Дана Алексеева - Гадкий утенок

Мою усердную работу приостановила нога, а точнее, начищенная черная мужская туфля, которая наступила на тряпку, не давая ей шансов сдвинуться с места.

– Что здесь происходит?! – громко прогремел голос Дмитрия Александровича. – Женя, что ты делаешь?!

Я выгнулась из буквы «зю» и поправила бандану. Гневное выражение моего босса заставило меня осечься и задуматься, что я опять сделала не так! К тому же, он был не один, а в компании высокой «мордастой» блондинки, которую я уже где-то видела… А-а-а, точно… Около стены, к которой прижимал ее Дмитрий в мой первый день в этом доме.

– Пол мою, – шмыгнула я носом и недоуменно покосилась на грозного босса.

– Ах, пол… – умиленно выдохнул он, а затем накинулся на меня. – Я что, по-твоему, слепой?! Сейчас же перестань это делать…

Он схватился в швабру в попытке отбросить ее в сторону, но мои пальцы вцепились в нее мертвой хваткой. Что происходит вообще?

– Да выкинь же ты ее! – рывком выхватил он ее из моих рук и отбросил к стене. – Ладно, ты! Но вы, Анна?! Почему моя невеста драит пол, подобно грязной домработнице. Не хватало, чтобы это кто-нибудь запечатлел через окна!

Анна выпала в осадок после такого заявления и схватилась за фартук, пытаясь сообразить, что она пропустила…

– Какая еще невеста? Женя, что ли? Дак, это… Вы же говорили, что она горничной будет работать…

Один свирепый взгляд Дмитрия Александровича, и Анна научилась читать мысли. Она быстро метнулась убирать из гостиной швабру и ведро с водой. Бедная Анна Павловна… И для нее крайней останусь я. Но кто знал, что мне теперь нельзя швабру в руки брать, ничего про это не было сказано!

«Подстилка» босса смотрела на все с прибалдевшим взглядом и усмешкой на губах. Тоже мне, пришла на бесплатную комедию… Я надуто смотрела на эту парочку исподлобья.

– Женя, познакомься, это Марина, – пошел на примирительный тон Дмитрий. – Она сегодня с тобой позанимается, и я уверен тебе будет, чему научиться у нее.

Я просверлила блондинку взглядом. Чему это интересно? Как носить обтягивающие короткие платья или накачивать губы до размера вздувшихся сосисок?

– Приятно познакомиться, – она обнажила свою отбеленные зубы, как у лошади, и протянула руку с длиннющим маникюром.

– Я бы так не сказала, – покосилась я на ее розовые когти.

Дмитрий хлопнул в ладоши и широко улыбнулся, словно только что заключил удачную сделку.

– Вот и славно, познакомились! Прямо чувствую, что вы найдете общий язык!

Он подмигнул Марине, которая до сих пор держала состроенную улыбку на лице.

– Ты знаешь, что делать, Мариночка. Я очень на тебя надеюсь.

Он быстро чмокнул ее в губы и, похлопав на прощание по ее накаченной филейной части, скрылся за дверью.

Как только Дмитрий ушел, Мариночка поцокала каблуками по вымытому полу до дивана и по-хозяйски уселась на него, закинув ногу на ногу. От вымученной дружелюбной улыбки не осталось и следа.

– Итак, что мы имеем… – протянула она и скользнула по мне высокомерным взглядом. – Не думала я, что все настолько плохо…

Не то чтобы я оскорбилась, но… Перед такой московской зазнавшейся козой я прогибаться не буду и оскорблять себя не позволю.

– И часто ты это повторяешь, стоя перед зеркалом? – хмыкнула я.

Ее выщипанные тонкие ниточки, которые когда-то были бровями, приняли форму удивленной дуги. Видимо, я не оправдала ее ожиданий про жалкую овечку. Она уверенно встала с дивана и приблизилась ко мне.

– Вы посмотрите, еще и хамка… Полное безобразие!

– Это ты о своих губах или макияже? – бросила я ответку.

Марина скривила лицо и пробежалась взглядом по моему одеянию. Найти во мне изъяны для нее было лучшей усладой для поднятия собственного достоинства и чувства самодостаточности.

– А за этим тряпьем скрывается не менее раздражающая глаз фигура. Я права? – она провокационно изогнула бровь. – Мешковатой одеждой ты надеешься ее скрыть, да? Как говорится, ни кожи, ни рожи…

Она пафосно посмеялась, тряся своими гремучими сережками. За какие заслуги (или правильнее сказать, услуги) ей подарили такие дорогие сережки?

Я промолчала, сжимая челюсть и кулаки все сильнее. Вот таких вот выпендрежниц мы в темном углу…Чтоб больше не повадно было!

– Ну, давай раздевайся, чего стоишь? – усмехнулась она. – Посмотрим, в каком ты состоянии… И стоит ли вообще надевать на тебя платье!

– Только после того, как ты снимешь свои грязные каблуки! – фыркнула я.

– Что ты сказала!?

– Ты глухая? Тут помыто, а ты своими каблучищами все испачкала… Свинья.

Марина оскорбленно ахнула и вскочила с дивана. Ее длинный палец с наточенным ногтем ткнул прямо мне в лицо.

– Как ты меня назвала?! Да моя подошва будет почище твоей грязной мордашки! Ее в жизнь не отмыть, как ни старайся. Как и тебя саму, вонючая детдомовка!

Моя последняя капля самообладания упала при ее последних словах, и все полетело с катушек. Ну, всё, держись! Сама напросилась!

Я накинулась на эту вертихвостку и крепко схватила ее за волосы. Марина завизжала истерическим визгом. Точно, как свинья.

– Помогите! – верещала она и отмахивалась, как могла. – Отпусти меня, сумасшедшая!

– Это тебе за вонючую детдомовку… и за испачканный паркет! Коза московская!

– Ты вообще понимаешь, что творишь?! Ты сбежала из зоопарка или, может, из тюрьмы?

Он не мог подобрать слов и пыхтел-пыхтел. Марина нажаловалась ему, выставив меня в худшем свете.

– Дикая, необузданная девчонка! Знаешь, я беру свои слова обратно… Будешь работать наравне с Анной! Говорят, труд из обезьяны сделал человека. Вот и проверим, действует ли теория на тебе.

– Знаете, что?! Ваша Марина – дура безмозглая, а вы… А вы! – мой голос сорвался.

– Что?!

Дмитрий Александрович давил на меня взглядом, и я прочитала в них угрозу.

– Ничего!

– Я так и подумал, – усмехнулся он. – Вечером, как успокоишься, поговорим.

Он вышел, громко хлопнув дверью. Моя нижняя губа задрожала от досады и несправедливости. Я привыкла оставаться крайней, но от этого было не менее обидно. Марина вышла сухой из воды, такие змеи, как она, на редкость живучие! Вспомнила, как она визжала, и стало чуть-чуть полегче… Анна вовремя вмешалась в нашу драку и спасла белобрысую гриву этой зубастой лошади.

– Женя, а ну хватит реветь! – строго прозвучала Анна. – Поделом попало, нечего на порядочных дам бросаться и волосы драть.

– Ты бы слышала, что она мне сказала! Как она меня назвала… И я должна была ей «спасибо» за это сказать? Вот такие у вас в Москве правила?

Я шмыгала носом в коленки, озираясь на Анну, от которой хотелось поддержки, а не нравоучений.

– Так надо было словом и ответить… и по-умному. Чтоб похлеще пощечины было.