подготовку Натовских шпионов. В одной фотографии шпион запрыгнул на спину часового и раздирал солдату губы пальцами. Меня охватывала жуть, но я не мог отвести глаз от картинки и только думал про себя «Мама, ну, пожалуйста, меняй свои книги поскорее».

В одно из таких посещений, я набрался смелости спросить Маму можно ли и мне брать книги в Библиотеке Части. Она ответила, что вообще-то библиотека тут для взрослых, но всё же отвела меня в комнату, где сидела Библиотекарша за тумбовым столом придавленным пирамидами разнообразно толстых книг, что оставляли место только для её лампы и длинного фанерного ящичка с карточками читателей. Тут Мама сказала ей, что уже не знает что со мной делать, потому что я перечитал всю библиотеку в школе. С тех пор я всегда ходил в Библиотеку Части сам по себе, без Мамы. Иногда я обменивал её книги для дежурств и приносил домой вместе с двумя-тремя для собственного чтения.

Мои книги усеивали диван в постоянной готовности, потому что я их читал вперемешку. На одном диванном валике, я уползал через линию фронта вместе с разведгруппой Звезда, чтобы захватить Немецкого штабного офицера, а перекатившись к дальнему концу дивана я утыкался носом в кактусы Мексиканских пампасов и скакал во весь опор с Белым Вождём Майн Рида. И только солидный том Легенды и Мифы Древней Греции я почему-то предпочитал раскрывать в ванной, опёршись спиной на паровой котёл Титан.

За этот диванно-лежачий образ жизни Папа прозвал меня Обломовым, потому что на уроках Русской Литературы в своей деревенской школе он запомнил образ этого лентяя.

~ ~ ~

Зима выдалась бесконечно долгой, затяжной; метели сменялись морозом и солнцем; в школу я выходил в густых сумерках, почти затемно… Но в один из дней случилась оттепель и по дороге из школы, на спуске между Учебкой Новобранцев и кварталом, я заметил непонятно тёмную полосу слева от дороги.

Тогда я свернул и, бороздя валенками нехоженые сугробы, пошёл взглянуть что там. Полоса оказалось землёй выступившей из-под снега – проталина чуть липкая от влаги. На следующий день она удлинилась, а кто-то успел побывать на ней и оставить почернелые Еловые шишки, скорее всего прошлогодние. И хотя через день снова ударил мороз и сковал снег твёрдым настом, а потом опять зарядили метели, бесследно укрыв снегом темневшую на взгорке проталину, я точно знал, что зима пройдёт всё равно…

Посреди марта, на первом уроке в понедельник, Серафима Сергеевна сказала нам отложить ручки и послушать её. Оказывается, два дня назад она ходила в баню со своей дочкой, а вернувшись домой обнаружила пропажу кошелька вместе со всей её учительской зарплатой. Она очень расстроилась вместе с дочкой, которая сказала ей, что невозможно построить Коммунизм, когда вокруг воры. Но на следующий день к ним домой пришёл человек, рабочий из бани. Он нашёл там кошелёк на полу и догадался у кого это выпало, вот и принёс вернуть… И Серафима Сергеевна сказала нам, что Коммунизм обязательно будет постоен и попросила запомнить имя этого рабочего человека.